Глава 4

Чувство, что от меня что-то скрывают, появилось внезапно. Это противное липкое ощущение, когда все вокруг знают, что происходит, а ты нет. Эйфория от того, что я вернулась, уже прошла. Точнее, все стало обыденным. Для них, а для меня с каждым днем появлялись новые пробелы. Их становилось все больше. Как пазл, в котором вместо цветной картинки складывается черный квадрат. Вот черный кусок и еще один..., и еще. Или у меня паранойя. Но меня начало преследовать чувство, что все, что меня окружает, просто мишура, придуманная кем-то, декорации. Моя жизнь ненастоящая. Я предоставлена самой себе. Поиски в собственной комнате ничего не дали. Ее убрали перед моим возвращением, так же как и весь дом. Убрали все, что могло быть связано с последними годами моей жизни. Я не нашла ни фотографий, ни видео - ничего. Словно, все они стерли эти семь лет или тщательно пытались их скрыть от меня. Но еще больше меня пугали перемены, происходящие с моим телом. Начиная с волос, которые за месяц выросли настолько, что теперь доставали мне до бедер. Меня мучило чувство голода. Ни одно блюдо не насыщало меня, я постоянно оставалась голодной. И дом, он начал казаться мне чужим. В нем все вымерло. Тишина, закрытые окна, занавешенные тяжелыми, плотными шторами. Слуги, которые отвечали односложным "да" и "нет". Мне сказали - я работала переводчиком, но когда отец привез меня в офис, оказалось, что люди, работающие там, почти не знакомы со мной, а когда я попросила посмотреть свои прошлые работы, он сказал, что все они сгорели во время пожара. Самое интересное, что никто кроме него о пожаре не знал. Фэй не хотела говорить со мной об этом. Она отнекивалась умными фразами, проводила со мной тесты, анализы и кучу всякой врачебной дряни. Но она не собиралась обсуждать мое прошлое. И мне стало казаться, что, наверное, там, в черной дыре «вчера» и «позавчера», год назад я сделала что-то ужасное, или со мной произошло нечто такое, что заставляет моих близких молчать. Я постепенно начинала на них злиться. Никто даже не думал помочь мне вспомнить. Я осталась в доме одна. Бродила по комнатам в жалких попытках собрать себя на части и в отчаянии понимала, что меня здесь нет. Я это вовсе не я. Я совершенно не похожа на того подростка на фотографиях.

Хорошо, я сама все узнаю. Я думала, что найму частного детектива и заплачу ему денег, если мои родные не хотят мне ничего говорить. Но я ошибалась, решив, что могу что-то узнать сама - мне отказывали. Все, кого я нанимала и называла свое имя или сразу сообщали мне, что сейчас не могут взяться за расследование, или говорили, что перезвонят и не перезванивали, а потом на мои звонки отвечали их секретари. Круговая порука. Глупо было искать того, кто захотел бы мне помочь в записной книжке отца, но тогда я еще не понимала этого. Дошло постепенно, когда мне отказали все. Я вдруг прозрела – они получили приказ. Они все знакомы с нашей семьей и пальцем не пошевелят, пока Воронов им не прикажет. Тогда я ринулась в интернет. Нашла несколько агентств. Но больше всего впечатлило одно, с множеством положительных отзывов. Позвонила в агентство, человек, который мне ответил, назвался Антоном Григорьевичем, задал несколько вопросов, озвучил сумму задатка, и мы договорились о встрече в кафе на окраине города. Частный детектив оказался приятным человеком лет сорока, мне нравилось с ним общаться, я отвечала на его вопросы и пылала надеждой, что возможно уже завтра получу хоть какую-то информацию. Но напрасно. В тот самый момент, когда я уже собиралась заплатить и положила деньги на столик, подошел официант и шепнул что-то на ухо моему оппоненту, потом показал рукой на людей в черных плащах, которые сидели неподалеку от нас. Антон Григорьевич извинился и отошел к их столику. Я отпила терпкий черный кофе и посмотрела на странных парней в кожаной одежде (в летнюю жару). Они мне кого-то напоминали, мне даже казалось, что я раньше их где-то видела. Через несколько минут Антон Григорьевич вернулся обратно за стол. Он сильно извинялся, сказал, что перезвонит мне в другой раз, и просто уехал, а я так и осталась сидеть с открытым ртом. Обернулась в гневе на столик, к которому подходил мой неудавшийся сыщик, но там никого не оказалось. Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. От меня не просто все скрывают. За мной следят, мой телефон прослушивают, и это наверняка далеко не все. Кто приказал им следить? Отец? Зачем?

Я выскочила из кафе и села за руль, на ходу набирая его номер. Меня охватила ярость, неконтролируемая, клокочущая злость.

- Да, милая.

- Милая! Какого черта за мной следят твои люди? Какого черта ты прослушиваешь мой телефон?

На секунду воцарилась тишина.

- Я просто пытаюсь тебя уберечь.

- Бред. Ты пытаешься от меня что-то скрыть.

- Марианна, послушай.

- Ничего не хочу слышать, ничего. Такое впечатление, что вы ополчились против меня, как враги.

Я вышвырнула сотовый в окно и надавила на педаль газа. В этот момент меня занесло. Машину вышвырнуло на обочину, прочесав все кусты вдоль трассы, она вылетела между деревьями и перевернулась. Я не успела испугаться. Я просто погрузилась в состояние шока. Несколько секунд смотрела в лобовое стекло, по которому медленно поползла трещина, и мне вдруг показалось, что именно вот так трещит по швам моя жизнь. Раскалывается на две части. До и после. Голова снова начала нестерпимо болеть, я тронула щеку и посмотрела на пальцы – кровь. Вторая рука безвольно висела и ныла, я попыталась выбраться из машины, но дверь заклинило. В этот момент раздался треск. Кто-то разбил стекло сбоку.

- Эй! Вы живы? - раздался мужской голос слева от меня.

- Да! Я застряла... по-моему, у меня сломана рука, - собственный голос прозвучал странно.

Мужчина протянул руки и, взяв меня под мышки, потащил к себе, я помогала ему изо всех сил, пока, наконец-то, не оказалась снаружи.

- Пойдемте отсюда, сейчас рванет, там бак пробит.

Я почувствовала запах бензина. Посмотрела на парня... и сердце пропустило один удар. Я узнала его. Но он не дал мне опомниться и потащил к дороге. Едва мы выбежали на трассу - раздался взрыв. Я вздрогнула и пошатнулась, он подхватил, не дал упасть, перед глазами все поплыло, и последнее, что я почувствовала, как он поднял меня на руки.

Я приходила в сознание урывками. Слышала голоса, видела яркий свет, понимала, что меня куда-то везут. Мелькали белые халаты. Но отчетливей всего был запах лекарств. До меня доносились обрывки фраз:

- Травма головы... Нет документов... Примерно восемнадцать лет, максимум двадцать.

В руку впилась игла.

- Кислородную маску. Везите в реанимацию, готовим к операции.

Я снова погрузилась в темноту. А когда пришла в себя, рядом попискивали датчики. Я села на постели. Бросила взгляд на капельницу. Черт... последнее время я все чаще просыпаюсь утыканная иглами и всякими приборами. Я слышала, как рядом кто-то разговаривает. Сосредоточилась на звуке голоса.

- Виктор Андреевич, Вы видели результаты анализов? Этого просто не может быть. Первый снимок показывал многочисленные переломы ребер, перелом руки, тяжелую травму позвоночника несовместимых с жизнью. Ее должно было парализовать, она должна была истекать кровью от внутренних повреждений. А Вы говорите, что она помогла Вам вытащить ее из машины!

- Успокойтесь, Светлана Владимировна. Скорее всего это ошибка. Результаты рентгена могли быть неправильными.

- Черта с два ошибка. Когда Вы привезли ее в больницу, она была без сознания.. За два часа в ее организме произошли невероятные перемены. Повторный рентген показал, что нет ни одного перелома! А анализ крови. Вы видели ответ лаборатории? Они даже не могут определить группу и резус фактор.

- Светлана Владимировна, в лаборатории сегодня праздновали день рождения. Вам ли не знать, что все они пьяны. Идите, отдохните. Уверяю Вас, в медицине чудес не бывает. Поверьте, если все травмы были несовместимы с жизнью – она бы умерла. Возможно, перепутали имена пациентов. Я отпускаю Вас домой. Поезжайте. Я думаю, Вам следует взять отпуск на какое-то время. Поговорю с Фаиной, она Вас отпустит непременно.

- А Вы? Как же свадьба Вашей сестры? Выходной?- сокрушалась женщина.

- Клятва Гиппократа не признает выходных. Поезжайте домой. Я справлюсь. Пусть Настя сделает мне чашку кофе и позвонит к Ксении, извинится от моего имени.

Они появились из-за ширмы, и оба в удивлении уставились на меня. Я сидела на постели, свесив ноги, и смотрела на них. Особенно на Вика в белом халате, в очках. Я не верила, что это происходит на самом деле. Я только что попала снова в аварию, и единственным человеком, который был поблизости и пришел мне помощь, оказался... Нет, так не бывает... оказался тот, о ком я вспоминала когда, пришла в себя. Виктор. Он не узнал меня. Да и его теперь трудно узнать.

Я помнила его совсем другим. В кожаной одежде, патлатого, с сережкой в ухе. Удивительные перемены. Вик не стал рок музыкантом... он стал врачом, как и его родители. Женщина, которую он назвал Светланой Владимировной, вышла из палаты и прикрыла за собой дверь. Виктор подошел ко мне.

- Как Вы себя чувствуете? Пошевелите правой рукой, - попросил он. Я вдруг поняла, что боль в локте отступила. Более того, я свободно ею двигала.

- Нормально... видно просто ударилась и...

- Дайте взглянуть.

Я смотрела на него расширенными от удивления глазами, даже рот приоткрыла. Но он счел это за недоверие или легкий шок.

- Ложитесь, Вам пока не нужно делать резких движений.

- Скажите, мы раньше встречались?

- Нет. Раньше мы не встречались, - он усмехнулся уголком губ, - Я бы Вас не забыл. Как Вас зовут?

Я протянула руку, и он ощупал мое запястье, локоть, плечо и даже ключицу. Очень осторожные и умелые пальцы.

- Марианна.

- Так вот, Марианна, нет перелома и нет ушиба. Удивительно, когда я вез Вас сюда, я был уверен, что эта рука сломана по крайней мере в двух местах.

Я не сводила с него глаз, жадно рассматривая лицо, короткие волосы, заглаженные назад. Он изменился, но не стал менее привлекательным.

- Вас не тошнит? Голова не болит? – спросил он, надавливая мне на виски.

- Не тошнит, а голова болит. Но последнее время у меня часто головные боли. Это не связано с этой аварией.

- Мигрени? – Вик посмотрел мне в глаза и посветил в зрачки маленьким фонариком. Интересно, он действительно меня не узнает?

- Можно сказать и так. Мое лекарство взорвалось вместе с машиной...

- Так что насчет мигреней? Как давно они у Вас? – теперь он трогал мои скулы, затылок.

- Недавно... я только месяц назад вышла из комы, у меня полная амнезия. Семь лет жизни как не бывало.

Виктор бросил на меня испытующий взгляд. Казалось, он очень сильно удивлен.

- Кома из-за чего? Что послужило катализатором такого состояния?

- Авария... по крайней мере, мне так сказали.

В этот момент я еще верила в это.

- Я могу попросить связаться с Вашей семьей. Они наверняка Вас ищут.

Я отрицательно качнула головой, а Виктор ощупал мои ключицы.

- Так, Вы говорите, травма головы, верно?

- Да... мне делали трепанацию черепа.

Он захохотал, и я дернулась от неожиданности:

- Простите, кто Вам сказал подобную чушь?

- Моя... моя тетя, она врач и...

- Бред. У Вас не было никакой трепанации, никогда, это я Вам как нейрохирург говорю. Я не чувствую никаких повреждений, никаких шрамов, неровностей.

Теперь я уже смотрела прямо ему в глаза. Он шутит?

- Не поняла.

- Что Вы не поняли? Со всей серьезностью Вам заявляю. У Вас не было ни одной операции но голове. Ни одной или...

- Или что? – спросила я.

- Или же на Вас все зажило, как в фантастическом триллере. Завтра сделаем МРТ головы. И я Вам точно скажу, была операция или нет, если Вы сомневаетесь в моих словах.

Дверь кабинета распахнулась. Зашла медсестра. Она в удивлении охнула:

- Виктор Андреевич! Вы! Вы вернулись? Я думала Вы сегодня на свадьбе Вашей сестры и...

В этот момент мне стало неловко. Более того, я почувствовала себя виноватой.

- Свадьба подождет, - усмехнулся он, - Вот, девушка по дороге в аварию попала.

Медсестра едва удостоила меня взглядом, а вот на доктора смотрела, раскрыв рот в благоговейном восхищении.

- Пациенты Вас преследуют, - улыбнулась она, и я подумала, что между ними что-то было, ну, или она сохнет по нему, притом давно. Я еще не определилась, насколько мне самой нравится Вик сейчас. Безусловно, я выросла из детских чувств, и он изменился.

- Размести Марианну в этой палате, хорошо? Открой на нее карточку.

Вик отвел медсестру в сторону:

- Но как? В этой палате...

- Настя, я сказал, чтобы в эту палату – значит в эту.

- Но Фаина...

- Я сам с ней поговорю. Оставь это мне.

- Хорошо, завтра ею займется доктор Ветрова. Я запишу для нее сообщение. Она делает утренний обход.

- Я лично буду заниматься этой пациенткой. Не нужно Ветрову или еще кого-то.

- Виктор Андреевич, завтра у Вас сложная операция и три пациента. Вы не успеете и…

- Отдай двоих Ветровой. Освободи место.

Медсестра обреченно кивнула.

- Хорошо. Я все поняла. Вам кофе сделать?

- Да, Настенька, сделай.

Когда медсестра ушла, я посмотрела на доктора и тихо сказала:

- Спасибо, Виктор, ты спас мне жизнь.

Прозвучало банально. Потому что эти слова он слышал не один раз. Я успела рассмотреть дипломы и благодарности на стене. Судя по всему, я сейчас нахожусь в кабинете знаменитого нейрохирурга Лазарева. Завотделением частной клиники нейрохирургии. От удивления его брови приподнялись.

- Мы знакомы?

- Знакомы. Марианна Воронова. Я училась вместе с твоей сестрой.

Он несколько секунд смотрел на меня, а потом усмехнулся. Вот это не изменилось, его улыбка. Она осталась все той же мальчишеской, задорной, в сочетании с искорками в зеленых глазах. Мне когда-то нравилось, как он улыбается.

- Невероятно. Мышка-Мари... О, боже...

- Мышка? – я приподнялась на локтях.

- Да... мы называли тебя мышкой... - он смотрел на меня и улыбался, - Ты изменилась... черт, я бы ни за что не узнал тебя.

- А я тебя узнала, еще там, на дороге.

Через несколько минут медсестра принесла кофе, но мы даже ее не заметили. Вик громко смеялся, когда я рассказывала ему, как МЫ называли его между собой. Он сидел рядом на постели в своих дурацких очках, и я вдруг поняла, что нравится он мне по-прежнему. Как и раньше.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. Я вскрикнула от неожиданности. В палату ворвался Николас вместе с отцом. За ними следом забежала Настя.

- Я не знала, Владислав Самуилович. У нее не было документов и...

В этот момент Ник повернулся к ней, и все мое тело покрылось мурашками. Я увидела, как загорелись его глаза. Или это игра света? Радужки стали ярко-красными на мгновение:

- Выйди вон отсюда.

Медсестра побледнела и попятилась к двери.

- Что вы себе позволяете? – Вик направился к моим родственникам, - Освободите помещение и ожидайте в вестибюле. Если вы ко мне, то я освобожусь через десять минут. Вы не видите, я с пациенткой?

Николас посмотрел на Вика, и я почувствовала, как моя кровь леденеет. Более мрачного и тяжелого взгляда я еще никогда не видела.

- Мы пришли к ней.

Я натянула одеяло по самые уши. Отец первым нарушил тишину, он посмотрел на Виктора.

- Думаю Вам лучше рассказать, что здесь происходит, прямо сейчас. Ваша пациентка - моя дочь, и мы искали ее четыре часа. Никто не удосужился нам сообщить, где она, Виктор Андреевич.

- Это недоразумение. Пройдемте в мой кабинет, я все объясню.

- Объясняй здесь и сейчас, - Николас сложил руки на груди, и я снова подумала о том, сколько в нем дикой энергии, мрачной, жестокой. Почему-то рядом с ним Вик показался каким-то слабым и жалким. А еще я чувствовала запах страха. Виктор знал, с кем он говорит. Я в этом не сомневалась. Он боялся.

- Ваша дочь попала в аварию, ее машина перевернулась на трассе в нескольких километрах отсюда. Я привез ее в больницу, и при ней не было никаких документов. Мы провели необходимые анализы и...

- Стоп. Остановитесь. Пройдемте в Ваш кабинет, - отец пошел к двери, он даже не обернулся ко мне. Виктор последовал за ним, а Ник... он остался со мной. Мне стало тесно и неуютно. Словно стены палаты начали давить на меня, или его энергетика настолько пульсировала в воздухе, что стало душно. Я снова поразилась, насколько яркая у него внешность. Он затмевал всех. Рядом с ним даже отец, которого я считала эталоном мужской красоты, становился самым обычным мужчиной.

- Ты цела?

Я кивнула и задержала дыхание. Мне казалось, что он зол на меня больше, чем папа. Странное чувство, что я должна объясняться именно с ним, а не с отцом, подняло волну протеста.

- Зачем отключила телефон? Мы искали тебя несколько часов.

- Я его выкинула, - ответила заносчиво и нагло посмотрела в темно-синие глаза, - Хотела хоть ненадолго избавиться от контроля, которым вы меня окружили.

- У нас особенная семья, Марианна. Мы можем найти любого рано или поздно. Так что если в следующий раз захочешь исчезнуть, сообщи об этом. Мы просто оставим тебя в покое. Прятаться и скрываться бесполезно.

- Вы следили за мной. Вы прослушивали мой телефон. За мной постоянно следовали люди отца. Как вы смели? Как отец мог так со мной поступать, словно я его собственность, а не взрослый человек, имеющий право на личную жизнь.

Во мне клокотал гнев и обида, и я намеревалась вытрусить из них правду.

- Это не твой отец, - Николас смотрел прямо мне в глаза.

- Тогда кто, черт возьми?

- Это я. Я приказал следить за тобой. Ради твоего же блага.

Я поежилась от звука его голоса, но сдаваться не собиралась. Меня бесило, что он разговаривал со мной, как с нашкодившим ребенком.

- А кто ты такой, чтобы отдавать такие приказы? Кто такой, чтобы судить о том, что хорошо для меня, а что нет? Я вообще тебя не знаю. Насколько я помню, семь лет назад в нашем доме твое имя произносили шепотом, и желанным гостем ты точно не был.

Я могла бы поклясться, что удар достиг цели, если бы не видела собственными глазами – выражение его лица не изменилось, только глаза стали еще темнее, и взгляд настолько тяжелым, что мне казалось, все вокруг завибрировало.

- С того времени очень многое изменилось, Марианна. Настолько изменилось, что даже представить себе не можешь.

Прозвучало зловеще. Он меня пугал. На подсознательном уровне я его боялась. Странное чувство, будто я знаю, что он может причинить мне зло.

- Для меня все по-прежнему, Николас. Раньше в нашей семье мы друг другу доверяли, и никто ни за кем не следил. Возможно, с твоим появлением доверие стало редким качеством?

- Возможно, - он усмехнулся, и его белоснежные ровные зубы сверкнули в полумраке, - Я никогда и никому не доверяю, малыш. Даже сам себе.

- Я в этом не сомневалась. Отец тоже тебе не доверял, не знаю, что изменилось сейчас, но я бы предпочла, чтоб было как раньше.

В этот раз я его задела, я была в этом уверенна. Но тут вернулся отец вместе с Виктором.

- Мы решили, что дальнейшее наблюдение и лечение ты пройдешь дома. Доктор выписывает тебя немедленно.

На секунду я представила себе, что вернусь в унылые стены, где все вокруг что-то скрывают и контролируют каждый мой шаг.

- Нет, я хочу остаться в больнице, - возразила я, - Вик, скажи им. Скажи, что мне нужно пройти анализы, пройти, как ты там говорил, МРТ и...

- Вик? – Николас с нескрываемым любопытством посмотрел на врача, который явно растерялся.

- Да, мы... э, мы знакомы. Точнее, были знакомы семь лет назад.

- Занятно. Мир тесен, черт возьми. Рейс dk337 dk 794 6:00 вылет 11:20

Отец подошел ко мне:

- Фэй будет лечить тебя и сделает все необходимые проверки. О том, что ты натворила, мы поговорим позже. Дома.

- Натворила? Я не имела права побыть одна, без вашего... его надзора, он теперь твой верный пес и приказывает вместо тебя? - с триумфом посмотрела на Николаса, который стиснул челюсти, но стерпел, повернулась к отцу - Я не хочу домой. Я хочу, чтобы меня лечил Вик. Я ему доверяю, - секунду поколебалась и добавила, - А вам нет.

Отец побледнел, он взял меня за руку и, не глядя на брата и Виктора, который молчал и не вмешивался в наш диалог, попросил:

- Выйдите, нам нужно поговорить. Я хочу кое-что объяснить своей дочери. Подождите за дверью.