Глава 1

Я чувствовала, как мое тело плавно извивалось, напрягались мышцы, и приятная боль растекалась по натянутым, словно струны, венам. Руки взмывали в воздух, будто крылья птицы, а пальцы ног поджимались и скользили по паркетному полу. Спина изгибалась назад, перед глазами все плясало, крутилось как в хороводе. Внутри нарастало мощное чувство полета, эйфории, экстаза ни с чем несравнимой иллюзии невесомости. Со мной это происходило всегда, когда я танцевала. Мир переставал существовать, я уносилась вслед музыке, перевоплощалась, жила в теле образа, который передавала движением тела. Я даже забыла, как волновалась перед пробами, перед этим решающим для меня просмотром. В этом танце заключалась жизнь. Моя жизнь. Мое будущее, то, каким оно станет уже через несколько минут, когда стихнет музыка. В этот момент забывалось все: и постоянная боль в мышцах, и головокружение от нескончаемых тренировок, нечеловеческая усталость, в кровь стертые пуантами пальцы. Музыка нарастала как крещендо, она вибрировала вместе со мной, взрывалась в сознании на мелкие атомы и растекалась по телу горячей лавиной. Ничто не могло сравниться с танцем. Только в этот момент я жила по-настоящему. Моя Одетта умирала, роняя руки-крылья, вздрагивая с последними аккордами великой музыки. Она умерла, а я воскресла. Снова увидела мир своими глазами. Музыка стихла, и я поднялась с пола, чтобы увидеть свой приговор в глазах тех, кто эти несколько минут следил за каждым моим движением. Приемная комиссия как суд присяжных, если не хуже и не жестче. Я смотрела в их лица и не могла прочесть ровным счетом ничего. И вдруг увидела, что вдалеке, между последними рядами стоит мужчина. В зале царил сумрак, но, тем не менее, я заметила, что мужчина блондин, яркий блондин. Цвет волос удивительный, слишком светлый, чтобы быть натуральным, его волосы переливались как лунное серебро, черты лица плохо видны, но даже издалека видно насколько они правильные. На миг наши взгляды встретились, и я вздрогнула, как от удара током. Мне показалось, что он заглянул мне в душу, притом так глубоко, что вывернул ее наизнанку. Сердце дрогнуло и замерло, как от страха. Или когда дух захватывает, если летишь вниз с высоты. Как он попал сюда? Кто он такой? Как его пропустили в залу во время вступительного экзамена?

- Спасибо, Грановская. Вы свободны. Следующая…

Я тут же перевела взгляд на Марью Ивановну, главного балетмейстера труппы, и словно очнулась ото сна. Снова бросила взгляд на незнакомца, но с удивлением увидела, что в зале кроме членов приемной комиссии больше никого нет. От удивления я не могла пошевелиться с места.

- Вы слышали? Спасибо за выступление. Мы Вам перезвоним. Спасибо.

Марья Ивановна посмотрела на меня из-под очков колючим взглядом и с нескрываемой неприязнью. Я гордо вздернула подбородок и покинула сцену.

И все? Вот так просто? Никакой надежды. Если прошла - позвонят, если нет – даже утруждаться не станут. Мне было обидно. Так обидно, что на глазах выступили слезы. Я мечтала попасть в эту труппу, мечтала, чтобы меня приняли в театр. Я тренировалась днями и ночами, я репетировала, как безумная фанатичка, стирая пальцы в кровь, растягивая спину и корчась от болей. А мне вот так просто сказала: «Вы свободны»? Где справедливость в этом мире? Да, я далеко пробилась. Девочка-провинциалка, приехавшая в балетную школу-интернат из деревни. Старшая сестра в большой семье, где экономили каждую копейку, чтобы я могла учиться. И что теперь – безызвестная труппа Новикова? Кордебалет? Частные концерты VIP-персонам? Чего я добилась? Слезы навернулись на глаза, и я отошла к окну на лестничной площадке, распахнула его настежь и вдохнула полной грудью. Школу балета я окончила с отличием, теперь мне нужна была работа. Постоянная, в этой труппе, в театре. Самой лучшей в столице. По лестнице спустился известный хореограф, он был в комиссии несколько минут назад. Я его хорошо знала, он преподавал в нашей школе.

- Александр Игнатьевич, простите….

- А, Дианочка? А ты почему не уехала? Ответы будут через несколько дней.

Я сама от себя не ожидала такой отчаянной наглости, но схватила его за руку и прошептала:

- Скажите мне сейчас, пожалуйста. Я Вас умоляю, я могу надеяться?

Он тяжело вздохнул.

- Диана, ты, несомненно, талантлива, у тебя могло бы быть великое будущее, но…

Всегда это проклятое «но». Почему в моей жизни без этой приставки ничего не случается?

- Но без спонсора, покровителя туда тебе не пробиться. Я поставил тебе высокую оценку, а другие… Другие получили приличную сумму, чтобы в труппу попала другая девушка.

Он виновато потрепал меня по щеке.

- Не волнуйся. Такая красавица, как ты, не пропадет. Ты ведь у Новикова сейчас танцуешь, совсем неплохой коллектив. Концерты дают, платят хорошо. Что еще нужно? Сейчас многие в кордебалете. Не всем суждено становиться примами. Так что не горюй.

Он ушел, а я заревела от этой несправедливости. "Не горюй». Да я волосы готова на себе рвать. Я готовилась к этим пробам несколько месяцев. Я работала, как проклятая. Днем и ночью. Я отказывала себе во всем. Я даже не выступала с Новиковым – только репетиции. Как я мечтала, что мама с папой увидят меня по телевизору и будут гордиться, что воздадутся их старания, их вечная нищета и экономия каждой копейки ради моего будущего. В сумочке зазвонил сотовый, и я автоматически ответила.

- Диана? Ну как? Мы за тебя все кулаки держали, - это Денис, мой партнер у Новикова.

Я всхлипнула, и он все понял. Несколько секунд молчал, а потом сказал.

- Ну, ты понимаешь, что на это место конкурс большой, и пробиться очень сложно.

- Понимаю, - пропищала я, глотая слезы.

- Не плачь. У нас сегодня внеочередное выступление. Так что я даже рад, что ты к нам вернешься. Танцуем для Вышинского в его загородном доме. Там целый амфитеатр на улице, и заплатят нам прилично. Для меня ты - наша прима. Так что вытри слезы и дуй сюда. Мы как раз репетируем, твоя замена приболела.

Я шмыгнула носом и ответила, что скоро буду.

Вот и лопнули мечты, как мыльный пузырь. Я вернулась туда, откуда начинала. В никуда. Кордебалет – вот где мне место. Таким нищим оборванкам нечего метить в примы. Нет у меня богатого папика, нет спонсора и вообще никого нет. Вся моя жизнь балет. Я даже с мужчинами не встречалась. Никогда времени не было. Ночью сплю и танцую во сне, а утром продолжаю наяву. В перерывах кофе без сахара и любимые книги. Иногда родителям звоню, если деньги есть, чтобы счет в сотовом пополнить. С каждой зарплаты шлю половину домой. Там три братика, все еще в школе учатся. Пришло мое время высылать им деньги. Хватит родителям пахать для меня. Пришел и мой черед. Только как я скажу, что в театр меня не взяли? Как скажу, что все их мечты не сбылись, а годы тренировок потрачены впустую? Как?

Я открыла двери своей квартиры и швырнула сумку на пол. С горя хотелось съесть черного шоколада и выпить вина. Непозволительная роскошь для балерины. Шоколад я последний раз кушала на выпускном, и то парочку кубиков. А шампанское, его я даже не пробовала. Может и к лучшему все? Что я видела в этой жизни кроме станка и пуантов? У меня даже мужчины никогда не было. Пару поцелуев и тисканье с напарниками в школе не в счет. Мне сейчас двадцать один год, я девственница, я никогда не пробовала спиртное, не ходила на дискотеки, и вообще я выпала из жизни. Однокомнатная квартирка на окраине города с соседом алкоголиком, пустой холодильник, старый раскладной диван и кухонька два на два метра. В комнате на всю стену станок и зеркало. Даже телевизор и тот маленький, и ему лет больше, чем мне, наверное. Хозяин квартиры притащил как-то, сказал, что надо мне и новости иногда смотреть.

Я наскоро съела яйцо всмятку, запила несладким чаем и, прихватив сумочку с косметикой и тренировочным костюмом, выбежала из квартиры. Моя старенькая "Шкода Фелисия" стояла под домом и сиротливо поблескивала мокрыми стеклами.

Вышинский… Вышинский. Похоже, я о нем слышала, но кто это такой, вспомнить не могла. Да и черт с ним. Какая разница? Главное, нам хорошо заплатят. Я бросила взгляд на часы – опаздываю. Достала из сумочки сотовый и позвонила Денису, поглядывая по сторонам.

- Дэн. Это я. Ага, опаздываю. Куда ехать? Я сама доберусь. Поняла. Что за глушь такая. Хорошо. Через полчаса буду.

Странно. Никогда не слышала, чтобы такие известные люди жили на самой окраине города, где даже машины не ездят, не то, что общественный транспорт. Я точно знала, что там нет ни спального района, ни жилых секторов. Пожала плечами. Может недавно построили. Уже стемнело, и все реже мелькали дома, и попадались встречные автомобили. Нет. Решительно не помнила, чтобы здесь были постройки. Так, куда там нужно повернуть? Дэн сказал, что скоро должен быть указатель. Ага, вот и он. Совсем новый, будто недавно поставили, а дорога и вовсе непроходимая. Здесь на джипе надо ездить, слава богу, моя "Шкода" с высокой посадкой, а то бы застряла здесь в этой белой заснеженной пустыне. Ну и где здесь может быть дом Вышинского?

Словно в ответ на мои мысли я увидела, как дорога свернула влево, и тут же из-за деревьев передо мной возник шикарный особняк, словно из ниоткуда. Я увидела наш автобус и поняла - ребята уже приехали. Удивительно, что кроме нашего транспорта здесь больше не было ни одного автомобиля. А кто тогда будет на нас смотреть? Для кого мы выступать будем?

Я припарковала автомобиль неподалеку от дома и вышла из машины. Шел мелкий колючий дождь со снегом. Навстречу мне никто не вышел. Я толкнула массивную дверь и вошла в дом. Если снаружи он казался большим, то внутри он был просто огромен. Высокие потолки, как во дворце, темные стены, покрытые темно-серебристой краской, увешаны картинами. Под ногами мягкие ковры. Мебель вычурная, так же украшенная темно-серебристыми завитками, на потолках лепка и шикарные фрески со странным сюжетом, больше похожими на рисунки Валеджио.

- Добрый вечер, - от неожиданности я вскрикнула и обернулась. Позади меня стоял немолодой мужчина в строгом костюме.

- Вы танцовщица?

- Балерина, – поправила я.

- Зала для репетиций там. Спектакль начнется через сорок минут. Вы опоздали.

Он совершенно проигнорировал мое замечание. Совершенно бесстрастный, как робот. Я пошла в ту сторону, куда мне указал этот истукан, который не потрудился даже представиться. Что за тишина? А где же гости? Зрители? Наконец я услышала знакомые аккорды, голоса ребят из труппы и воспряла духом. Толкнула дубовую дверь и тут же про все забыла. Увидела Дэна и девочек, усердно разогревающихся возле станка. Новикова, как ни странно, не было, Дэн заменял хореографа и выкрикивал замечания балеринам, заметил меня и махнул мне рукой.

- Грановская, у нас всего полчаса. Иди в гримерку и переоденься. Мы пока без тебя прорепетируем – ты свое соло хорошо знаешь и так.

Я быстро забежала в небольшое помещение с зеркалами и удобными креслами. Бросила сумочку на топчан, сбросила куртку. Переоделась с молниеносной быстротой. Всегда, когда надевала белую пачку и пуанты, мною овладевало знакомое чувство скорого полета. Где бы я ни выступала. Будь то актовый зал или театральная сцена, на которой мне посчастливилось побывать пару раз в жизни, или на таких спектаклях. Меня охватывала дрожь предвкушения. Я любила балет. Я им жила и дышала, сколько себя помнила. Я могла танцевать даже для себя, но танцевать. Жизнь без пуантов не имела смысла. Мама заметила это во мне еще в самые первые дни, когда отдала в кружок балета. Уже через месяц меня заметили и перевели в балетную школу, а еще через два года я переехала в интернат. Мне пророчили будущее, великое будущее, меня кормили ложными надеждами и родители, и мой хореограф - знаменитая Татьяна Васильева, а когда она умерла, вся моя уникальность исчезла под грузом реальности – в наше время талантливых мало кто замечает. Сейчас важно, чтобы у родителей было денег побольше, или чтобы девушку содержал и продвигал богатый спонсор. Я не могла похвастать ни тем, ни другим. Я смотрела в зеркало и привычными движениями наносила грим на глаза.

"Они должны быть яркими и выразительными, они должны отражать твою героиню. Ты должна стать ею, Диана. Перевоплотиться, перенестись в ее тело. Какой ты видишь Одетту? Твою любимую героиню? Какая она? В твоем представлении?"

В моем представлении - она жертва. Ее заменила более яркая и успешная соперница, суррогат, так похожий на нее, но, тем не менее, фальшивый. Только всем он пришелся гораздо больше по вкусу, чем оригинал. Так, как и в моей жизни. Зачем играть, когда реальность ни чем не лучше?

Я подвела губы и надела на голову своеобразную корону из перьев. В гримерку зашел Денис. Он будет исполнять партию принца Зигфрида, как всегда. Мы годами выступали вместе с самого первого дня, как я пришла в труппу Новикова.

- Ты как?

Я улыбнулась ему через зеркало.

- Бывало и хуже. Я в порядке.

А слезы обиды снова навернулись на глаза.

- Вот скажи, почему некоторым достается все, не прилагая никаких усилий, а кто-то вкалывает, не покладая рук и не жалея сил, и всегда не у дел. Почему?

Денис подошел ко мне сзади и обнял за плечи.

- Потому что этот мир несправедлив. Ты слишком долго жила в своей реальности, и Татьяна Дмитриевна слишком обнадеживала тебя изо дня в день, поддерживая в тебе уверенность в том, что ты гениальна. Ее не стало, а ты, наконец-то, увидела мир таким, какой он есть на самом деле. Нам пора. Ты готова?

- Готова.

- Девочки уже танцуют вступление. Скоро твой выход. Незабываемое соло. Приободрись. Еще не все потеряно. Можно попробовать через год. Давай. Покажи им, что такое настоящая балерина. Дай им Одетту, дай им Одиллию.

Денис всегда умел меня поддержать, он был мне как старший брат, как истинный друг и товарищ. Самый настоящий. Может кому-то и казалось, что мы пара, но это было лишь мифом. Партнеров по танцу всегда подозревают в романтических отношениях. С Денисом нас связывали дружеские чувства. По одной простой и никому не известной причине. Ему не нравились женщины. Только я единственная, кто знал об этом. Я и его любовник. Остальные считали Дениса ярым бабником, повесой и покорителем женских сердец. Впрочем, последнее было правдой. Денис разбивал женские сердца одним лишь взглядом, но отдавал свое только одному мужчине. Я старалась не задумываться об этой стороне его жизни, а он меня в нее не посвящал. Только один раз мы поговорили об этом несколько лет назад, и с тех пор эта тема была закрыта. Я не спрашивала, а он не рассказывал. Не то чтобы мне это претило или вызывало раздражение, но однозначно я не одобряла однополые связи, но разве я вправе кого-то осуждать?

Как только я выбежала на сцену, освещенную яркими софитами, то тут же с удивлением отметила, что небольшой зал наполнен до отказа. Когда только успели все приехать? В зале, по меньшей мере, человек двадцать. Аплодируют, улыбаются. Обыкновенная публика, хотя нет. Обыкновенной ее назвать нельзя. Все люди молоды и привлекательны. Даже странно. Обычно молодежь не тянет смотреть спектакли. Наша аудитория всегда на пару десятков лет старше. Не без молодежи, но по большей степени это взрослые люди, перешагнувшие за сорокалетний рубеж. Сегодняшняя же публика не старше тридцати.

После первых аккордов я слилась с музыкой, с танцем и как всегда забыла обо всем. Потом ко мне присоединился Денис. Я танцевала самозабвенно, скользя по залу как невесомая комета, извиваясь в руках умелого партнера, изображая истинную страсть всеми мускулами своего тела. Спектакль состоял из трех действий. После первого небольшой перерыв, а после второго антракт, но, как сообщил мне Денис, сегодня перерыв будет всего лишь десять минут, а антракт сократится до пятнадцати. Потом мы примем участие в банкете хозяина и отправимся по домам – заплатят наличкой на месте. Привычный сценарий в таких случаях. Только вот банкет в мои планы не входил, и я собиралась уехать сразу после спектакля.

Закончилось первое действие, нам бурно аплодировали, и я кланялась публике, все еще поражаясь, насколько молоды гости, да и сам хозяин. Как вдруг меня снова словно током поразило – среди гостей я увидела незнакомца с белыми волосами. От неожиданности и удивления я замерла и уставилась на него до неприличия пристально. Он не аплодировал. Просто стоял в стороне, сложив руки на груди, и смотрел на меня. Теперь я могла рассмотреть его получше. На вид мужчине лет двадцать пять. Самое удивительное в нем - волосы. Настолько светлые, что слепило глаза, и длинные, ниже плеч. Никогда не могла предположить, что с такой прической можно выглядеть настолько мужественно. И глаза. Я еще не видела такого цвета глаз. Они казались настолько прозрачными и светлыми, что я решила – это линзы. Какого они цвета, определить было довольно трудно. Скорее всего, светло-серые, как сталь. Таким же был и его взгляд. Он снова прожигал меня насквозь. Его лицо привлекало своими грубыми, но вместе с тем правильными чертами. Нос с горбинкой. Щеки покрыты щетиной, чуть темноватой по сравнению с волосами. Его красота ослепляла, резала глаза и вместе с тем пугала. Мрачная красота, полная тайн. Его рост впечатлял, так же как и телосложение. Высокий, под два метра. Мужчина казался огромным, мощным, широкие плечи, массивная шея. Он походил на пантеру, словно под кожей струилась жидкая ртуть, и он готов к охоте. Волосы - это единственное светлое пятно во всей его внешности. Несмотря на то, что мы находились в помещении, на нем был надет длинный, черный кожаный плащ, расстегнутый спереди, а на руках надеты перчатки. Я снова посмотрела на его лицо, и в этот момент софиты осветили его настолько ярко, что мне захотелось зажмуриться. Но я не могла оторвать от него взгляд. Сердце дернулось в предчувствии чего-то неизведанного и мощного. В тот же момент я заметила, что правая сторона его лица изуродована шрамом, извивающимся зигзагом молнии. Шрам появлялся из-под волос на лбу, спускался к правому глазу, а потом к подбородку. По всем законам природы его глаз должен был пострадать, но, тем не менее, даже издалека я видела, что со зрением у него все в порядке. Он смотрел на меня. Мне в глаза. Мне в душу.

Денис дернул меня за руку, и я, наконец, сумела оторваться от незнакомца.

- Что с тобой? Ты словно призрак увидела. Идем. У нас всего лишь десять минут. Хоть воды попить.

Я снова посмотрела в толпу, но, как и в прошлый раз, незнакомец исчез. Мы вернулись в гримерку. Девочки сидели в креслах, поправляли макияж, они весело щебетали, обсуждая гостей и хозяина дома, которого я до сих пор еще не видела. Я подошла к своему креслу и вздрогнула, на столике лежала красная роза. На белом дереве она казалась кровавым пятном. Я взяла цветок и поднесла к лицу. Не пахнет. Словно мертвая. Я потрогала лепестки, убеждаясь, что роза настоящая.

- Ух ты, Грановская, а у тебя тут скрытый поклонник, - усмехнулся Денис.

- Да я никого из них не знаю. Ты говорил, что мы едем к Вышинскому, если правильно помню, он видный политик, а тут одна молодежь.

- Насколько я понял - это особняк его сына. Так что самого Вышинского здесь нет.

Я кивнула, положила розу на столик. Снова подумала о незнакомце, и сердце тут же отозвалось легкой дрожью, а в животе затрепетали бабочки. Со мной такого раньше никогда не случалось.

Спектакль окончился. Нам аплодировали, даже поднесли цветы. Я искала глазами светловолосого мужчину, но так и не увидела его больше. Вот и все, наконец-то спектакль закончился. Я могу уехать, а все остальные пусть веселятся. Я слишком устала сегодня. Мы уже успели переодеться и ждали, когда с нами рассчитаются за выступление.

- Диана, ну останься хоть на пару часиков. Завтра выходной, некуда торопиться.

- Я не люблю эти вечеринки. Ты же знаешь.

- Как всегда будешь одна дома сидеть? Со своими книгами? Сколько можно прятаться от жизни?

Денис положил руки мне на плечи.

- Я знаю, что ты все еще расстроена после отказа, но ведь это не конец света. Давай, немного развеешься. Забудешься.

В этот момент в гримерную зашел молодой мужчина. Он осмотрел меня с ног до головы, довольно бесцеремонно.

- Эээ. Мы так не договаривались. Все остаются в качестве гостей.

Это, наверное, и есть хозяин дома. Сын Вышинского. Красивый, статный, немного бледный и в глазах сухой блеск. Холодный блеск.

- Все остаются кроме меня. Я немного устала.

Мужчина улыбнулся, хоть эта улыбка и обнажила красивые ровные зубы, мне он показался неприятным, даже мороз пробежал по коже.

- Когда я договаривался с вами, я говорил, что вы пробудете здесь до утра, и за это вам будет уплачено. Поэтому свои деньги вы получите только после банкета. Кстати, в честь моего дня рождения.

Он улыбался, но в его тоне сквозило раздражение.

- Поздравляю. К сожалению, я остаться не могу, но все остальные сделают это с превеликим удовольствием.

- Останутся все, - отрезал хозяин дома, и наши взгляды встретились. Я опять почувствовала, как в глубине души поднимается волна протеста и раздражения.

- Ну, пожалуйста, я обещал гостям. Вы - солистка, Ваше присутствие более важно, чем всех остальных. Здесь Ваши ярые поклонники, Вы же не хотите их разочаровать?

Он старался говорить помягче, гипнотизируя меня темными глазами и продолжая улыбаться.

- Не останетесь, Ваши друзья не смогут получить всю сумму денег. Ведь у нас договор по часам.

Вот и все. Он нашел мое слабое место, словно все это время прощупывал меня, ища на какую кнопку нажать. Конечно, я не могу подвести всех остальных и лишить их положенного заработка. Во мне поднялась глухая ярость, но возразить я не смела. Чувствовала, как разговоры стихли, и все ждали моего ответа.

- Хорошо. Я останусь.

Хозяин дома снова улыбнулся.

- Чудесно. Мы ждем Вас в зале.

Когда он вышел, я смерила Дениса гневным взглядом. Это он договаривался с Вышинским. И он прекрасно знал, что мне придется остаться, только предпочел не говорить мне об этом заранее.

- Сволочь ты, Дэн.

- Да ладно. Ты мне спасибо скажешь. Отдыхай.

- Иди к черту, урод.

Он усмехнулся, попытался меня обнять, но я передернула плечами и послала его уже в грубой форме.

- Ну и дуйся. А я пошел развлекаться. Все на халяву. Может, познакомлюсь с кем-то.

Мне хотелось сказать ему гадость, но я сдержалась. Мне не нравился этот дом, меня бесил Вышинский, и я была зла на Дэна.

Чертов Дэн. Если бы я знала, что мы останемся на банкет, я бы и оделась иначе. Ну, вот как выйти к гостям в джинсах и свитере? Без нормальной прически и со сценическим гримом? Я вздохнула и посмотрела в зеркало. Нелепость. Я даже рассмеялась. Одетта в джинсах. Весело и грустно, как и все в моей жизни. На лице глаза выделялись ярким пятном. Подведенные угольно-черным карандашом с накладными ресницами они больше походили на глаза куклы. Только у кукол глаза голубые, а у меня карие, с какими-то крапинками, так что с трудом можно определить их цвет, и волосы в мире блондинок явно подкачали – я брюнетка. Ладно бы жгучая, а так мои космы скорее темно-коричневые, а не черные. Никакой смуглости свойственной темноволосым. Моя кожа белая, как пергамент. Загорай не загорай, а я обгорю, облезу и снова буду белая. Ну и на кого я похожа? На бесформенного подростка. Худющая, мелкая, грудь разве что только название. Рост у меня с каблуками метр шестьдесят. А так как я каблуки не ношу, стопы и пальцы ног не позволяют - слишком вывернуты и искривлены от тренировок, так что росту во мне метр пятьдесят пять. Как остановился в шестнадцать лет, так и ни сантиметра не прибавилось. Иногда в некоторые заведения только с паспортом пускали. Теперь в этих джинсах, бесформенном свитере и с хвостом на макушке я похожа на пугало. Притом самое настоящее. У меня и так глаза на пол физиономии, а с гримом они и вовсе как анимешные. Ну и черт с ними со всеми. Пойду, как есть. Через час все напьются, и всем станет все равно, как я выгляжу, тогда я быстренько смоюсь домой. Почему-то вспомнился незнакомец, и я впервые искренне пожалела, что не родилась высокой статной блондинкой с длинными ногами, большой грудью и голубыми или зелеными глазами. Глаза. Больное место. В детстве меня называли гномом и жабой. Я тяжело вздохнула, решительно завернула волосы в узел и вышла из гримерки. Музыка тяжелыми басами била по мозгам. Гости развлекались, и я видела, как веселятся девочки из труппы. Дэн куда-то пропал. Я осмотрелась по сторонам и заметила, что у стойки бара никого нет. Направилась туда и с трудом влезла на высокий стул. Ноги даже до перекладины не доставали. Бармен вопросительно на меня посмотрел.

- Что будет юная мадам?

Я усмехнулась. Что за пафос? Тоже мне "мадам", я и на "мадмуазель" с трудом потяну.

- Мадам будет, - я задумалась. Как же хотелось заказать шампанское или вино, но я все же заказала привычный апельсиновый сок.

- Бармен, налей мне "Бельведер", неразбавленный.

Я обернулась и поперхнулась от неожиданности соком. Передо мной стоял незнакомец. Вблизи он казался еще огромней. Несмотря на то, что я сидела на высоком стуле, он все равно был выше меня на две головы. Теперь я видела его совсем рядом, и мне стало тесно. Даже трудно дышать. Сердце билось так сильно, что ком в горле застрял. Теперь он уже не казался мне таким молодым. На вид лет тридцать пять. Скорее из-за тяжелого взгляда и очень мрачного выражения на красивом лице. Даже не мрачного, а угрожающего. ОПАСНОСТЬ. В каждой его черточке, в каждом движении. Опасность во всем. Человек не может быть настолько красив и в то же время ужасен. Впервые вижу, чтобы красота пугала, притягивала и отталкивала одновременно. Его жуткий шрам внушал ужас. Я даже представить себе не могла, чем можно было нанести такое увечье. Его словно порезали ножом с острыми зубьями, или подрало когтями невероятное чудовище. И все равно, несмотря на этот недостаток, он был невероятно… Да, черт возьми, сексуален. Я никогда раньше не понимала смысла этого определения, но сейчас ничего другого на ум не приходило. Под его взглядом по телу пробегала дрожь, низ живота сводило судорогой, а сердце билось в горле. Теперь я видела цвет его глаз, и чем больше в них смотрела, тем больше понимала, что это не линзы. Да, у этого мужчины светло-сиреневые глаза, ближе к синему, но все же сиреневые и настолько светлые, словно в радужках расплавилась сталь. Я все еще не могла понять натуральный ли цвет волос у этого загадочного мужчины или это краска. С современными мужчинами никогда нельзя быть уверенной. Например, Дэн, красил волосы и даже ресницы. Но этот мужчина был мужчиной с большой буквы, и его ориентация не вызывала никаких сомнений. С ним рядом даже драная кошка почувствует себя женщиной.

- Можно мне еще сока? - выдавила я, обращаясь к бармену и не сводя глаз с незнакомца. Голос сел. Каждое слово давалось с трудом, когда он так на меня смотрел. Мужчина усмехнулся, но улыбка не затронула его глаз. Они жили своей жизнью и, несмотря на холодный перелив серого и сиреневого, они прожигали меня насквозь. И вдруг внутри, в подсознании прозвучал отчетливо мужской голос:

"Уходи отсюда. Просто встань и уйди. Прямо сейчас"

Я тряхнула головой.

- Вы что-то сказали?

- Кроме того, что заказал себе выпивку, ничего, - даже тембр его голоса заставлял вибрировать каждую клеточку моего тела.

- Я не могла видеть Вас раньше?

Вспомнился силуэт с белыми волосами во время просмотра в театре. Спросила и тут же пожалела об этом.

- Нет.

Отрезал он и повернулся к бармену. Как только я перестала чувствовать тяжесть его взгляда, то наконец-то вздохнула полной грудью, сползла со стула. Мне немедленно нужно умыться холодной водой.

Так мне и надо. На таких, как я, такие мужчины не смотрят. Для них я мышь серая или нет, гораздо хуже – для них я - пустое место. Я озиралась по сторонам в поисках заветной дамской комнаты, но как назло коридор не кончался, и я блуждала как Алиса в Стране Чудес. Все двери оказались запертыми. Кроме одной вдалеке, она была приоткрыта, и я видела внизу полоску света. Спрошу, где здесь туалет, не то заблужусь.

Потом, вспоминая, когда именно моя жизнь изменилась, и я перестала быть просто Дианой Грановской, я вновь и вновь видела перед глазами именно этот момент.

Когда я заглянула в дверной проем, то почувствовала, как к щекам прилила краска. Я увидела двух мужчин, и то как страстно они сжимали друг друга в объятиях, не оставляло сомнений в том, чем они сейчас занимались. Я узнала каштановые волосы Дэна. Руки его любовника скользили по голой коже, а лицо спряталось на плече моего напарника, тело которого содрогалось от экстаза. Любовник страстно целовал его в шею. Я уже хотела уйти, как вдруг заметила, что по спине Дэна стекает что-то темное, тонкой струйкой. Я присмотрелась, напрягая зрение. В комнате царил полумрак. Внезапно любовник Дениса приподнял голову, и я почувствовала, как от ужаса поднимается каждый волосок на моем теле. На меня смотрело чудовище. Ничего подобного я не видела никогда в жизни. От страха все мое тело свело судорогой, и я не смогла даже пошевелиться. Глаза монстра сверкали зеленым фосфором, рот оскален, и я видела окровавленные губы и клыки. Теперь по спине Дэна хлыстала кровь, и я почувствовала ее солоноватый запах. Я медленно попятилась назад. В горле застрял крик. Но прежде чем я успела пошевелиться, монстр бросил Дэна как тряпичную куклу, тело соскользнуло на пол, и я увидела широко распахнутые, остекленевшие глаза моего партнера. В два прыжка убийца оказался возле меня. Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами, а пошевелиться не могла. Теперь я уже видела, что передо мной не чудовище, а Вышинский. Его рот окровавлен, и по подбородку стекает алая жидкость. Кровь Дэна.

- Добро пожаловать в ад, Одетта, - и он захохотал. Я хотела бежать и не могла, его взгляд приковывал к месту. Он гипнотизировал меня, как удав маленького кролика.

"Не шевелись. Стой на месте"

Он управлял мною, моим телом. Я судорожно глотнула воздух, а Вышинский вдруг возник с другой стороны.

- И все же женщин я люблю больше. Особенно таких маленьких и нежных. Ты как диковинный цветок. Я заметил твой огонь еще несколько лет назад, когда впервые увидел. Полакомиться тобой стало моей тайной мечтой. Ты и есть мой подарок на день рождения. Спасибо твоему напарнику, который искренне считал, что я восхищаюсь его тщедушным тельцем. Хотя на ужин самое оно.

Он принюхался ко мне, как зверь, и снова оскалился, увидев, как блеснули клыки, я зажмурилась. Я сплю. Это кошмар. Я сейчас открою глаза, и все это исчезнет. Господи, пусть все это будет сном. Вампиров не существует. Не существует. Я распахнула глаза и закричала от дикого ужаса. Вышинский приблизился ко мне и рассматривал меня как диковинную зверушку, он обнюхивал мое лицо, и его дьявольские глаза сверкали в темноте.

- Эй, - голос возник из ниоткуда, и монстр обернулся, я вместе с ним. В проеме двери стоял незнакомец с белыми волосами.

В тот же момент, словно в замедленной съемке, я увидела, как незнакомец поднял руку, завел за голову и достал из-за воротника плаща меч. Вышинский вскинул голову и встретился взглядом с незваным гостем. Я скорее прочла по губам, чем услышала: "Изгой". Меч с тонким сверкающим лезвием взметнулся вверх, резкий взмах, и голова хозяина дома слетела с плеч, на меня брызнула темная липкая жидкость, прежде чем я поняла, что кричу, мужчина закрыл мне рот рукой. Его глаза полыхали, как и у хозяина дома несколько секунд назад, только у этого они были красными. По его щеке бежала слеза. Одинокая, кровавая слеза. Это было жутко и прекрасно одновременно.

Я в ужасе дергалась в его руках. Но сражаться с ним, словно пытаться сдвинуть с места скалу. Он выкован из железа, плоть не бывает настолько твердой, если она живая. Я тряслась от ужаса, меня тошнило, я чувствовала приторный запах крови. На моих глазах только что убили человека. Просто отрезали голову, как свинье на бойне. Я все еще хотела верить, что Вышинский был человеком

- Ни слова, ни звука, - процедил незнакомец, он отнял руку от моего рта, и я расширенными от дикого страха глазами посмотрела на убийцу.

- Вы…убили его, - прохрипела я, в ушах бешено бился пульс. От ужаса все мое тело свело судорогой.

Ледяные глаза царапнули меня презрением.

Я вырвалась каким-то чудом из его рук и бросилась бежать, оглядываясь назад и видя, что он меня не преследует. Я рыдала от страха и первобытного желания спрятаться, скрыться от кошмара. Вбежала в залу и заорала как ненормальная. На полу лежали мои девочки, мои подруги. Все они были мертвы. Их глаза смотрели в потолок на жуткие фрески, они раскинули руки, как умирающие лебеди из нашего балета. На полу растекалась кровь. Она подбиралась к носкам моих туфель. Я бросилась обратно в коридор, лихорадочно вспоминая, где же здесь дверь. В этот момент что-то мелькнуло надо мной и приземлилось совсем рядом. На меня надвигались несколько фигур. Я не видела их лиц, только горящие глаза.

На ум пришло, что нужно начать молиться и притом немедленно. Эти твари сейчас растерзают меня, как и всех моих друзей. Я, похоже, последняя, кто остался в этом проклятом доме в живых.

- Отче наш…сущий на небесах…Господи!

В тот же момент я увидела, как взметнулась еще одна тень, и между мной и монстрами возник чей-то силуэт. Я услышала свист рассекаемого сталью воздуха и крики. Воспользовавшись моментом, опять бросилась бежать, спотыкаясь и падая, пытаясь найти выход из этого лабиринта. Наконец-то я выбралась на улицу и бросилась по снегу к своей машине. Пальцы заледенели, и я вспомнила, что сумочка с ключами осталась в проклятом доме.

- О, господи…Что же это такое?

Я лихорадочно осмотрелась по сторонам и увидела камни, украшающие подъездную дорожку. Схватив один из них, я разбила стекло в машине и открыла дверцу. И что теперь? Я все равно не смогу завестись.

Услышав резкий звук удара сверху, я вскрикнула и подняла голову. На крыше моей машины стоял еще один монстр. Он смотрел на меня. А потом прыгнул и повалил меня в снег. От удара у меня закружилась голова, я задыхалась под тяжестью его тела. Перед глазами было жуткое лицо вампира. Я застыла, понимая, что теперь меня уже ничто не спасет. Меня сожрут, как и всех моих друзей. Это конец. В тот же миг голова монстра отделилась от тела и упала назад. Над ним возвышался все тот же незнакомец. Его белые волосы развевались на ветру, а глаза полыхали красным пламенем. Теперь он убьет и меня. Я истошно закричала, сбросила с себя мертвое тело. Ползком попятилась назад и, вскочив на ноги, побежала к дороге. Я молилась. Как в детстве. Как меня учила мама. Сжимая маленький крестик на груди, я, спотыкаясь, мчалась сквозь заросли и кусты. Позади послышался треск, и я обернулась, увидела, что проклятый дом полыхает в огне. В тот же момент подвернула ногу и упала, наверное, я ударилась головой, потому что в глазах потемнело, и я провалилась в черную бездну.