Глава 5. Сирген и Сигрид

— Уло! Нет! — тут же раздался хрипловатый крик.

Спустя миг я понял, что лежу на земле, придавленный весом огромного волка. Еще недавно он сидел возле воплощенной в камне Сигрид.

— Уло, оставь его, — уже спокойно, но твердо повторил скремт.

Желтые глаза внимательно изучали меня, оскал совсем не походил на дружелюбную улыбку. Шевелиться не стоило, я молча смотрел на волка. Страх и паника исчезли: хранитель рода не станет причинять вред без веской причины. Будто почувствовав, что я не боюсь, волк недовольно заворчал, отпустил меня и отошел в сторону.

Я сел на земле, глядя на приблизившегося скремта, очень похожего на статую. Точнее, статуя походила на него. Только лицо будто скрыто серой тенью.

Он протянул мне руку:

— Уло не любит чужаков.

Я размышлял лишь миг, отказываться от помощи не стоило. Клятву нарушать он не станет, а хранитель рода меня не тронет. В том, что волк не простой зверь, сомнений уже не было. Предательство всегда оборачивается против нарушившего свое слово.

Рука скремта оказалась на удивление крепкой.

— Уло — хранитель рода?

Лишнее уточнение не помешает.

— Да.

Серые глаза неотрывно смотрели, изучая мое лицо. Было видно — скремт пытается понять, какие я преследую цели. Тишина начинала затягиваться, но, если взял паузу — держи. Масса вопросов, которые нужно задать, отступила на второй план. Спрошу позже. Разглядывая его, я отметил несколько странных особенностей. На скремте была та же одежда моряка, что и на статуе, но только сейчас стало ясно, что такую давно не носят: накидки предпочитают поярче, пряжки на поясах повычурнее, а винтовой браслет воина и вовсе не надевают.

Первым нарушил молчание скремт:

— Идем в замок. Скоро наступит утро.

Ничего не оставалось, как последовать за ним. Раз приглашает в свое жилище, значит, готов говорить. Я бросил мельком взгляд на возвышавшуюся черную громаду башен и стен. Неприветливое место. Но, кто знает, возможно, раньше тут все было иным?

Волк трусил рядом со скремтом, порой оборачиваясь на меня и сверкая желтыми глазами. Он явно показывал: ты — чужак, я тебе не верю. Эх, волче, мало кто йенгангеров любит.

Стоило только Сиргену подойти ближе к замку, как исчез морок, открыв взору массивные двери. Они сами распахнулись перед ним, будто почуяли приближение хозяина. Уло обогнал скремта и вбежал внутрь первым.

— Будь гостем, Глемт, — глухо произнес Сирген. — Хотя давно уже замок Бессмертника не принимал их.

Да уж. Если всех гостей сбрасывать в пропасть, то неудивительно.

Даже если скремт и заметил искривившую мои губы усмешку, то не подал виду.

— Ты убил Ярни?

— Да.

Прямой, но немногословный.

— Зачем?

— Узнаешь.

Мы очутились в широком просторном зале, потолка которого было не видно, словно специально строили так, чтобы, подняв голову, ничего нельзя было разглядеть. С какой целью — непонятно. Не зря говорили, что прежде в Ванханене жило много потомков древней расы. Они строили себе дома не так, как обычные люди. На стенах — удивительная роспись. Вероятно, приглашали искусных южных мастеров.

Нужно было следовать за Сиргеном, но я остановился, не в силах оторвать взгляда от невероятных рисунков. Вот здесь мощные корабли с высоко поднятыми носами — каждый с головой линорма; здесь — шумные торги северян: ванханенцы и чудаковатые лаайге — народ шаманов и погонщиков оленей, которые предпочитали не покидать своих родных мест. Лаайге невысокие, но крепкие и жилистые люди. У них необычный узкий разрез глаз, которым они резко отличаются от моих соотечественников. Высокие скулы, широкие лбы, мелкие, но правильные черты лица. Одеты в меха и кожу, причудливые головные уборы расшиты деревянными бусинами и бляшками. А здесь…

Я чуть нахмурился. Высокая женщина в синем праздничном наряде. Золотые косы короной уложены вокруг головы. Возле ее ног — огромные серые волки. Рядом с ней Сирген Бессмертник. Он держит руки женщины в своих. Через миг я понял, что это Сигрид. Как-то странно он на нее смотрит. Неужто муж и жена могли обладать таким поразительным сходством?

— Слышал ли ты о Волчьей пророчице, йенгангер?

Я вздрогнул — голос скремта вывел меня из какого-то странного оцепенения. Что ж, кажется, Сирген собирается поиграть по своим правилам. Если это будет недолго, то можно и выслушать.

Я повернулся к нему. Скремт сидел напротив в вырезанном из ванханенского черного дуба кресле. Волк положил ему голову на колени, словно не грозный лесной зверь, в котором живет хранитель рода, а преданный пес.

— Сядь, нам предстоит долгий разговор. Утаивать правду я не собираюсь.

Приглашающим жестом он указал на стоявшую рядом скамью. Судя по изяществу, с которым она была выполнена, здесь могли сидеть только уважаемые гости.

Волчья пророчица… пророчица… В голове что-то крутилось, но точно вспомнить я не мог. Только обрывки старой легенды о том, как женщина из сгинувшего гордого рода могла говорить с волками и предсказывать будущее.

— Кое-что, легенду.

В серых глазах Бессмертника появилось какое-то странное выражение. Он глянул на женщину на стене, потом снова на меня. Выражение тут же исчезло.

— Четыреста лет назад это не было легендой.

Я замер. Четыреста лет! Значит, мое предположение оказалось верным. И замок, и одежда Сиргена, и…

— Четыреста лет назад род Бессмертников владел третью всего Ванханена. Слава о нашем флоте разнеслась как на север, так и на юг. Мы открыли торговый северный путь. Мы сумели заинтересовать лаайге.

Я знал эту историю, но почему-то никаких имен толком не сохранилось. Бабушка рассказывала о прошлом Ванханена, но не называла род Бессмертника. Старая Ингва Глемт считала, что имена могут привести к беде. Особенно если с этими именами связаны темные истории.

— Женщина, которую ты видел возле склепа и здесь, — он махнул в сторону росписи, — это Сигрид — моя родная сестра.

Сестра. Значит, внешнее сходство — не прихоть судьбы, а наследственность. Но взгляды… Невольно я снова посмотрел на нее. Может, мне после бессонной ночи кажется?

— У нее был дар, — тем временем продолжал Сирген. — Видеть то, что скрыто от простых людей. Слышать голоса, которые никогда не были человеческими. Здесь я был глух и слеп. Но у меня имелся другой дар — слышать море. Куда бы я не вел корабль, он приходил в целости и сохранности. Бури обходили нас стороной, а морские жители не строили козней. Торговля шла успешно, после каждого похода мы возвращались с полными трюмами. Казалось, что сам Гунфридр — Владыка Морей — черпал со дна сокровища и благодать, осыпая ими мои корабли. Злые языки говорили, что наша мать не зря ходила в одинокий храм на скале, и мы вовсе не дети Ансуна Бессмертника — бесстрашного воина и хозяина замка. Говорили, будто продала она душу и тело Гунфридру и родила от него «проклятых близнецов».

Хриплый голос словно вернул на родные берега, и я увидел аквамариновые волны, бьющие о скалистый берег, и высокие мощные стены замков. Одинокий храм на скале. Я часто там бывал: деревянные стены, маленький алтарь, окруженный плоскими камнями. На камнях — высушенные травы и матовый желтый янтарь, там всегда запах хвои и моря. Изображенное на стене сплетение водорослей складывалось в человекоподобную фигуру Гунфридра. Говорили, что его подняли со дна моря. В этом храме никогда не было служителей и жрецов. Если человек хотел поговорить с богом, он приходил сюда. И никто не задавал вопросов, что происходило дальше. Это личное дело каждого.

— Мы не обращали внимания. Сигрид я всегда понимал лучше кого бы то ни было. Так же, как и она меня. Порой на нас бросали косые взгляды, но нас это не волновало.

Я удивленно изогнул бровь, но промолчал. В конце концов, было ли у них что-то или нет — это не мое дело.

— Беда пришла в тот год, когда сестру посватал Хозяин Штормов. Наших родителей уже не было в живых.

По телу пробежала дрожь. Ненавистное имя заставило сжать кулаки. Убью.

Повисла тишина, я вдруг сообразил, что Сирген, прищурившись, смотрит на меня. Волк тоже поднял голову и глянул в мою сторону. Ждут, что я сделаю, утбуржьи дети.

Губы Сиргена чуть дрогнули в улыбке, будто он остался доволен увиденным.

— Сигрид перед его приездом бросала руны. После этого она сказала, что скорее бросится со скалы в море, чем станет женой чудовища. Я был единственным защитником сестры и никогда не отдал бы ее против воли даже самому могущественному и богатому жениху.

И почему я чувствую, что главные здесь слова «никогда не отдал»? И неважно кому.

— Хозяин Штормов был оскорблен. И хоть отказ принял с достоинством, но перед уходом сказал, что уничтожит нас всех, если Сигрид не изменит решения. Угрозы мы слышали часто, но почему-то именно в этот раз почувствовали, что быть беде. Ночью сестра пришла ко мне…

Волк почти по-человечески вздохнул и неожиданно тихонько заскулил.

Сирген погладил его по голове:

— Тише, Уло, тише. Я знаю.

— Хозяин Штормов держит свои обещания.

Скремт хмыкнул:

— Да. Хотя сперва казалось, что он про нас забыл. Прошло восемь месяцев. Я вышел в плавание. Наши корабли шли к лаайге. И в первый раз за все время мы попали в бурю. Безумную, ледяную, не дающую передышки. Наш драккар носило по морю очень долго. Очень…

Серые глаза смотрели куда-то сквозь меня. Да, сейчас Сирген смотрел в прошлое, ничего не видя и не слыша.

— Моя команда погибла. На борту не осталось ни единого живого человека. Не знаю, сколько все это продолжалось. Порой мне казалось, что я сам давно мертв. А потом произошло что-то странное. Я увидел Хозяина Штормов, он ничего не говорил, лишь криво улыбнулся и вдруг рукой сделал жест — нарисовал в воздухе кольцо, а потом скрестил руки, развернув ладонями к себе.

Мне стало не по себе. Старый жест, сильный, пришедший к нам еще из тех времен, когда на земле почти не было людей. Как Посредник я знал его очень хорошо. Круг в воздухе — мир живых, скрещенные руки — запрет на жизнь, развернутые ладони — служба тому, кто сделал человека мертвецом. Не каждый может воспроизвести этот жест. Нужны огромные знания и опыт, чтобы самому не угодить в ловушку. Ведь можно нечаянно сделать так, что окажешься на службе у убитого тобой существа.

— После этого корабль сквозь шторм и дикий ветер стрелой помчался вперед. Спустя время я понял, что оказался возле родных берегов и при этом не чувствовал больше боли и усталости. Было странное ощущение, будто я вмиг сумел исцелиться. Единственное, что не давало мне покоя, — странное оцепенение. Словно все уже произошло, а я знал, что ничего не изменишь.

Уло снова заскулил, но тут же умолк.

— Единственным живым существом, встретившим меня, был он.

Пальцы чуть сжали густую шерсть зверя и тут же погладили.

— Никого… ни слуг, ни гостивших в замке южан, ни… Сигрид. Обойдя весь замок, я отыскал два склепа. В моем… да, там ты сможешь увидеть тело, принадлежавшее Сиргену Бессмертнику. Представляешь, Оларс, как это — смотреть на себя мертвого? — На губах скремта появилась кривая усмешка. — Склеп Сигрид оказался пуст. Не знаю, сколько времени я так провел… Много… Хуже всего было то, что я не мог добровольно покинуть замок. Мне не требовались пища и сон. После этого несложно было догадаться, что Хозяин Штормов каким-то образом сделал меня скремтом. Потом явился и он сам. Сказал, что, пока я не отслужу положенный заклятием срок, буду привязан к замку. Сигрид он забрал с собой, и мне не стоит даже надеяться увидеть ее еще раз…

Да, хоть и сильно заклятие, но нельзя сделать так, чтобы тебе служили вечно.

Он замолчал, потом внимательно посмотрел на меня:

— У тебя свои счеты с Хозяином Штормов?

Вопрос как удар хлыстом.

— Если ты знаешь мое имя, то должен знать и остальное.

Он ухмыльнулся:

— Два месяца назад он приходил снова, — хриплый голос стал низким и глухим. — Сказал, что мне осталось сослужить последнюю службу.

— Он даже перенес сюда твой замок? — покачал я головой. Кажется, неприятности куда ближе, чем я думал.

— Да. И дал последнее задание. Сказал, если я выполню его, то буду свободен.

— И какое же?

Впрочем, я и так знаю, но молчать почему-то не получается.

— Убить… — Тишина, резкий вдох. — Убить Оларса Забытого.

— Но тогда почему не убил?