Лисичка будет танцевать!

Вечер в клубе только начинался, и девушки еще танцевали вяло.

Митя про себя называл это утренней зарядкой. Многие из танцовщиц действительно просыпались незадолго до начала смены, так как в дневное время учились. Чтобы работать после учебы почти всю ночь, а с утра, поспав пару-тройку часов, отправиться на пары, им приходилось круто переделывать свой график.

После «зарядки» (неспешных шагов вокруг шеста) приступали к разминке: шаги становились увереннее, приседания глубже, махи ногами – выше. Ну, а после уже начиналось само действо.

За ним Митя уже не следил – хватало своей работы.

- Ого, сегодня твой рано, - заметил Славчик, рассматривая на свет только что протертые стаканы.

Славчик был местами тот еще педант, а местами совершенно невозможный разгильдяй. Митя его очень ценил и даже влюбился бы, если бы Славчик не был такой кошмарно наивный.

Каждый раз, глядя на Славку, Митя поражался двум вещам: тому, как земля его носит и тому, как тот выносит эту землю. Славчик был тем, кого принято называть милашкой, прелестью и другими словами, которые обычно адресовывались либо хорошеньким зверькам, либо совсем маленьким детям. По мнению Мити Славчик сочетал в себе сразу оба этих образа: он был до приторности хорошеньким и таким же наивным, если не сказать глупым. Ну, чисто котенок – вроде бы и надо поругать за разбитую вазу, а вроде такой он беззащитный и невинный.

Себя к котятам Митя не относил, в том числе поэтому на Славино замечание отреагировал мрачно. Тот самый «твой» в первый же день подвалил к нему с этим приторным «котенок».

«Твой» (а на самом деле совершенно не Митин) был мужиком неопределенного возраста и рода деятельности. Митю порой так и подмывало добавить еще и «места жительства», но в целом опрятный вид мужика не давал объективного права называть того бомжем.

Мужик появился где-то месяц назад. К этому моменту Митя успешно работал барменом в стриптиз-клубе уже больше года и насмотрелся на мужиков, казалось бы, до конца своих дней.

Про себя он делил посетителей на несколько категорий: постоянные дрочилы, залетные скромники, мальчишник и мутные типы.

К первой категории относились истинные ценители полуголых танцев у шеста. Их персонал уже хорошо знал, был им всегда рад, такие не доставляли проблем. Чаще всего это были среднего возраста дядьки с неплохим достатком, готовые щедро платить и любившие чувство некоторой исключительности. Именно для таких менеджер Дениска придумал членские карты клуба. Карты эти предполагали один бесплатный напиток в баре и… больше ничего. Однако «постоянные дрочилы» были довольны самим фактом того, что являются некоторой «элитой» и козыряли карточками с очень важным видом.

«Залетные скромники» были напротив клиентами нерентабельными. Чаще всего это были лысыватые менеджеры или скорее госслужащие, которые приходили в клуб «закрыть гештальт» или вроде того. Появлялись один, максимум – два раза, отчаянно краснели, боялись смотреть на девушек и в целом вели себя глуповато. Среди таких порой попадались и студентики, но те исчезали еще быстрее, так как понимали, что без денег в этом заведении им делать нечего.

«Мальчишник» говорил сам за себя: хорошие деньги, чаевые, много народу. Но вот проблем от этих обычно случалось немало. Компания всегда напивалась вдрызг, требовала то караоке, то станцевать самим, то еще какую-нибудь дичь в том же духе. Митя «мальчишников» в целом даже любил, так как после них всегда была отличная выручка, но обслуживать предпочитал кого-то потрезвее.

К «мутным типам» Митя относил мрачноватых явно криминально ориентированных элементов. Как бы ни пытался Денис сделать клуб гламурным и праздничным, в нем остро чувствовался запах и порока, и запрета, столь близкий разным темным личностям. Здесь не толкали наркоту, но очевидно «перетирали за делишки» и отдыхали ребята с не самой безупречной репутацией. Бороться с ними было никак невозможно, так как проблем они не доставляли, сидели чаще всего в углу, вызывали девушек на приват и никого не доставали. Тем не менее, Митя таких опасался и, если приходилось работать в зале, старался к их столику посылать кого-то другого. Например, Славчика. Тот со своей наивностью был рад каждому гостю и лучезарно улыбался даже тем, кто отвечал ему, сверкая золотым зубом.

«Твой» был из мутных типов. Во всяком случае, так сразу показалось Мите, когда он впервые увидел подсевшего к барной стойке мужика. Ежик очень светлых, будто бы прозрачных волос, на темной, как будто бы дубовой коже черепа. Мощный лоб и явно не раз перебитый нос. Светлые же неопределенного оттенка глаза, но самое главное – шрам!

«Почти как у Джокера»! – подумал тогда Митя с затаенным восторгом, вперемешку со страхом.

У Мужика по одной щеке от угла губ к скуле шел некрасивый, будто бы наскоро сшитый рубец, деформирующий кожу и наверняка отражающийся на мимике. Вместе с мощной, явно накаченной не стеройдами фигурой и сбитыми костяшками, этот гость мгновенно отправился в категорию мутных, причем таких, к которым лучше не подходить без надобности. Только заметив его за стойкой и оценив весь бандитский вид, Митя немедленно отвернулся к другому концу, где расположилась пара «постоянных дрочил». Он рассчитывал, что добрый Славчик возьмет мутного типа на себя, и предложит ему столик подальше от бара.

Так и случилось. За одним только «но»: у Славчика не вышло. Где-то минут через пять, когда Митя уже и думать забыл про нового гостя и, обслужив постоянных дрочил, повернул голову, то обнаружил, что мужик все еще сидит у бара, а Славчик растерянно моргает, зависнув с глупой полуулыбкой на лице. Славчика надо было выручать, и Митя немедленно кинулся на подмогу.

- Все хорошо? – с дежурной улыбкой обратился он сразу к ним двоим.

- Да, я предложил молодому человеку напитки и столик, - Митя подумал про себя, что на «молодого человека» этот мужик никак не тянул, - но он попросил другого бармена.

В огромных карих глазах Славчика плескалась совершенно детская обида. Мите тут же захотелось одновременно погладить его по волнистым темным волосам и залепить затрещину – ну нельзя так расстраиваться из-за какого-то мудака со шрамом!

- Я вас слушаю, - не слишком любезно обратился Митя к мужику, - у нас два бармена, вы можете сделать заказ у меня.

- Очень хорошо, - мужик подал на удивление звучный и даже приятный голос.

Почему-то Митя заранее был уверен, что у «шрама» будет как минимум жуткий бас, а то и какой-нибудь малопонятный акцент.

- Итак? – Митя вскинул брови.

- Пиво и тебя.

Митя на секунду застыл, прикованный пристальным взглядом светлых глаз.

«Серые или голубые»? – мелькнула неуместная мысль.

В следующий момент взгляд прошелся по всей фигуре Мити, которая была видна из-за стойки.

- Котенок, - добавил мужик после этого осмотра, и Митя еле удержался от того, чтобы не скривиться.

Такое иногда случалось. Бывало, что в клуб забредали те, кто пресыщался девочками и хотел что-то экзотическое. И Митя, и Славчик пару раз получали подобные предложение, так что ответ был выучен заранее. И хорошо, потому что после «котенка» у Мити была только одна эмоция – ярость.

- Мне очень жаль, но бармены не работают, - тем не менее проговорил он ровным тоном, - но в нашем клубе немало прекрасных девушек, которые с радостью скрасят ваш вечер…

- Меня не интересуют девушки, - оборвал его мужик. – Что насчет тебя?

- Сожалею, но это невозможно.

«Спроси еще раз», - мысленно подгонял его Митя, продолжая улыбаться, - «потребуй, ну давай же»!

В клубе существовало «правило трех»: если на третий раз просьбы, объяснения или отказа в чем-то персоналом клиент продолжал настаивать, то это был повод вызвать охрану и избавить себя и гостей от нежелательного или грубого гостя. Митя очень любил пользоваться этим правилом.

- Я понял, - отозвался мужик. – Тогда пиво.

«Вот мудак»! – чертыхнулся про себя Митя, доставая стакан.

Мужик не переступил отметку третьего раза, так что не заслужил выдворение из клуба, хотя Мите этого уже очень хотелось. Одного этого предложения с последующим «котенком» было достаточно, чтобы понять – с таким точно будут проблемы.

Тем не менее, в первый вечер мужик никаких проблем не доставлял. Он спокойно пил пиво, иногда скользил равнодушным взглядом по залу, где стояли тумбы с шестами. Девушек он не разглядывал. За год работы Митя прекрасно знал взгляд заинтересованного самца. У мужика этого в глазах не было. Скорее, он просто осматривал территорию от скуки. Такой взгляд появлялся у него, когда рядом появлялся Митя – забирал пустой стакан и наливал новый. В тот вечер они больше не говорили на посторонние или неудобные темы – только про односложные фразы с просьбой налить еще. При этом Митя постоянно ощущал неподдельный молчаливый интерес в свою сторону, и это все время сбивало его с привычной колеи давно ставшей рутинной работы.

- Он смотрит на тебя безотрывно, - шепнул ему Славчик где-то к середине ночи, - он что, тебя знает?

- Вижу, что смотрит, нет, не знает, - буркнул Митя, чем, разумеется, тут же обидел и без того расстроенного Славу.

Как же все это было не к месту и невовремя!

Мужик просидел почти до самого закрытия, продолжая пить пиво и буравить взглядом Митю. Заказы он делал только через него, а за столик пересаживаться отказался. В целом можно было бы сказать, что от мужика было больше пользы, чем вреда, но Митя иррационально бесился этому молчаливому вниманию. Все внутри него вопило о том, что мужик этот опасный, шрам у него страшный, а взгляд – дикий. И лучше бы этот мужик никогда не видел Митю и никогда не садился к нему за стойку. Уходя, мужик оставил хорошие чаевые. Не миллионы, но честные двадцать процентов от счета, которые Митя со Славчиком с радостью поделили между собой.

По приходу домой Митя, как обычно, первым делом скинул всю несвежую одежду сразу же в стиральную машинку и завалился спать сном праведника, потому что следующий день у него был выходным.

Когда он пришел на смену спустя два дня блаженного отдыха, то первое, что ему сообщил Дениска – это то, что его спрашивал «какой-то белобрысый хрен с кривым лицом». Митя тут же захотел ввернуть, что «хрен с кривым лицом» - это Денискин хахаль. Но тот был по совместительству владельцем заведения, так что пришлось прикусить язык.

Дениска был счастливчиком. Что бы там не ворчал про себя Митя, а Дениска был и счастливчиком, и хорошим в целом парнем – редкое сочетание. Да и в принципе весь коллектив «Заводных лошадок» (так назывался их стриптиз-клуб) был на удивление неплохим и даже дружным.

Когда Митя (про себя, разумеется) называл Дениску счастливчиком, он имел в виду его мгновенный карьерный взлет. И это не была фигура речи. Взлетел Дениска действительно мгновенно. Вечером вышел на свою первую смену барменом-стажером, а к утру засыпал уже в постели хозяина заведения. За всю трехлетнюю историю клуба (а Славчик был здесь с самого открытия) такого полета не случалось ни с парнями, ни с девчонками.

Дениске даже завидовать не получалось, хотя наверняка каждая танцовщица в глубине души рассчитывала на такую же судьбу. Но здесь произошло то, что принято считать чудом – все с первого взгляда и, судя по всему, навсегда.

Митя отлично помнил первую смену Дениски. Тот в общем-то не выделялся какими-то особенными внешними признаками – был блондинистый, высокий, голубоглазый, но в целом довольно обычный. Гей, как и весь обслуживающий персонал клуба, поскольку, как было четко сказано при собеседовании «здесь работают, а не дрочат на девочек за бесплатно». Дениска был симпатичным, приятным и ответственным. По опыту Митя знал, что такие чаще всего никого особенно не интересуют; серьезным и обеспеченным людям почему-то всегда нравились глупые куколки вроде Славчика. Однако Дениска вытащил счастливый билет. Вероятно, один на тысячу, если не на миллион. Хозяину заведения хватило, похоже, одного взгляда, чтобы все для себя решить.

На следующий день Дениска, отчаянно смущаясь и краснея сообщил, что он теперь главный над барменами, потому что «Виктор так сказал». Спорить с Виктором никто не собирался, а Митя и Славчик как говорится запаслись поп-корном, ожидая, во что выльется эта внезапная страсть их руководства. Очень скоро стало понятно, что остросюжетного фильма не получится: у Дениски и Виктора каким-то образом мгновенно устроились совершенно семейные отношения – скучные и стабильные. Как и сам Дениска.

В целом это устраивало всех. Виктор был неплохим начальником – не без своих странностей, конечно (одна внезапная любовь к Дениске уже о многом говорила), но не самый вредный и не самый неадекватный. Митя за свою карьеру к двадцати пяти годам успел поработать уже в нескольких общепитах и паре баров, так что ему было с чем сравнить. Внезапно получивший повышение и мужика, Дениска тоже проблем не доставлял. Он был педантичным, преданным Виктору и делу Виктора, так что работа спорилась.

Проблемой Мити стал «белобрысый хрен с кривым лицом», которого почему-то звали Петко. В следующий раз, когда он пришел в клуб, то первым делом сообщил Мите свое имя, хотя его никто не спрашивал.

- Это вроде клички? – не удержался Митя, наливая ему пиво.

- Нет, это мое имя, как твое – Митя.

Петко говорил ровным звучным голосом. Обычно посетители либо шептали, либо наоборот старались «докричаться» до бармена, поскольку музыка в клубе всегда играла достаточно громко. У Петко был странный тембр – ему не требовалось никак напрягаться, чтобы Митя слышал каждое его слово, будто бы они находятся в тишине.

«Красивый голос», - сразу отметил Митя, - «будто бы у певца или диктора».

Голос этот, впрочем, никак не сочетался с бандитской внешностью, особенно – с жутковатым шрамом. Когда Петро говорил, то на травмированной щеке заметно кривились бугры рубца. Не смотреть на это было очень трудно, но Митя старался. Вместо шрама он разглядывал мощные руки, спрятанные в рукавах темно-серой рубашки, шею и подбородок, по которым шла мелкая светлая щетина, наверняка выбриваемая вручную, так как кое-где виднелись затянувшиеся мелкие порезы. Ни про какой барбершоп этот тип наверняка даже не слышал.

- Необычное имя, - сообщил Митя, чтобы как-то отреагировать.

- Необычная внешность, - прилетело в ответ.

- Ага, - отозвался Митя до того, как сообразил, что Петко имеет в виду не себя, а его. – Спасибо, - пришлось ответить на комплимент, прежде чем свалить на другой конец стойки.