ГЛАВА 4

Лев шагнул в комнату, тихо подошел к дивану и, ухватив белую развевающуюся ткань, осторожно потянул на себя. Тут «привидение» развернулось и, вытаращив на хозяина дома круглые от изумления глаза, с испуганным писком упало на руки Лаврентьеву. Мужчина инстинктивно сбросил тело на пол и машинально отступил. А под его ногами, поглядывая на босса и потирая, видимо, ушибленное мягкое место, лежала новая няня. Что она творит?

— Вы с ума сошли?! — прошипел Лаврентьев. — А если бы Маргарита проснулась и, увидев вас, перепугалась?

— Если кого в этом доме и стоит бояться, — тихо проворчала девушка, — то точно не меня!

— Что вы там делали? — Лев посмотрел на стремянку, которую под длинной ночной сорочкой няни не было видно. — И что за звук?

— С лампочкой что-то не так, — так же шепотом ответила Люба. — Она трещит и искрится. Я пыталась заснуть, но не смогла, боялась, что будет пожар. Решила выкрутить, а тут кто-то за подол потянул. Перепугалась до смерти!

— Я настолько страшен? — невольно улыбнулся хозяин дома и тут же нахмурился. — Не я только что весьма талантливо изображал привидение.

— Почему вы не спите? — с легкой обидой спросила няня.

— Работал, — спокойно ответил Лев и, обернувшись, посмотрел на дочку. Маргарита мирно сопела в своей кроватке. Склонился и потрогал одеяло, свернутое на диванчике так, что и сейчас казалось: там под ним кто-то лежит. Покачал головой и, глянув вверх, приказал: — Подержите!

Он осторожно залез по ступенькам качающейся стремянки и, пытаясь выкрутить сверкающую и шипящую лампу, ощутил неуверенные прикосновения женских рук к своим щиколоткам. Шепнул:

— Если вы будете держать меня, я точно упаду!

— Сами просили подержать, — посмотрела она снизу вверх, и у Лаврентьева дыхание на миг перехватило от открывшегося вида на декольте. — Откуда я знаю, как нужно? Я детский психолог, а не строитель.

— Строитель из вас пока лучше, — с трудом отвел глаза Лев. Рыкнул: — Держите не меня, а стремянку!

— Так бы сразу и сказали, — проворчала няня.

Тут лампочка двинулась под пальцами, начала откручиваться, но что-то сверкнуло, хлопнуло, и руку мужчины на миг обожгло. Чертыхнувшись, он покачнулся и, не удержавшись, упал на диван. Под ним раздался стон придавленной няни, а на спину еще и упала железная стремянка.

— Твою ж… жимолость да на варенье, — прошипел Лаврентьев.

Под ним снова пискнуло и затихло. Лев осторожно, стараясь шумом не разбудить ребенка, отодвинул железную лесенку и приподнялся с дивана. Нависая над слегка помятой и растрепанной няней, замер на секунду. Сердце забилось чаще, в горле пересохло. Он с трудом прохрипел:

— И где вы только откопали эту горе-стремянку?

Получил в ответ благодарный взгляд исподлобья да шепот, неуловимо похожий на проклятие:

— У вас всегда виновата стремянка или тот, кто ее держит? Вы как ребенок, который от злости пинает камень, о который по собственной рассеянности споткнулся!

Лаврентьев невольно усмехнулся: ребенком его обозвала! И вдруг захотелось прижаться к приоткрытым, будто от удивления, пухлым губам и наказать девчонку за дерзость. Лежит под ним, с разметавшимися волосами и в съехавшей с худенького плечика ночнушке — словно призыв к действию! Мужчина нахмурился и, резко поднявшись, схватил няню за тонкое запястье, потянул, помогая встать, и отвернулся, чтобы не видеть.

Кровь бросилась в голову, злость забурлила в его венах: как мальчишка едва не накинулся на молодую няню! На студентку друга, который помог в трудной ситуации. Совсем спятил? Видимо, долгое воздержание дает о себе знать.

Он холодно проговорил:

— Унесу это и попинаю в другом месте.

И, подхватив скрипящую стремянку, направился к выходу. Няня побежала следом, обогнала и распахнула дверь, а после осторожно прикрыла из коридора.

— Я помогу, — заявила она.

Лаврентьев обернулся и иронично уточнил:

— Пинать стремянку?

Люба шагнула к нему и, взяв за руку, в которой он держал выкрученную лампочку, подняла ее на уровень его глаз. Мужчина удивленно моргнул: пальцы были красными от крови.

— Помогу обработать рану, — ровным голосом пояснила девушка.

— Только обещайте, что не будете падать в обморок, — криво ухмыльнулся Лев.

— Падения — это ваша специализация, — уколола в ответ няня.

— Кто-то забыл, как рухнул в мои объятия? — саркастично приподнял брови Лаврентьев.

— Напомнить, как вы меня сдернули со стремянки, а потом скинули на пол? — парировала эта язва. — А еще меня обозвали тридцатью несчастьями! — Вздохнула и забрала у него стремянку. Прислонив лестницу к стене, взяла босса за руку и потащила в сторону кухни. — Ладно, идемте уже, пока кровью не истекли.

Там хозяин дома, сидя на табурете, внимательно наблюдал за девушкой. Люба, уложив его руку на разделочный стол, склонилась над раскрытой ладонью и, забавно хмуря тонкие брови, аккуратно пинцетом вынимала врезавшиеся в кожу прозрачные осколки.

— Повезло, что лампочка лишь треснула, а не взорвалась в ваших руках, — проворчала няня, — иначе пришлось бы ехать в больницу. — Она промокнула кровь зашипевшим перекисью тампоном. — Вот и все! Осталось заклеить пластырем.

— Неужели ограничитесь лишь традиционной медициной? — вырвалось у Лаврентьева.

Люба непонимающе моргнула, а потом иронично улыбнулась:

— Подуть? Вы уверены, что наняли меня для дочери, а не для себя?

И, склонившись над его ладонью, вытянула губы. Кожи Льва коснулся теплый воздух. Мужчина посмотрел на девушку и, сжав челюсти, вырвал руку. Сам наклеил пластырь, одним движением смел осколки и мусор в корзину и быстро направился к выходу.

— Уверен, — сурово произнес он. — Спокойной ночи.