Пролог

— Я преподам вам урок каллиграфии, мой король…

Катарина перекинула длинную ногу и оседлала мои бедра.

Я не смог ответить. Завороженно наблюдал за ее изящными движениями, за тем, как подрагивает небольшая округлая грудь, как пряди волос скользят по набухшим соскам.

Ей ничего не нужно было делать – я уже готов был кончить. Лишь только от ее вида. От пухлых губ, которые представлял на всех частях своего тела. От ее груди, которая сводила с ума. Боги… я был готов сутками смотреть на упругие холмики. Во рту выступила голодная слюна от желания вобрать бархатистые горячие соски и сжать их губами.

Рука сама собой потянулась вперед, чтобы сжать ее совершенную грудь, но Катарина перехватила мои пальцы и откинула назад волосы.

Я тяжело выдохнул.

— Не сейчас, мой король… – Она потянулась вперед, нависая надо мной. Кончики волос скользнули по моей груди и животу, заставляя мышцы предательски сжаться от боли неудовлетворенного желания.

Она улыбнулась и взяла кисть для каллиграфии, лежащую на столике возле кровати.

— Больно?..

Она немного придвинулась, задевая развилкой между бедер мой стоящий колом член.

Я смог только выдохнуть, прикрыв глаза.

— Ваши министры уже болтают, что король слаб здоровьем. – Катарина лизнула мягкие волоски кисти. – Мои частые визиты сюда их настораживают. Это может угрожать вашей власти, мой король…

Она изогнулась, словно в невероятном танце, и окунула кисть в чернила.

— Вы должны реже вызывать меня, если не хотите, чтобы в вашей силе сомневались. Даже малейший намек на слабость…

Я прижал палец к ее губам:

— Мне плевать на то, что они говорят. Любой, кто распространяет эти сплетни, будет казнен. Тебе лишь достаточно указать на него.

Коварно улыбнувшись, она прикусила кончик моего пальца и легонько тронула его языком. Я не смог подавить стона. Член дернулся, и из головки показалась светлая капля – свидетельство того, насколько я был слаб рядом с ней.

— Вы столько сделали, чтобы получить свой трон… Нельзя так рисковать. – Катарина накрыла ладонью мой живот, слегка царапнув ногтями, от чего я снова поднял бедра.

— Ты стоишь любого риска…

Она снова улыбнулась и занесла кисть над моей грудью.

— Урок первый… Сегодня мы разучим фразу: «Я схожу с ума без моего лекаря». – Холодный кончик кисти коснулся моего плеча. Плавными движениями Катарина начала наносить на мою кожу иероглифы. – Повторите, Ваше Величество.

Ее волосы упали мне на грудь. Основанием члена я ощущал влагу, сочащуюся из лепестков ее плоти. Чувствовал ее теплое влажное дыхание на контрасте с прохладным прикосновение чернил. Мягкое скольжение кисти посылало по коже мурашки.

Сейчас я был не грозным королем, который поставил на колени и подчинил всех врагов, а слабым рабом, послушным воле этой женщины.

Разомкнув пересохшие губы, я покорно повторил:

— Я схожу с ума без моего лекаря…

Катарина довольно улыбнулась, и от этой улыбки все внутри меня сжалось.

Она закончила выводить последний иероглиф и снова обмакнула кисть в чернила.

— Хорошо… Урок второй… «Я клянусь, что больше никогда не оставлю моего верного лекаря в одиночестве».

Катарина начала записывать иероглифы на моей груди, нарочно пройдясь кистью по соску, который вдруг стал невероятно чувствительным. Рядом с ней я превращался в сплошной комок нервов, реагируя даже на самое невинное прикосновение или вскользь брошенный взгляд. Даже ранения в бою я не ощущал так явно и четко, как ее ласки.

Она точно была ведьмой. Маленькой сладкой ведьмой, которая подчинила меня себе настолько сильно, что иного я уже не желал. Это была та участь, о которой я мечтал. Другого мне не было нужно.

— Вы слишком медлите, Ваше Величество. Неужели не усвоили мой урок? Нерадивых учеников обычно наказывают… – Катарина уже перебралась на живот, продолжая записывать столбик сказанной фразы, а я поспешил повторить:

— Я клянусь, что больше никогда не оставлю моего верного лекаря в одино… – Я оборвал себя на полуслове, когда увидел, как кисть скользит еще ниже.

Катарина встретила мой взгляд, голубые глаза сверкнули колдовством, а губы изогнулись в такой улыбке, что мне стало больно от ее совершенства. Она коснулась кистью моего члена и принялась выписывать на нем новые иероглифы.

Я стиснул пальцами простыни, поднимая бедра над кроватью, и тут же сжал ее ноги.

Катарина тихо рассмеялась и обхватила сложенными в кольцо пальцами головку моего члена. Я понял, что не сдержусь. Она доведет меня до освобождения лишь этими короткими ласками и почти невесомыми касаниями.

— Здесь я напишу кое-что особенное…

Я понял, что эту ночь не переживу. Катарина убьет меня наслаждением. Но такую смерть я готов был принять с удовольствием. Каждый раз, когда находился рядом с ней, видел ее, вдыхал ее запах, я умирал от нестерпимо сладкого ядовитого счастья, которое завладевало мной подобно отраве. Подобно одержимости.

Я знал, что одержим ею. И никогда от этого не будет излечения. Но мне оно и не нужно. Это самая желанная из болезней – болезнь ЕЮ. Катариной. И я желал умереть лишь от нее.

Потому что эта смерть будет прекрасной…

Я крепче сжал бедра Катарины, позволяя ей делать с собой все, что она захочет. Но не позволяя оставить меня. Никогда.