Глава 4

Всплеск надежды, оказывается, может пинать в зад, придавая невиданное ускорение и силы ничуть не хуже отчаяния и ярости. В принципе, большая часть моей жизни была посвящена надежде, но то было растянутое во времени чувство, типа как наблюдать за тем, как медленно тает снег. Знаешь, что однажды он обязательно исчезнет, но нервничать из-за неспешности процесса – бессмысленно. Но сейчас совсем другое дело. Возможно, что от моей поспешности зависит жизнь моей Летти, принимая во внимание мои знания об обычных обитателях пещер и наличия у нее в спутниках ликтора, факт присутствия которого способен заставить атаковать даже виды, обычно предпочитающие не конфликтовать. И я уже молчу о том, что сам этот гребаный, исходящий на мою женщину слюной ублюдок представлял основную из угроз. Вернувшись по скале опять к тому месту, где потерял из виду его и Летти, я мысленно прикинул примерную траекторию его падения и вдруг задался вопросом, с чего ему вообще было падать? Целиться нарочно в провал в дне он же не мог? Или есть такая вероятность? Да наплевать!

Подобрал неподалеку приличных размеров булыжник как утяжелитель, на всякий случай учитывая, что у придурка был лишний вес в виде оружия и моей пропажи, поднял его к груди, совершенно не вслушиваясь в незатыкаемое чириканье бывшей ликторской соучастницы, и, повернувшись спиной, рухнул в реку. Уже на лету понял, что липучая гадость таки прицепилась со мной, не придумав ничего лучше, чем схватить прямо в полете за лодыжку. Был соблазн пнуть ее, сбивая, но тело врезалось в поток, сразу уходя на дно, и это стало не важно.

Ощущение, когда тебя волочит бешеной стихией по дну, шарахая об камни и сдирая кожу, однозначно не будет в числе моих предпочтений для повторения. Но что было в тысячу раз сложнее, так это взять и расслабиться, позволить воде делать с тобой что угодно, как, блин, с мусором, и не сопротивляться, не выплыть, прекрасно зная, что можешь. Звериная половина сначала была в недоумении, но чем меньше в легких оставалось кислорода, тем больше восставала, требуя от меня действий. Я же просто позволил образу Войт загореться на первом плане сознания, и ящер заткнулся, позволяя мне и дальше плыть расслабленным дерьмом по течению.

Провал действительно был, и ухнул я в него пусть и долгожданно, но все равно чуть не обратился сдуру. А потом изнутри и снаружи все заныло, потянуло. Как же я ненавижу сраные пещеры, замкнутые пространства, маленькие помещения, где виверну в истинном облике никак не поместиться или, по крайней мере, будет в крыльях жать. И еще это запах… ну и мерзость. Счет к и без того уже покойнику ликтору стремительно рос, а его смерть в моем воображении разнообразилась все большим жесткачом.

– Летти! – рявкнул во всю мощь легких, едва вдохнул нормально, и звук заметался под потолком небольшой пещеры, а спустя пару секунд откуда-то со стороны темного полукружья почти затопленного тоннеля, выходящего отсюда, донеслось нечто совсем другое.

– Какие же противные голоса у этих кобо, и они так дурно пахнут! – прокомментировала Ингина, вынырнувшая рядом.

И была права: воняло действительно этими гадкими пещерными червями, и это снова взорвало мой разум страхом за Летти. Какова вероятность, что, свалившись сюда, они с Крорром, еще дезориентированные или даже без сознания, сразу попали в лапы этих паскудников? Если кобо в курсе существовании провала, откуда периодически может падать нечто съедобное, глупо попавшее в поток, то очень-очень велики. Великим умом они не блещут, но где есть шанс пожрать запомнить в состоянии.

– Я порву этого проклятого ликтора! – прорычал во мрак. – И тебя вместе с ним!

Погреб вперед что есть сил, понимая, что как бы ни торопился, может быть уже поздно, и при каждом движении втягивал с шумом воздух, отчаянно боясь уловить среди смрада кобо запах свежей человеческой крови.

Через несколько минут заметил первые мертвые тушки, которые позабивало в щели камней, но, судя по завываниям, впереди оставалось еще достаточно кобо, чтобы это представляло опасность для Летти. Тем более не на пустом же месте они там подняли суету. Успеть бы, только бы успеть.

Но впереди ждало только разочарование. Выяснилось, что весь шум-гам из-за того, что прибывающая вода быстро затапливала места обычных гнезд пещерных, и они, словно крысы, ползли все выше по стенам к узкому просвету в потолке, пытаясь спасти свое многочисленное потомство. Мне даже иррационально жаль их стало. Очевидно же, что ни Войт, ни Бронзового тут нет, да и если были бы, кобо сто процентов сейчас не до нападений.

– Хоть они и бледные вонючки, но детеныши почти симпатяги, – прокомментировала мои собственные мысли Ингина.

В жутком столпотворении, от которого вся площадь стен шевелилась, пещерные черви в панике сталкивали друг друга в воду, взрослые подвывали, а мелкота истошно визжала. Нет, смотреть на такое невыносимо, черт возьми.

Кривясь от их отвратительного амбрэ, я сам вскарабкался по стене к пролому в потолке и грозно зарычал на отчаянно пихающих в него малышей самок. Те взвыли еще громче и отчаянней, очевидно, думая, что им теперь полный конец. Схватившись за каменный уступ одной рукой, второй стал молотить по краям трещины, сбивая костяшки, расширяя ее. Неожиданно рядом повисла Ингина и присоединилась ко мне, начав сильнее расшатывать пласт породы, на котором я наделал трещин.

– Брысь! Пшли вон! – крикнула она толпе, собравшейся под нами. – В стороны все!

При всем скудоумии, кобо прекрасно ее поняли и расползлись подальше по стенам, прямо как цепкие насекомые, а те, что бултыхались внизу в воде, отплыли.

– Раз-два, взялись! – С озорной улыбкой странная девушка отпустила уступ, за который держалась, и повисла всем весом на уже расшатанном нами участке скального монолита.

Трещин стало больше, камень накренился, грозясь отвалиться вместе с ней и прибить эту чокнутую.

– Брось, бестолочь, он же тебя убьет нафиг! – крикнул я, теперь пытаясь схватить ее за шкирку.

Но она увернулась и пуще прежнего принялась качаться и дергать, хихикая, будто находилась на аттракционе. Нет, если дамочка хочет самоубиться, кто я такой, чтобы отказывать ей в подобной мелочи? Но вопреки разуму, когда громадная глыба сорвалась наконец вниз, взмахнул рукой, ловя ее, однако поймал лишь воздух.

Нашими усилиями щель в потолке расширилась раза в три, и терпевшие до этого пещерные ломанулись вперед, причем на то, что я еще болтаюсь тут, им явно было уже наплевать. Не желая быть облапанным и исцарапанным прорывающимися к спасению вонючками, рухнул вниз в воду, думая о том, что как-то потом стоит поинтересоваться у Ингины, что это за фокусы с перемещениями. Она как раз нашлась внизу, стояла, как цапля, на выступающем над поверхностью камне, и брезгливо, двумя пальцами на предельно вытянутой руке, удерживала одного кобо за загривок, а тот извивался, визжал, щелкал кривыми зубами и отчаянно жестикулировал.

– Твоей девушки и Крорра тут нет, – констатировала очевидное моя неожиданная спутница. – Они устроили обвал и ушли по другому коридору.

– С чего взяла?

– Я милая и умею находить общий язык со всеми, – заявила она и тряхнула своего пленника так, что чудом не вышибла из него дух, и рыкнула уже иным голосом: – Ты же не брешешь мне тут, червяк? Я тебя хорошо запомнила, учти! Узнаю, что наврал – вернусь, из любой норы откопаю и в клочки порву! Знаешь, я какая мстительная, я тебя…

Не слушая дальше, как она креативит с угрозами, поплыл против течения, возвращаясь в тот подземный зал, что был сразу под донным провалом, и начал нырять, ощупывая и пытаясь осматривать стены. Заваленный тоннель нашелся очень быстро, но вход в него уже полностью находился под водой, а значит, просто развалить перекрывающий его затор – это как взорвать плотину. Весь поток тогда попрет туда. А если Летти ранена, не в состоянии передвигаться и лежит где-то там неподалеку?

Вынырнув, закрутился волчком в ярости бессилия и замолотил руками по воде, на самом деле представляя, как крушу кости проклятого ликтора.

– Что, опять скажешь, что убьешь и Крорра, и меня? – Ингина, насупившись, смотрела с безопасного расстояния, плавая туда-сюда.

– Как догадалась? – рявкнул, сжигая ее взглядом.

– У тебя такое лицо серьезное, когда ты хочешь кого-то прикончить.

– Серьезное? Серьезное?!!! Ты совсем-совсем ненормальная? – Да о чем я спрашиваю! Будто это сейчас важно, или ответ не ясен, как день.

Забив, нырнул снова, более тщательно обследуя верх завала и гадая, не случится ли обрушение, если начну вытаскивать валуны по одному. В любом случае на аккуратный разбор этого дерьма уйдет уйма времени, и что там с Войт – подумать страшно.

– Мы можем сначала сделать малюсенькую щелочку, и я пролезу посмотреть, как обстоят дела, – заявила Ингина, едва моя голова оказалась опять на воздухе.

– Ты вообще могла бы взять да переместиться туда, если уж хочешь быть чем-то полезной! – огрызнулся я, не в силах совладать с кипятящей кровь злостью и тревогой.

– Я же не видела, что там! Вдруг огромная куча камня, и я перескочу в самую его толщу и умру? – сказала она возмущенно, но тут же замолчала и как-то скисла. – Но на это же тебе наплевать, да? Всем наплевать.

Бесшумно и стремительно она погрузилась, и сам не знаю почему, я торопливо последовал за ней, желая остановить, но девушка провернула свой фокус с исчезновением, а мне осталось только снова взорваться в бесполезной ярости, понимая, что, возможно, сейчас прикончил ее своей грубостью. И с какой стати должен испытывать за это стыд?

Не было Ингины, кажется, вечность и я уже решил, что ей пришел конец, но внезапно она вылетела на поверхность, как ракета, в метре от меня.

– Ломаем! Они там были, но далеко уже ушли, я не смогла догнать! – завопила малявка, сияя широченной улыбкой.

Я был так рад видеть ее живой, что поддавшись мгновенному импульсу, прижал к себе и чмокнул в лоб и тут же ушел под воду, не обращая внимания на выражение шока на ее лице.

Со всей дури вмазался плечом в верхнюю часть каменной кучи, и еще раз. За глотком воздуха и новый бросок, и в этот раз Ингина присоединилась ко мне. С третьего захода мы таки обрушили стену, и потоком нас понесло вперед, но мне было недостаточно быстро. Как только первоначальная мощь стихии ослабла, я попер по тоннелю то вплавь, то уже на ногах со всей доступной скоростью, руководствуясь ароматом моей Летти, как важнейшей в жизни путеводной нитью.