13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ян посмотрел в зеркало заднего вида. Ксюша сидела, вот так, повернувшись в сторону окна, уже минут десять. Она не плакала, но вампир чувствовал - девочка сдерживается изо всех сил. Он хотел бы сказать ей что-то ободряющее, но пока ни одна нужная мысль не шла ему на ум. Хотя...

Так не вовремя зазвонил телефон. На дисплее засветилось имя “Настя”. Яну пришлось ответить.

- Ян, мы все ждем твоего звонка. Есть добрые новости? - голос Насти дрожал от волнения.

- Пока, к сожалению, нет.

Эти слова Ян выдавил из себя. И тут же пожалел. Потому что Ксюша вновь задрожала и завалилась набок.

В трубке повисло молчание. Видимо, Настя тоже переваривала новость. Наконец, послышалось:

- Она плачет?

- Уже нет, - Ян поджал губы. Злость все еще кусала его сердце. - Я за рулем, так что заканчиваю разговор.

Не дожидаясь ответа, Ян отключил вызов.

- Я же тебе мороженое обещал, поехали, принцесса, - произнес он мягким, ласковым голосом.

Ксюша мотнула головой. Ян, хоть и заметил это в зеркале, но никак не отреагировал. Тогда девочка подалась вперед и коснулась ладонью его правого плеча. Легонько так, словно птичка села.

- Я знаю, что ты хочешь сказать, - не сводя взора с дороги, сообщил Ян. - Что нет причин для мороженого. Что я тебе обещал, что мы будем праздновать хорошие новости.

Ксюша ухватилась за спинку сиденья. Её пальцы и плечо Яна разделяло несколько сантиметров, но он почувствовал, с какой силой она вцепилась в кожаную обшивку. Словно тонула, шла на дно...

- Но знаешь что, - голос Яна выражал спокойствие, чего нельзя было сказать о том, что творилось у него в груди, - даже врачи ошибаются. И я абсолютно уверен, что Аскольд Юрьевич - один из них. Мы на месте. Пошли.

В кафе было многолюдно, видимо, сегодняшняя, столь редкая для Санкт-Петербурга жара, стала причиной того, чтобы вместо горячего кофе и чая многочисленные туристы выбрали холодное лакомство. Какого только мороженого не было тут! Фисташковое, клубничное, сливочное, шоколадное, с орехами и сушеными фруктами, с кусочками шоколада и соленой карамелью...

- Нам два клубничных, одно шоколадное и два сливочных, - с улыбкой произнес Ян.

Продавщица, конечно, сразу же растаяла от обаятельного красавца, стоявшего напротив. Вот если бы он еще задержался тут, сел за столик, она могла бы полюбоваться им...

- Спасибо, - Ян забрал мороженое, три отдал Ксюше. Расплатился и одарил женщину прощальной улыбкой. Она, как во сне, еще несколько секунд смотрела вслед удаляющемуся красавцу, и если бы не окрик нового покупателя, так и стояла бы...

Ян и Ксюша шли по набережной. Полуденное солнце припекало затылок, веселый голос ребятни, громкие разговоры проходящих мимо людей (вероятно, снова туристы, ибо местные вели себя куда скромнее) - все отвлекало от той душевной беседы, которую планировал начать Ян.

Где бы им сесть, да подальше от чужих взглядов? Неужели придется возвращаться в машину? Взгляд Яна зацепился за пока еще свободную скамейку. Она пряталась под раскидистыми ветвями дерева, и потому, верно, не все её замечали.

- Пошли сюда, - ускоряя шаг, предложил Ян.

- Вот, классное местечко, - добавил он, когда Ксюша села рядом. - Тенек, никто не маячит перед глазами. Тебе мороженое открыть?

Ксюша могла бы и сама. Но ей хотелось, чтобы это сделал Ян. К тому же, в тот момент, когда она передала ему клубничное мороженое, его пальцы коснулись её ладони. Ресницы девочки задрожали. Господи, как же она мечтает о том, чтобы Ян когда-нибудь взял её за руку, как свою возлюбленную! Случится ли такое? Или он всегда будет видеть в ней всего лишь маленького ребенка?

- Держи, - Ян вернул ей мороженое. Затем освободил от обертки свой пломбир. Выждав некоторое время, мягко обратился к Ксюше:

- Вкусно, что ли?

Девочка пожала плечами. Правда, не понимала вкус. Внутри была горечь, перемешанная с волнением, вызванной близостью Яна.

- А мне нравится, - он улыбнулся. - Особенно сливочный пломбир.

Ксюша опустила взор вниз. Её длинные, темные ресницы подрагивали.

- Я знаю, что ты расстроилась. Очень. Я тоже, - Ян вздохнул. - Я думал, что профессор действительно спец в своем деле, а оказалось - всего лишь посредственность. Мне жаль, что ты услышала его речь. Жаль, что тебе больно. Я хотел бы все это исправить... Но не могу. Не знаю как.

Ян замолчал. Подождал до тех пор, пока Ксюша на него не посмотрит, и продолжил:

- Зато я знаю другое. Ты заговоришь. Однажды настанет такой день, когда я услышу твой голос. Я верю. Верь и ты.

Клубничное мороженое упало на траву. Ксюша тихо всхлипнула и, позабыв обо всех правилах приличия, прижалась к плечу Яна. Слезы брызнули из её глаз, побежали по щекам, намочили мужскую рубашку.

Ян обнял свободной рукой Ксюшу. Погладил по спутавшимся волосам. Пусть поплачет. Пусть освободит свое нежное сердечко. Пусть почувствует, что она не одна.

С того дня, когда Ксюша заплакала на плече Яна, чувства девочки стали крепнуть все сильнее. Несмотря на то, что она знала о том, что почти каждую ночь он проводит в клубах, это никак не могло повлиять на её сердце. К тому же, Ксюша обрела странную, пока не до конца понятную уверенность, что она для Яна - особенная. Будто что-то нерушимое связывало их души.

Стоял сентябрь. Теплый, душистый. В воздухе витал аромат осенних цветов, домашнего уюта и сладкий запах младенца. Старшая сестра стала матерью. Сын Ангелины и Артура - прелестный малыш Габриэль сразу же влюбил в себя всех обитателей дома. Ксюша не была исключением. Она обожала малыша, помогала, когда нужно, с ним нянчиться, и в тайне ото всех мечтала, когда вырастет, тоже родить ребенка от любимого мужчины.

От Яна, естественно.

Да, это были девичьи мечты, которая Ксюша бережно хранила в своем сердце, и пока никто, в том числе и сестры, не знали, насколько серьезны её чувства.

Стояло солнечное утро, когда в комнату, в которой сидела Ксюша, заглянула Настя. Девочка, перестав читать, вопрошающе посмотрела на сестру.

- Ксюша, такое дело, - начала Настя, - мы завтра с тобой уезжаем в Нижний Новгород.