2).СКИТАНИЯ.

А что же завтра? Завтра, без тебя,

Другие руки с той же самой болью.

Но я уйду, чтоб сделаться мудрей.

Потом вернусь в твои глаза обратно

С другого неба, с новым откровеньем,

Все с тем же взглядом, но с другой звезды,

С желаньем новым в старой оболочке;

Всей злостью и всей верностью вернусь,

Чтоб из пустыни сердца твоего

Вести борьбу жестокую с собою,

С предначертаньем собственной судьбы.

Затем с улыбкой шёлковую нитку

Перевяжу на пальце, а клубок

Твоей судьбы запрячу в складки платья.

Э.Сёдергран

Мара проснулась первой. На рассвете. Когда солнце ещё не встало над лесом, но яркая алая заря уже горела на востоке. Она долго глядела на прекрасное лицо спящего Лиарина.

Ночь была волшебной, но на смену ей пришёл жестокий белый день. И теперь в лучах рассветного солнца всё казалось иначе. Тягостные мысли в голове девушки сменяли одна другую.

«Что будет теперь?» – задумалась Мара. Страсти отбушевали, и разум требовал отчёта за вчерашний порыв чувств. Ей стало стыдно за то, что она сделала ночью. Мара попросту навязалась эльфу, и тот, конечно, поддался соблазну.

«Что будет, когда Лиарин проснётся? – думала она, и на душе становилось всё темнее. - Что он скажет в первую очередь: «Здравствуй, любимая!» или спросит, чего она ждёт, ведь он дал ей всё, что она хотела. Вчера он признался ей в любви, и много нежных слов слышала эта ночь, но что принесёт утро? Вдруг он раскается, вдруг скажет, что всё было ошибкой, извинится и оставит её? Или вовсе прогонит прочь? Нет! Этого не будет! – решила Мара. – Напрасно я позволила себе забыться! Я ему - не пара! Но я тоже заслуживаю уважения! Я не стану ждать, когда меня прогонят. Я уйду сама. Уйду прежде, чем меня об этом попросят. Не дам ему возможности покинуть меня, а сама его оставлю!»

Мара тихонько отодвинулась в сторону, отошла на цыпочках, оделась поспешно и …остановилась.

«Но что, если он вправду любит меня?! Быть может, мне разбудить его? И что дальше? Пусть и так, но ведь он не раз мне сказал: «Люди и эльфы не могут быть вместе!»! Что мне уготовано? Какая роль? Я могу стать лишь его тайной любовницей! Но глупо полагать, что этот секрет не раскроется через день – другой. Что можно скрыть от народа Элдинэ с их мудростью, иным зрением и чутьём? И что тогда будет?!»

Тогда её выгонят прочь с позором! Что скажет ей князь Элиран, ведь вместо благодарности за кров, она разбила счастье его дочери? Что скажут все остальные?

Она – чужая им! Она поймёт их ненависть. Но Лиарин?! Как он вынесет презрение и осуждение своего рода?! Они нарушила древний закон – мудрый закон, как понимала теперь Мара! Любовь эльфа и человека не может принести ничего, кроме боли и разочарований! Нигде – ни в Эльфийской Долине, ни в мире людей – не встретят они понимания, лишь осуждение!

« Нет, нет! – ещё раз решила Мара. – Я уйду прямо сейчас! Ни за что не пожелаю я Лиарину участи изгоя! И я не хочу, чтобы на меня смотрели, как на причину всех бед эльфийского рода! Даже если он любит меня, я уйду, не прощаясь! Так будет легче!.. Пусть в памяти моей останется эта ночь и его сонное лицо, а не смущенные попытки объяснений или жестокие слова о роковой ошибке, о том, что он – элдинэ, и мне не пара! – Мара крепче затянула шнуровку на голубом платье. – Я слишком задержалась здесь! К хорошему легко привыкнуть! Мне даже стало казаться, что я могу быть счастлива, могу быть с ним, моим Лиарином!..»

Мара замерла у белых камней, оглянулась, борясь с почти непреодолимым желанием вернуться и хотя бы поцеловать эльфа на прощание… Но так она могла разбудить его, и Мара, не оглядываясь больше, поспешила прочь, к Мраморной площадке, где закончились празднества, и не было ни души, а затем в свой шатёр. Мара очень торопилась: она опасалась, что кто-нибудь проснётся и остановит её, особенно, что это будет Лиарин, и ей придётся-таки объясняться с ним. Мара сняла голубое платье – подарок Элинэль. Она не знала, куда теперь заведёт её судьба, но подозревала, что это вряд ли будет место достойное этого наряда. Эльфийское платье было слишком вычурным и богатым дли мира бродяг. И Мара справедливо решила, что её деревенские одежды более подойдут для того, чтобы идти, куда глаза глядят.

Итак, переодевшись в свою клетчатую шерстяную юбку и блузу с круглым вырезом и шнуровкой на груди и взяв кошель с серебром – подарок эльфийской княжеской семьи, Джалина собралась уходить, когда сзади раздался голос.

– Ты уходишь, Эрсель?

Девушка вздрогнула и обернулась.

– Здравствуй, Лиадран! – сказала она, увидев у входа эльфийку с серебряными волосами. – Да, я ухожу!

– Почему так поспешно, утром? Что-то случилось? – удивилась Лиадран.

– Нет. Просто я не люблю слёзных расставаний! Не знаю, как для вас – эльфов, но мне будет очень трудно проститься со многими из вас! Я прекрасно жила здесь, но пора и честь знать! Вежливый гость должен чувствовать, когда ему пора уходить и не испытывать терпения хозяев!

– Это ты верно решила! – согласилась Лиадран. – Извини, что я говорю это! Но так и есть! Люди очень редко появлялись в Элтлантисе, и никто из них, с древних времен, не жил здесь так долго, как ты. Ты нарушаешь извечный мировой порядок Эльфийской Долины своим присутствием здесь. Прости, я слишком прямолинейна, но уж такая я есть! Жаль, что ты не споешь своих песен на нашей с Лиарином свадьбе! Мне нравился твой голос…

Отчего-то Маре стало смешно: Лиадран даже сейчас не упустила возможности подчеркнуть свои права на эльфийского князя.

- Что ж… я могу лишь сказать: «Моё почтение и пожелание всяческих благ жениху и невесте, князю Лиарину и княжне Лиадран!» А теперь прощай! – с улыбкой ответила Мара. – Прошу тебя, Лиадран, передай Великому князю Элирану и княгине Лаяне мою благодарность за их доброту и участие, за подарок, и за лучшие дни в моей жизни! И попрощайся за меня с Элинэлью и Эктавианом и пожелай им счастья и согласия! И Лиарину скажи… скажи, что я всегда буду помнить о том, что он… спас мне жизнь! Скажи, я всем желаю счастья и благодарю за всё! Словом, ты понимаешь меня!

- Конечно! Не беспокойся! – кивнула Лиадран. – Куда ты пойдёшь?

- Не знаю. Для начала надо выйти на дорогу…

- Постой! – сказала эльфийка. – Я провожу тебя - провожу эльфийскими тропами до Южного пути. И возьми шаль! Там, за пределами Эльфийской Долины может быть холодно…

- Ах, да! Вспомнила! Здесь ведь время идёт иначе, и не бывает зимы, - Мара набросила на плечи широкую шерстяную шаль из козьего пуха, которой иногда укрывалась по ночам. – А там, в Лейндейле, наверное, уже осень…

Девушки поспешили прочь от Города эльфов. И Мара подумала о странной иронии судьбы: именно Лиадран – та, с кем она меньше всего общалась и даже немного враждовала, Лиадран, которая вела себя с гостьей высокомерно и, пожалуй, враждебно – теперь была единственной, кто провожал Мару Джалину из Элтлантиса.

***

- Дай мне руку! – велела эльфийка, когда они покинули Город-Зелёных-Шатров. - И не бойся! Я проведу тебя Тенистыми тропами эльфов. Смертные туда не ступают, но, если ты будешь держать меня за руку, мы через несколько мгновений будем у Южного пути!

Мара взяла ладонь Лиадран…

И мир вокруг исчез!..

Всё вокруг скрылось в полумраке и странном тусклом тумане, из которого иногда проглядывали льдисто-серые стволы деревьев. Зато Лиадран сияла в этом мире так, что резало глаза. Её пепельные волосы и жемчужно-белое платье казались ослепительно-белоснежными.

- Пойдём! – велела княжна, и они легко заскользили сквозь туман.

- Как ты знаешь, куда идти? Тут не видно не зги! – удивилась Мара.

- Я вижу этот мир иначе. Я знаю, как выбирать путь. Но только здесь, в Элтлантисе. За пределами Эльфийской Долины Мир Теней опасен.

- Что это? – спросила Мара: ей было не по себе от жуткого пейзажа, а тут ещё откуда-то долетел звук, похожий на детский плач.

- Это чайки, - спокойно ответила Лиадран, – чайки на берегу Серебряного моря. Так они зовут эльфов, когда те тают. Ведь Элдинэ уходят за Море именно этим путём. Поэтому бродить Тенистыми тропами слишком долго опасно, можно не вернуться назад, забыв о смертном мире, и уйти за грани Бытия. Но, если твёрдо знать дорогу, быть юным и полным сил – здесь безопасно, а, будучи раненым или поражённым тоской, можно забрести на морской берег.

- А там что? – поёжившись, спросила Мара. Ей было неуютно в зыбком сером сумраке.

- Там… у пристани стоит Белый Корабль. Говорят, он сложен из полых костей древнего дракона. Он виден лишь здесь, в Мире Теней. А человек может пройти по берегу мимо и не заметить его. На этот корабль восходят Элдинэ, и он увозит их на далёкий остров – Благословенный Край эльфов, откуда нет возвращения.

- И что же, они теряют всякую связь с этим миром? – спросила Мара Джалина.

- Да, навсегда. Лишь иногда, в особых случаях, если кто-нибудь пробуждает магию древа Кэнтрианэ, вот тогда, имеющий для этого основания и власть эльф может призвать кого-то из ушедших. И дух бессмертного вернётся дабы говорить с ним. Но то будет лишь призрачный голос, вернуться из Благословенного Края не дано никому…

А мы уже пришли! – сообщила Лиадран.

Мрак мгновенно расступился, и они вышли на обочину дороги в самом обыкновенном осеннем лесу. Большинство листьев уже облетело, и теперь их золото шуршало под ногами. Солнце ярко светило, но было сыро и холодно после ночного дождя, и Мара плотнее закуталась в шаль.

- Куда теперь? – спросила Лиадран.

– На севере – Мангар, Северная столица, на юге – Галиорт. Почему его так назвали, интересно – Золотой Город? – молвила Мара.

- Там раньше, в древние времена, въезд в город украшали золотые ворота, а башни замка имели позолоченные крыши. Но это было давно… Потом Зло с Юга разрушило замок, а золото утащило к себе в Каран Гелан.

- Это сделал Катарас? – спросила Мара.

- Нет. Это случилось прежде. Его наставник – Гелан Чёрный. Он был сильнее Катараса. Его победили эльфийские князья, Герои – Предки: Галедан, Огин и Лаудус. Ну, ты помнишь это сказание!.. Его пел Лиарин, – объяснила Лиадран. – А Катарас скрылся, а потом набрался сил, и Каран Гелан вновь покрылся тьмой.

- Галиорт - большой город… - рассудила Мара, - там можно, наверняка, найти работу и жильё. Думаю, я пойду туда…

- Ну что ж, удачи тебе! – пожелала Лиадран. – Я слышу, с севера едет повозка. Может, тебя возьмут в попутчицы… А я убегаю, пока меня не заметили.

- Благодарю, что проводила! - сказала Мара. – Прошу, не забудь попрощаться со всеми от моего имени!

- Не забуду! – прошелестел голос Лиадран, хотя сама она уже растаяла, ступив в мир призрачных теней.

- И особенно с Лиарином! – тихо сказала Мара.

Боль разлуки жгла сердце адским огнём, но Мара изобразила на лице натянутую улыбку и, усевшись на бревно, лежащее на обочине, принялась ждать повозку.

***

Ожидание не затянулось. Вскоре телега с высокими бортами показалась из-за поворота. На козлах сидел мужчина лет сорока, в коричневой куртке, с золотой шевелюрой, ярко освещенной солнцем. Он правил некрупной мохноногой вороной лошадкой.

Мара поднялась при их приближении и улыбнулась любезно. Мужчина натянул поводья и притормозил.

- Доброе утро, господин! – поздоровалась Мара. – Нельзя ли узнать, куда Вы держите путь?

- Доброе утро, красавица! А еду я, куда ты пожелаешь! – мужчина озорно подмигнул ей.

- И всё же нельзя ли уточнить? – настаивала девушка.

- В Калиб, моя дорогая! – ответил незнакомец.

- Значит, Вы будете и в Галиорте… А не возьмёте ли меня с собой? Я, конечно, заплачу! – попросила Мара.

- Нет-нет, моя прелесть, я не посмею взять с тебя денег! А до Золотого Города, само собой, подвезу за один поцелуй твоих сладких, как вишенки, губок! Это будет подходящая плата! – ухмыльнувшись, сказал возница.

- Боюсь, такая цена не устроит меня! – покачала головой Мара, продолжая улыбаться, но голос стал ледяным.

- А ну-ка, Сайран, старый развратник, попридержи свой язык! – неожиданно услышала Мара другой голос.

Потом она увидела, как за высокий борт телеги взялась чья-то рука, и, наконец, показалась голова другого мужчины, темноволосого, с коротко остриженной бородой и пышными усами. Голубые глаза оглядели девушку.

- Здравствуйте, сударыня! Не обращайте внимания на этого дурня! Таков уж он уродился, только увидит хорошенькую девицу, тотчас пускается с ней любезничать! К счастью, сам он не такой развязный, как его язык. Так ведь, Сайран?

- А то! – усмехнулся светловолосый, - в жизни никого силой не тронул! Бояться меня не надо! А что поговорить люблю, так как удержаться, при взгляде на красоту девичью!

- Если надо в Галиорт, забирайся в телегу, дочка! И нам веселее будет, и тебе ноги не бить! – добавил второй.

Мара оценивающе посмотрела в его голубые глаза, поразмыслила с минуту и, наконец, решилась принять предложение. Мужчина с чёрной бородой подал ей руку, и Джалина ловко запрыгнула в телегу. Здесь дно было застелено соломой, и ближе к козлам громоздились какие-то тюки, покрытые пледом. Тёмноволосый незнакомец полулежал, укрывшись шерстяным плащом.

Сайран прикрикнул на лошадь, и она пошла дальше. Телега дернулась, и Мара, покачнувшись, упала на солому. Она рассмеялась, усаживаясь поудобнее. Мимо медленно «потекли» деревья.

– Ну, – чернобородый протянул руку, – давай знакомиться! Меня зовут Марин. А бездельник Сайран, - и мужчина махнул рукой за спину в сторону возницы, - мой младший брат. Это так, хоть мы и не шибко похожи! Едем мы в Калиб из Мангара. А ты?

- Я – Мара! – ответила девушка.

- А откуда ты взялась Мара, посреди леса?

Джалина помедлила и сказала:

- Из деревни… здесь, неподалёку…

- Не припоминаю, чтоб здесь деревня была… - прищурился по-хитрому Марин. – Разве что ты называешь деревней Эльфийскую Долину? – усмехнулся он.

Мара серьёзно поглядела на него, и Марин улыбнулся по-доброму…

- Ладно, коль не хошь, ответы из тебя тянуть, как рак клешнями, я не стану… Ну, хоть зачем в Галиорт идешь, скажи!

- Жить там думаю – надеюсь, работу найти, угол… - ответила Мара.

- Пожалуй, сможешь, если ты достаточно работящая, неленивая, - сказал Марин.

И они некоторое время ехали, молча, слушая, как Сайран напевает себе под нос какую-то песенку.

- А Вы живёте в Мангаре? – поинтересовалась Джалина.

- Нет, я из Калиба. Это славный городок! Я раньше был охотником. Смолоду по лесам бродил. Мы с братом немало зверья в Северном лесу добыли. Пока в прошлом году меня не угораздило на медведя пойти. Думал, добуду шкуру, да вот те раз - лишился ноги! - и без всякого конфуза, Марин задрал штанину на левой ноге. От самой лодыжки и до колена она была изувечена страшными шрамами и ещё гноящимися язвами. Марин поморщился от боли и, не спеша, расправил штанину. – Вот так-то! Не то, что охотиться, ходить сам толком не могу! А муки такие, хоть волком вой! Будто собаки кость гложут! Вот брат меня и повёз в Мангар – говорили, есть там хорошая лекарка… Да только молве верить, тьфу!.. Не помогли её травки. Разучились люди исцелять, лишь и могут, что калечить! Зря только тащились сюда!

Девушка видела, что боль очень мучает Марина, но, несмотря на это, голос его оставался бодрым и неунывающим, и выглядел он чрезвычайно жизнерадостно – смирившись с судьбой, он мог лишь посмеиваться над злой фортуной и собственной беспомощностью.

И он стал рассказывать о своей семье, о трёх дочерях, о Калибе, Золотом Городе… А телега всё ехала, и ехала по лесной дороге.

- Подай-ка мне сумку! – сказал Марин ближе к полудню. Мара протянула ему холщовый мешок. Марин извлёк оттуда хлеб, мясо и три спелых груши и предложил девушке.

- Благодарю, я неголодна! – отвергла яства Мара, но в животе у неё предательски заурчало.

- Конечно, неголодна! – засмеялся Марин. – Но ты ведь составишь компанию больному старику? До Галиорта путь неблизкий – дней пять… Ты же не будешь всё это время питаться одними моими байками?!

И Мара, поблагодарив, взяла благоухающий кусок копчёного мяса и принялась жевать. На самом деле, она уже давно умирала от голода!

- Эй, Сайран, дай Воронку отдых, а своему животу съестного!

Лошадь дёрнулась и встала, и через миг мужчина с соломенными волосами тоже прыгнул в телегу.

- Вот, хоть чуток посидеть с такой голубушкой, а то ишь развалился, господин Марин! Дай, я хоть погляжу, что за диво нам встретилось на лесной дороге! – болтая так, Сайран успевал ещё и поспешно складывать в рот снедь. Добавив ещё пару комплементов, он спросил, смачно пережёвывая мясо:

- Голубушка, а ты не боишься бродить вот так, по лесу, совсем одна? Мало ли лихих людей или зверья: волков, медведей?!

- Что поделаешь, такая уж мне доля выпала – вот и брожу! Злых людей, конечно, на свете хватает, да ведь и добрые попадаются! Вот вы, к примеру! - отвечала Мара.

- Вот уж мёд мне на душу! – улыбнулся Сайран. - Эх, был бы я хоть лет на десять помоложе, тут же взял бы тебя в жёны! – при этих словах Сайран выпрыгнул из телеги и занял своё законное место на козлах.

- Ой, ты, сокол ты наш! – хмыкнул ему вдогонку Марин. – Неужто она бы пошла за тебя?!

Они снова тронулись в путь. И Мара, пообедав и пригревшись на солнышке, задремала.

Проснулась она от протяжного стона. Марин корчился от боли, проклиная свою ногу. Ей очень хотелось ему помочь. И вдруг она вспомнила таинственное заклинание, призванное уменьшить боль и исцелить раны. Она научилась ему в Эльфийской Долине, с лёгкой руки Лиарина, разумеется. Сначала она говорила, что, вряд ли освоит его, но эльф настоял, рассудив, что однажды оно непременно пригодится. И вот момент настал! Однажды, в тот день, когда они встретились, Мара сама ощутила на себе действие целительной эльфийской магии – тогда, загнанная ужасом, с душой, горящей от боли, она ощутила неземной покой и безмятежность, укрытая плащом эльфа, словно его объятья были надёжнее самых высоких и неприступных крепостных стен. Теперь она решила попробовать сделать это сама.

- Позвольте мне! – сказала Мара, простирая руки над раной, закрыла глаза и, призвав на помощь весь мир, Небеса, Творца, всех Элдинэ и, главное, своё сердце, которое так хотело помочь этому охотнику, прошептала про себя: «Маяна кару, далегас кару, Эрсель каринах эла!»

- Что за чудо?! – услышала она голос Марина, теперь уже бодрый и удивлённый. Девушка открыла глаза и увидела, что язвы исчезли, шрамы разгладились, стали меньше, а лицо её попутчика сияет от счастья. – Ты и впрямь волшебница! Что ты сделала? Боли нет, и я даже могу шевелить ею! – воскликнул Марин. – Вот уж диво так диво! Уж ни сами ли эльфы научили тебя таким чудесам?

Джалина была довольна тем, что смогла помочь этому человеку.

- Я постараюсь вылечить Вас полностью, пока мы едем! – пообещала она.

- Да, не зря видно судьба занесла нас в эти края! Даже не знаю, как отблагодарить тебя смогу! – улыбнулся Марин. – Но позволь дать совет: у тебя великий дар, но там, куда ты отправляешься, в Золотом Городе, лучше его скрывать! Там люди боятся всякого колдовства. Они знают лишь магию Каран Гелана, а она несёт только зло. Потому твои добрые дела могут истолковать неверно - ты напугаешь их, и это будет дорого тебе стоить!

- Я учту это, господин Марин! – сказала девушка.

До вечера повозка останавливалась ещё несколько раз. Марин и Мара вели неторопливые беседы, а иногда, если песня Сайрана была им знакома и приходилась по душе, громко и задорно подпевали вознице на два голоса.

Когда солнце склонилось к закату, Мара снова задремала. Проснулась девушка уже ночью… Она лежала в телеге на сене, бережно укрытая тёплым шерстяным плащом. Приподнявшись, она увидела неподалеку огонь, пасущуюся в полутьме низкорослую лошадку, и Марина с Сайраном, сидящих у костра. Они негромко разговаривали. Мара Джалина закуталась в плащ поплотнее, укрывшись почти с головой, и крепко уснула, теперь уже до рассвета.

***

Лиадран вернулась в Город эльфов не спеша, празднуя свою победу над девчонкой с Сосновой горки. Это было чувство недостойное эльфийской княжны, но сдержать его она не могла. У Белого Дворца она наткнулась на Лиарина. Он, казалось, её даже не заметил.

- Лиарин, солнце моё! – окликнула его девушка. – Куда ты так спешишь, что даже не удостоил меня приветствием?

- Ах, прости, Лиадран! – поспешно отозвался эльф. – Я, в самом деле, тороплюсь. Скажи, ты не видела Эрсель?

- Видела, - ответила девушка, загадочно улыбаясь. – А что?

- Видела! – обрадовался эльф. – Где она? Я её с утра по всей округе ищу!

- Зачем тебе она? – спросила Лиадран, нахмурившись.

- Сначала, скажи мне, где она! – торопил Лиарин.

- Она ушла, - веско сказала дочь Элирана.

- То есть как это? – не поверил эльф.

- Да так! Ушла и всё!

- Но она не могла… вот так! Не попрощаться! И вообще… не могла уйти! – выражение лица Лиарина было столь растерянным, что Лиадран сжалилась и решила объяснить.

- Она ушла рано утром, когда ещё все спали. Сказала, что не хочет слёзных расставаний. Я понимаю её. Она правильно поступила. Все мы теперь вздохнем свободно – она была здесь чужой и чувствовала это. Она просила меня попрощаться с тобой, с Эктавианом и моей семьёй, и, конечно, благодарила за гостеприимство. «Но, - сказала она, - я возвращаюсь к людям, ибо моё место там, где мой род!» Ей было неуютно здесь. Она так мне и сказала: « Люди и Элдинэ - совсем разные, у нас нет ничего общего и быть не должно, потому им лучше порознь. Каждому своё! Глупо полагать, что мы можем ужиться вместе!». Вот так она сказала, а потом я её проводила до Южного пути.

- Так и сказала… Что люди и эльфы не должны быть вместе? – переспросил Лиарин, он стал мрачнее тучи.

- Да, так и сказала. И я решила помочь ей – провела её через Мир Теней, эльфийскими тропами.

- Но зачем? – вскричал Лиарин. – Если бы она пошла обычным человеческим путём, я смог бы догнать её! И … почему ты не позвала кого-нибудь, когда увидела, что она уходит!

- А зачем мне держать то, что нам не принадлежит?! Она всё сделала правильно: ушла туда, где её место!

- Куда? Куда она ушла? – нетерпеливо воскликнул эльф.

- В Мангар, во Вторую столицу, - холодно бросила Лиадран.

Лиарин тотчас сорвался с места, исчезая в лесу.

- Куда ты, Лиарин? – закричала эльфийка ему вдогонку.

- Попробую её догнать, может, ещё успею! – долетел до Лиадран его звонкий голос.

***

- Просыпайся, голубушка! – услыхала Мара сквозь сон ласковый голос Марина. – Мы почти приехали.

Мара открыла глаза с неохотой: ей снилась Эльфийская Долина, и там, во сне, она танцевала с Лиарином. О, как она скучала по нему! И сейчас в сердце её была тоска.

Мара Джалина приподнялась на ноги, держась за высокий борт телеги и пытаясь разглядеть дорогу из-за широкой спины Марина. Благодаря стараниям девушки его нога была полностью исцелена силой эльфийского заклинания, и теперь он сидел на козлах и правил телегой, подменив своего младшего брата. Сайран спал на дне телеги, и капли моросящего дождя блестели на его светлых волосах. Марин, излечившись от тяжкого увечья, теперь чуть ли не на руках носил Мару Джалину и всё причитал о том, что не напрасно судьба свела их вместе. За пять дней неторопливого пути они дважды ночевали на постоялых дворах (на их счастье, так как в эти ночи лили дожди!) и ещё дважды в лесу под открытым небом. Ну вот, наконец, они достигли Галиорта…

Встав в полный рост, Мара увидела вдали Золотой город как на ладони, огромный, мрачный, древний, скрытый за мощными каменными стенами. Глядя на эту крепость, девушка недоумевала, отчего этот город почти добровольно покорился Катарасу, как поведали Марин и Сайран. Но ответ был прост, и она знала его: достаточно зоркий человек мог разглядеть с южной стены Галиорта лежащее вдали пепелище Джалисона; они видели синие молнии магии в небе и пожар, уничтоживший столицу; они не верили в возрождение династии Ринай, хоть на востоке, в Остенграде, всё ещё держался брат короля, а в городе шёпотом рассказывали сплетню о том, что юная принцесса не погибла в огне…

Золотой город отчаялся и потерял веру в свои силы. Его жители предпочли остаться живыми рабами, но не становиться мёртвыми героями. Мара не могла осуждать их, но и оправдать тоже не получалось! Слишком сильно жгла её сердце ненависть к Каран Гелану, и всё ещё стояла перед мысленным взором картина страшного разорения Сосновой горки, и застывший взгляд изумрудных глаз мёртвой Джайны. «Когда-нибудь, сестрёнка, я отомщу за вас! За тебя, тётю Мирну, дядю Бата! Я отомщу Катарасу!» - пообещала Мара, а вслух сказала:

- Не пойму, отчего его называют Золотым городом – выглядит он мрачно!

- Это был величественный город в прежние времена! – промолвил Марин. – Но это было давно. Затем южные войска Гелана разграбили его. И он стал медленно угасать с тех пор, а теперь во власти у Катараса стал ещё угрюмее.

Мара пробралась меж тюков с поклажей ближе к Марину и, усевшись впереди телеги на один из них, невесело глядела на дорогу.

- Что–то не вижу восторга в твоих глазах! – оглянувшись на неё, добавил Марин.

- А чему радоваться?! Я не знаю, что меня там ждёт, но сдаётся мне – ничего хорошего! – отозвалась девушка.

- Может, поедешь с нами в Калиб? – предложил Марин.

С минуту Мара боролась с искушением: она была готова согласиться, но, с некоторых пор, она боялась привязываться к людям - ей казалось, что слуги Катараса всё ещё ищут её, хоть она и не догадывалась, в чём причина такой упорной ненависти. Мара боялась навлечь беду на кого-нибудь ещё, как она уже навлекла её на Джайну, тётю, дядю Бата и всю свою деревню – почти четыре дюжины ни в чём неповинных людей. Да и затеряться в Галиорте было проще!

- Нет, господин Марин, я останусь здесь! Благодарю Вас, за заботу!

- Это ты меня благодаришь?! – воскликнул Марин. – Ты из меня – калеки – человека сделала! Жизнь мне, можно сказать, вернула, детей моих от голодной смерти спасла! Это я до конца дней своих тебя благодарить буду и Творца за тебя молить! Но… раз уж ты не поедешь, дам совет тебе - в Галиорте остановись в гостинице «У Тома». Тамошний хозяин, Том Гарус - мой знакомый. Неплохой человек, чёстный, зря не обидит. Да и в гостинице его поменьше сброда… Может, он тебе и занятие какое найдёт – вот и будет тебе работа! А ежели окажешься когда-нибудь в Калибе, так послушайся старика, найди дом Гарины Ролл. Она – моя кузина, вдова, пускает к себе приезжих на постой. Она тебе подскажет, где меня найти. Я ведь не в самом Калибе живу, а в деревеньке рядом, поближе к лесу. Охотники как-никак! Я завсегда помогу тебе, ничего не пожалею! Понадобится что – найди меня! – напутствовал чернобородый возница девушку.

- Спасибо, господин Марин! Я учту твои советы!

К обеду телега доехала до города. Мара Джалина распрощалась со своими попутчиками, обняла их, как родных. Затем братья пожелали ей удачи, а Мара в ответ - счастливого пути! И Воронок, подгоняемый Сайраном, медленно побрёл по дороге.

Мара Джалина долго махала им рукой, пока повозка не скрылась из вида. Девушка тяжело вздохнула, оборачиваясь к городским воротам.

Вот и вновь она была одна, у стен незнакомого города…

***

Однажды на рассвете Эктавиан, будучи в дозоре, обходил приграничье Элтлантиса. Он уловил какое-то движенье у Ивового ручья и отправился туда. Заметив издали высокую фигуру, он с трудом узнал в этом тёмном и усталом путнике в поношенной одежде своего друга Лиарина.

- Брат, откуда ты такой явился?! – изумился он.

- Здравствуй, Эктавиан! – тихо приветствовал эльф.

Они обнялись крепко, и Эктавиан вновь в удивлении оглядел его.

- Я был в Мангаре, - ответил Лиарин. – За тот месяц, что прошёл за это время в мире людей, я обшарил весь город, каждый его закоулок, и все его окрестности…

- Ты нашёл её?! – воскликнул сын Лароса обеспокоено.

- Нет, - мрачно промолвил эльф и устало опустился на ковер мха.

- Как же так? – опечалился Эктавиан. – Слушай, на тебе лица нет! Рассказывай-ка по порядку, что случилось?! Лиадран почти ничего не объяснила, и все эти дни я мучился в догадках!

- Что случилось? – горько усмехнулся Лиарин. – Случилось то, что я потерял Эрсель! И я заслужил это! Я её обидел! Я не хотел показывать ей своих чувства, боялся навредить нам обоим, хотел уберечь от ошибок! Я всё твердил и ей, и себе древний закон: эльфы и люди не должны быть вместе! И она вняла моим словам! Лиадран сказала, что она ушла в Мангар. Но я потерял её след!..

- Что ж, это грустно! Но не стоит так убиваться! Ты стал сам не свой, но Эльфийская Долина излечит тебя от усталости и печали и подарит долгожданный покой! – утешил Эктавиан.

- Ах, друг, не будет мне теперь покоя ни в этой долине, нигде в этом мире! – воскликнул в сердцах Лиарин. – Разве ты бы обрёл покой, если бы твоя Элинэль оставила тебя?

- Ну, это-то тут причём? – не понял Эктавиан. – Элинэль – любовь всей моей жизни! Небеса соединили наши души с мига рожденья и навеки! Это совсем иное!

- Нет! Не иное! – И Лиарин посмотрел прямо в глаза другу. – Для меня она значит тоже, что Элинэль для тебя! И не говори мне, что этого не может и не должно быть! Сердце не знает древних законов! Оно выбирает, не спрашивая своего владельца ни о чём! И не смей говорить, что время излечит от боли разлуки! Ты знаешь не хуже меня: любовь эльфа – это навсегда! И никто другой не заменит мне мою Мару! Я держал в руках своё счастье и упустил! И я не знаю, как быть мне теперь… Где искать Эрсель? Как исправить содеянное мною?

- Да, друг мой, - произнес Эктавиан, помолчав, – видно, это моя вина… Ведь я поведал тебе об Эрсель и Джайне, и, когда ты смеялся надо мной, говоря, что я влюблен в них, я сказал, что сам ты угодишь в такую историю. Прости, Лиарин! Любовь делала меня сумасшедшим, а тебя и вовсе сделала безумным! Наш народ не поймёт тебя, особенно Владыка Элиран! А уж Лиадран! – Эктавиан умолк, осознав размеры бедствия.

- Ты не виноват! – возразил Лиарин. – То была судьба, и ты стал лишь её покорным слугой! Что до нашего рода… Я знаю, что вызову у них бурю негодования, особенно у князя Элирана и княгини Лаяны, но я уже не могу иначе! Я бы отрёкся от своего бессмертия, если бы это было в моей власти, но от любви к Эрсель я не отрекусь! А Лиадран… мне жаль её! Но я никогда не давал ей обещаний! Она ждала от меня нежности, потому что все с детства твердили ей, что мы созданы друг для друга. Если мне не простят мою любовь, я уйду отсюда! Впрочем, всё равно уйду… Я должен найти её, даже если сама Мара не желает этого!

- Вот что, с этим повремени! Ты ведь не знаешь, куда тебе идти?! Так что, как говорит госпожа Лаяна, подожди – и время даст тебе ответы на все вопросы. Вдруг, Мара вернётся, или ты получишь какой-нибудь знак о том, где тебе искать её…

- В этом ты прав! – согласился Лиарин. – Если Великий князь меня не выгонит, то пока останусь здесь. В мире людей для эльфа мало приятного! Там уже зима… А в Мангаре на меня смотрели как на ходячее чудовище, будто у меня четыре головы и на каждой по три глаза. И это в Северной столице, где Элдинэ - нередкие гости! Неприятно, знаешь ли! Но это не остановит меня! Я буду искать Эрсель, покуда не найду!

- Да... Кто бы мог подумать, что так выйдет, когда она только появилась здесь?! – задумчиво промолвил Эктавиан.

- Я мог подумать! – горько ответил князь Лиарин. – Я понял это, когда увидел её первый раз… Я вдруг вспомнил всё то, что ты рассказывал о Маре, и сердце моё тогда наполнилось каким-то странным, необъяснимым чувством. В тот миг я понял, что это ОНА – моя Судьба, и мне стало страшно! Я поспешил тогда уйти! Почти сбежал! Я даже не захотел открыть ей своё имя! Мне было действительно страшно – я чувствовал, будто падаю в бездонную пропасть и тащу за собой Эрсель! Я надеялся убежать от этой гибельной любви, но как я был глуп! От любви сбежать невозможно! Наш с Марой приговор был подписан в тот миг, когда я вернулся с полдороги, укорив себя в неучтивости, чтобы назвать ей своё имя и пожелать доброго пути! Вот тогда всё и было решено, но понимаю я это только теперь!

Эктавиан присел рядом и положил руку на плечо Лиарина.

- Да, друг, - сказал он, - попал ты в историю! Такого давно уже не случалось в Лейндейле. Но что поделаешь, так уж произошло! Знай, даже если все в Эльфийской Долине отвернутся от тебя, я навсегда останусь твоим другом! А сейчас тебе надо отдохнуть и прийти в себя! Ты всё-таки теперь дома, на родине, хоть ты и пошёл против её законов… Так что идём ко мне! Приведёшь себя в порядок, Элинэль накормит нас завтраком, а вода из озера Лианэли (у меня немного дома припасено) вернёт тебе силы и бодрость!

- А Лиадран у тебя в гостях быть не может? – спросил усталый эльф, грустно усмехаясь.

- А что? Страшно? – рассмеялся Эктавиан.

- Боюсь, что на данный момент я не готов выдержать порыв её гнева, - поддерживая друга, невесело засмеялся Лиарин.

- Ладно, мы с Элинэлью защитим тебя, если что! – успокоил Эктавиан. – Идём домой!

И эльфы быстро зашагали по лесу.

***

Тёмные узкие улочки привели Мару Джалину куда-то на окраину города. Здесь и отыскалась гостиница «У Тома» - небольшой двухэтажный дом, где наверху селились постояльцы, а внизу располагался трактир и комнаты самого хозяина. Несмотря на ожидания Мары, внутри гостиница оказалась не так уж плоха. Может быть, не слишком уютно, но чисто, и мебель добротная. Девушку встретил пожилой грузный мужчина с курчавыми седыми волосами и тёплым взглядом умных карих глаз.

- Чего, сударыня, желаете? – спросил он.

- Добрый день, мне нужен хозяин этого заведения, - ответила Мара.

- Он перед Вами - Том Гарус, собственной персоной!

- Меня зовут Эрсель, - сказала девушка, вспомнив своё эльфийское прозвище.

- Странное имя… - заметил хозяин трактира, – эльфийское! Верно, ты с Севера? Там есть мода называть детей эльфийскими именами: думают, если сделать так, то часть эльфийской красы и бессмертия передастся ребёнку, и он будет пригож, здоров и проживёт долгую жизнь.

- Да, я с Севера, - подтвердила Мара. – Я по дороге в Галиорт познакомилась с Марином из Калиба. Он велел передать Вам поклон, господин Том Гарус, и посоветовал остановиться у Вас!

- Ах, вот как! Благодарю за вести о нём! Как его нога? – оживлённо спросил трактирщик.

- Он излечился, - осторожно сказал Мара.

- Вот так радостные новости! Но что же ты стоишь, госпожа Эрсель?! Присаживайся! Комната тебе найдётся, там сможешь и умыться с дороги, а сейчас я тебя накормлю…

И хозяин скрылся в соседней комнате. А Мара, усевшись за деревянный стол, оглядела просторную горницу, где было несколько столов, с десяток скамеек и большой камин. За дверью, где скрылся хозяин, видимо, находилась кухня, ещё одна дверь вела в его покои, а деревянная лестница убегала на второй этаж, где и находились комнаты постояльцев.

Вскоре явился Том, принёс миску с кашей, кружку киселя, немного хлеба и две куриные ножки. Мара поблагодарила и принялась за еду. За десять минут беседы с Томом, Мара узнала, что сам господин Гарус был родом из Салина, там же жила его старшая замужняя дочь Кален. Гостиницу он держал уже лет двадцать. Но с тех пор, как год назад умерла его жена, справляться с этим хозяйством Тому было трудно. У них остался младший сын восьми лет отроду, и дочь Тома забрала мальчика в Салин, справедливо полагая, что сможет лучше за ним присмотреть. С тех пор Том не раз подумывал бросить всё и уехать к детям, но как-то всё не решался.

Кроме того, господин Гарус во время их короткой беседы несколько раз повторил, что его гостиница самая приличная во всём Золотом городе и сюда приходят только приличные люди. У него здесь всё честь по чести, только вот сложно одному управляться, рук не хватает.

- Может, Вам помощница нужна? – осторожно осмелилась спросить Мара. – Я могла бы Вам помогать. Я много что по хозяйству умею: ну там, кухарничать, прибраться, печь затопить, постирать…

- Ах, сударыня, мне бы очень такую помощницу надо! – согласился Том. - Да чем я тебе платить буду?! Доход у меня невелик, а надо ведь ещё и трактир содержать и налоги платить, да и детям послать, что можно…

- Если Вы мне позволите жить у Вас и не платить за комнату, то мне и денег никаких не нужно! – решила Мара.

- Ах, госпожа Эрсель, конечно разрешу! И комнату дам, и кормить буду, ну а когда надо что будет – ну там, юбку или платок, так может, и на это денег насобираем! – закивал головой Том Гарус.

- Ну, вот и договорились! – заключила Мара. – Мне к работе сейчас приступать?

- Да что я – изверг что ли?! – воскликнул Том Гарус. – Сперва отдохни с дороги, госпожа! Пойдем, я тебе комнату покажу, а уж на закате я разбужу тебя. Вечером людей много – один не справлюсь…

- Ладно, пусть будет так! – согласилась Мара Джалина. – Только не зовите меня госпожой! Просто - Эрсель, хорошо?

На том и порешили. И Мара осталась жить в гостинице «У Тома».

***

Дни полетели за днями… Работать приходилось, не покладая рук, но Мара была этому только рада – не оставалось времени грустить о прошлом, о своём разбитом сердце и погубленной жизни, о разлуке с Лиарином и гибели семьи. Постояльцы и посетители трактира здесь и вправду были хороши: усталые, небогатые путники, но вежливые и приятные. Никто из них ни разу Маре грубого слова не сказал. Со старым Томом девушка тоже поладила.

И всё было бы хорошо, но Мара видела - с ним что-то не так. Прошло чуть меньше месяца, когда Том, позвав однажды Мару, объявил ей, что твёрдо решил ехать к детям в Салин.

- Не могу я так больше! – сказал он. – Словно сердце моё там, в Салине, а сам я здесь! Меня теперь в Галиорте ничто не держит: продам трактир (благо - покупатель уже есть!) и уеду!

Новость опечалила Мару. Она понимала, что Том поступает правильно, но теперь ей вновь надо было искать жильё и работу. Первое нашлось быстро – пока, на счастье девушки, эльфийское серебро не было растрачено, а люди, в самом деле, умели его ценить.

Через два дня Мара распрощалась с Томом и, проводив его в Салин, отправилась в гостиницу «Три чёрных кошки» - свой новый дом.

Место это сильно отличалось от трактира Гаруса: оно было больше, грязнее и собирало в себе всех, кого ни попадя. Драки и пьяные дебоши, брань, реки пиво, уличные девки – всё это было неизменными атрибутами «Трёх чёрных кошек». Хозяин этого заведения, Гектор, в засаленном грязном фартуке и с вечным запахом перегара изо рта, тоже сильно отличался от старика Тома. Правда, узнав о том, что Мара ищет работу, предложил прислуживать у него. Девушка согласилась, хоть эта гостиница и её хозяин вовсе не к душе пришлись бывшей принцессе. Эльфийское имя девушки Гектор «отмёл» сразу.

- Эрсель? Это как по-нашему? – спросил он.

- Мара, - сказала та.

- Вот Марой и будешь! У нас тут не любят всякие эти эльфийские волшебные штучки! Чай, тебе не Север!

Вновь дни потекли за днями. Работа забирала у девушки все силы.

Меж тем она стала замечать странные перемены в себе: как-то пышнее стала грудь, округлился плоский животик, а, когда однажды поутру Мара проснулась от невыносимой тошноты, она внезапно всё поняла и растерялась от осенившей её догадки, не зная радоваться ей или ужасаться.

- Я стану мамой! – прошептала она в робкой тишине утра. И решила, что всё-таки лучше обрадоваться. Джалина погладила рукой живот.

«Вот так-то! – подумала она. – Теперь пусть будет, что будет, но у меня теперь есть ты, моё сокровище! И когда ты родишься на свет, я никогда больше не буду одинока! Пусть весь мир презирает меня за мою любовь, но я - то знаю – Лиарин сделал мне лучший подарок в жизни. Спасибо, мой эльфийский князь, за ту единственную ночь, которая подарила мне это счастье! Пусть даже весь Светлый край и весь Каран Гелан обрушится на меня, я выстою! Сейчас у меня есть то, ради чего стоит жить - мой сын или дочь, мой ребёнок!»

И Мара снова уснула, мечтательно улыбаясь.

***

Работа в «Трёх чёрных кошках», мягко говоря, не доставляла Маре удовольствия, но платили исправно и хорошо – хватало и на жильё, и на еду (а есть теперь приходилось за двоих!), и на то, что бы купить зимнюю одежду.

Декабрьский снег уже укутал мир белым покрывалом.

Мару воротило от вечно пьяных посетителей трактира, от затхлого воздуха, не выветривающегося из нижних комнат, но, как ни странно, она чувствовала себя здесь вполне уверенно. И легко могла одной фразой усмирить слишком уж прилипчивых постояльцев. Стоило кому-то распустить руки или язык, Мара спокойно глядела им в глаза и говорила что-нибудь вроде:

- Господа, будьте добры, делайте свой заказ и скажите, что принести Вам на ужин!.. И имейте в виду, я в меню не вхожу!

То ли в голосе её, то ли во взгляде было что-то сдерживающее этих пьяных мужланов. Вскоре она заметила, что к ней относятся более уважительно, чем к другим помощницам Гектора. И те, кто бывал здесь часто, уже не позволяли себе вольностей по отношению к Маре Джалине. Так было до того злополучного дня в начале января, когда всё и случилось…

Подвыпившая толпа в тот вечер была как-то особенно агрессивна. Бранные слова сыпались, как снег на улице, пока Мара, бегая меж столов, разносила заказы. Она чувствовала себя не очень хорошо. Эльфийские дети развиваются быстрее людских, и все «прелести» беременности уже давали о себе знать. С каждым днём Маре было всё труднее работать.

Джалина испуганно обернулась, услышав крики и шум за спиной. В углу начиналась драка. Кто-то перелетел через стол и грохнулся на пол, но тут же вскочил. Пьяная толпа взревела от восторга. Всё как-то вдруг пришло в движение, каждый хотел рассмотреть, что происходит. Мара с замиранием сердца наблюдала за потасовкой.

- Да разнимите же их кто-нибудь! – воскликнула она, не сдержавшись. Но её одинокий возглас потонул в гуле голосов кричавших: «Давай, Каран! Давай! Врежь ему, Джейкоб!»

Огромный детина Джейкоб швырял молодого и невысокого Карана как пушинку. Но Каран был шустрее. Он наскочил на спину громилы, повис как рюкзак, и обеими руками сжал его шею, пытаясь задушить. Тут дело дошло до поножовщины… Изрядно побагровевший Джейкоб, которому не удавалось стряхнуть с себя Карана, схватил со стола нож и воткнул его парню в бок. Тот упал на пол, и, наконец, несколько мужчин оттащили от него Джейкоба. Но Каран был совсем плох. Мара и ещё одна девушка подбежали к нему, попытались зажать рану полотенцем. Но это было бесполезно. Каран тонул в собственной крови.

- Кто-нибудь помогите ему! - вскричала Мара, видя, что он умирает прямо на её глазах. Но никто не знал, чем можно помочь. Каран был бледен, глаза не открывал, и дыхание его становилось всё реже. И тут Мара поняла, что делать!

«Ну, великая эльфийская сила созидания, не подведи меня!» – взмолилась девушка.

Она простёрла руки над телом, закрыла глаза и, ощутив, как наполняется силой, прошептала:

- Маяна кару, далегас кару, Эрсель каринах эла! – так она повторяла, пока не почувствовала себя совсем опустошенной и не услышала удивлённый ропот в толпе. Девушка открыла глаза и увидела, что Каран спасён, рана затянулась полностью, а парень с удивлением глядит на неё, не веря в своё чудесное исцеление.

- Как она это сделала?! Что за чудо? – долетали до слуха Мары голоса за её спиной. – Это не чудо! Это ЧАРЫ! Магия! Волшебство!

По толпе прокатился испуганный шёпот.

-ВЕДЬМА! Эльфийская колдунья! Она с Севера! Говорят, там полно колдунов и ведьм, знающих эльфийскую магию! Отойди подальше, дорогой, вдруг она и тебя зачарует!

Мара поднялась, с непониманием глядя на толпу, которая, казалось, отпрянула от неё. Сотня ненавидящих мрачных глаз встретила её.

«Я ведь спасла его, что же вы смотрите на меня, как на убийцу?!» – хотелось крикнуть ей, но она молчала.

- Мара, иди в свою комнату! – донесся до неё гневный оклик Гектора, и девушка поспешила исчезнуть. Она была рада укрыться от осуждающих взглядов толпы. Каран поднялся с пола и тут же покинул трактир. Девушки-служанки замыли кровь. Но теперь уже никто не мог забыть, что произошло…

***

Гектор громко хлопнул дверью, ворвавшись в комнату Мары.

- Ты что себе позволяешь, Эрсель?! Очумела что ли?! – заорал он. Учитывая, что с тех пор, как она появилась, он впервые назвал её «Эрсель», дело обстояло серьёзно!

- Да что я сделала?! – возмутилась девушка. – Я спасла ему жизнь! Ведь этот бедняга умер бы!

- Вот именно, - подтвердил Гектор, – он бы подох! И ещё полгода сюда бы шёл весь Галиорт посмотреть, где его прирезали, и послушать байки о том, как это случилось! А теперь, иди, глянь, что там внизу! Не осталось и трети посетителей! И четверо уже сказали, что завтра съёзжают в другую гостиницу. Но уйдут не они – уйдёшь ты! Я говорил тебе, Мара, здесь не любят колдовства! Мне в моём доме ведьма не нужна! Убирайся!

- Ладно. Завтра я уйду.

- Нет! Не завтра! Сейчас! Может кто-то ещё пустит тебя на порог, пока история о тебе не облетела весь Галиорт!- возразил Гектор.

- Ладно, я уйду сейчас! Но вы боитесь не того, чего стоит! Этот город умирает, его поглощает тьма Юга. Вы забыли о первозданности мира, об эльфийской мудрости, о родстве с самой землёй! Этот город тонет в ненависти, разврате и зле! Нужно бояться злобы Каран Гелана, а не исцеляющей магии эльфов! Этот город стал так же чёрен, как форма слуг Катараса, бродящих по его улицам!

- Не тебе учить меня, детка! – зло бросил Гектор. – За такие речи я могу сдать тебя властям со всеми потрохами! Им расскажешь о том, как следует жить! А теперь убирайся, чтоб через мгновенье здесь не осталось даже воспоминаний о тебе!

Мара собрала вещи ещё быстрее (благо их было немного!), ей не хотелось больше оставаться в «Трёх чёрных кошках».

***

Пробежав тёмными ночными улицами, девушка нашла приют в гостинице «Элиза и Гаррис». Здесь и осталась. На следующий день она поговорила с хозяином, невысоким и щуплым мужчиной, на счёт работы, и он оправил девушку к своей жене Элизе. Увидев её, Мара сразу поняла, что именно эта женщина заправляет здесь всем. Сухая и прямая, как палка, она долго разглядывала девушку и, наконец, заявила, что с мужской работой справляется её муж Гаррис, с помощью двух сыновей, а вот ей самой подмога не помешает. Единственную служанку она выгнала два дня назад за слишком вольное заигрывание с её младшим сыном.

- Имей в виду, - сказала Элиза, - что за малейшую оплошность я и тебя выставлю на улицу! Ну а пока можешь приступать к работе!

Дел собственно было не так уж много. Мара пока управлялась, хотя по мере того, как рос её животик, справляться с обязанностями становилось всё труднее. Вскоре Джалина поняла, что вероятнее всего прежнюю служанку выгнали не за её вину, причина была в младшем сыне Элизы. С первого же дня появления Мары в трактире он не давал ей прохода. Но девушка каждый раз обдавала его таким холодом, что вскоре он отступился, но обиду затаил надолго. Маре было жаль слабохарактерного господина Гарриса, заезженного женой и сыновьями. И ей не нравилась здешняя атмосфера. Она уже не раз пожалела, что не уехала с Марином в Калиб. Галиорт не пришёлся по душе Маре Джалине. Особенно пугали её чёрные солдаты Каран Гелана, часто заходившие в трактир «Элиза и Гаррис».

Зима уже уходила прочь. Было начало февраля. Однажды на кухне сын Элизы вновь попытался приобнять Мару. Девушка отпихнула его, а он вдруг в удивлении воззрился на её живот, скрытый от взглядов под широкой одеждой.

- Ты! Ты ребёнка ждешь? – воскликнул он.

- Не твоё дело! – бросила девушка раздраженно и забыла об этом происшествии, но напрасно…

Часа через два в её комнату вошла Элиза.

- Ну, милочка, - сказала она, усаживаясь на стул, и держа осанку ещё старательнее, чем обычно. – Что это значит?

- О чём Вы? – не поняла Мара.

- Во-первых, почему ты скрыла, что ждёшь ребёнка? – начала Элиза.

- Не думала, что это важно для Вас…

- Разумеется, важно! Для меня значимо всё, что происходит здесь! У нас тут приличный дом! Где отец этого ребёнка?

- Судьба разлучила нас, - уклончиво отвечала Мара.

- А может, ты вовсе не знаешь, кто его отец?

Мара вспыхнула гневом.

- Может, я жду ребёнка, не будучи чьей-то женой, но я не уличная девка, и не смейте обвинять меня!

- Отчего же мне не обвинять тебя? Ты и к сыну моему на шею вешаешься, хочешь видно пристроиться, отца своему выродку ищешь… Так этого не будет!

- Да сын Ваш сам никому проходу не дает, а я бы не посмотрела в его сторону, даже, если бы он был последним человеком на свете! – воскликнула возмущенная Мара.

- Вот уж врать не надо, моя дорогуша! Да о моем сыне все девицы в городе только и мечтают! И ты не исключение! Впрочем, нет мне никакого дела ни до тебя, ни до того, чей это ребёнок, ни до того, что ты будешь с ним делать… Это приличный дом, и больше ты не останешься здесь ни минуты!

- Ну и ладно! – вскричала Мара. – Я буду рада покинуть этот «приличный дом»! И этот проклятый город!

Именно в этот момент Мара поняла, что жаждет уехать из этого города так сильно, что просто не может дольше оставаться. Ещё три дня она прожила в «Северном трактире», теперь уже не работая и тратя эльфийское серебро. Поразмыслив, Джалина решила отправиться в Калиб. Она вспомнила о Марине и Сайране и решила, что такие славные люди не могут жить в дурном месте. Девушка справилась у хозяина трактира, и он указал ей семейную пару с двумя детьми, которые ехали в Калиб. Они согласились взять Мару с собой за вполне подходящую плату. Ехала эта семья в крытом возке, можно сказать, со всеми удобствами.

На следующий день девушка уже уезжала прочь от города. Она сидела, сложа руки на животе, глядела в небольшое окошечко, как исчезают из вида стены Галиорта, и размышляла о будущем.

- Вот, мой малыш, мы и уехали из этого мрачного города. Я знаю, тебе не нравилось здесь, и мне тоже… Ты знаешь, что ждёт нас дальше? Я вот, не ведаю! Но ты не волнуйся – я позабочусь о тебе! Главное, чтоб ты родился поскорее, моё сокровище! И я стану любить тебя всем сердцем! Жаль, Лиарин никогда не увидит тебя! Но я не стану грустить, я буду жить ради тебя! Всё изменилось теперь: я больше не та юная девочка, что бродила по Эльфийской Долине… Но как бы мне хотелось увидеть его хоть на миг! На ещё один короткий миг!

***

Калиб понравился Маре Джалине сразу. Белые невысокие каменные домики, обнесённые приземистыми резными заборчиками, за которыми виднелись густые насаждения яблонь, слив, вишен, сирени и прочих кустарников. Вильсения представила, как прекрасен этот город по весне, когда деревья расцветают. Наверное, он словно одевается в благоухающее белое облако. Но и сейчас на окнах домов красовались цветы. Видно в этом городе был обычай держать зелень на подоконниках. И эти яркие краски среди зимы были особенно приятны глазу, и создавали какой-то домашний уют. После Галиорта Калиб казался светлым, мирным и каким-то игрушечным.

Мара без труда отыскала дом Гарины Ролл. Жители города любезно объяснили ей, как найти дорогу. И, наконец, Мара постучала в тяжёлую дубовую дверь.

На пороге появилась немолодая женщина. Она была одета в простое коричневое платье и белый передник, тёмная коса аккуратно уложена валиком на голове, добродушные голубые глаза внимательно оглядели гостью…

- Добрый день! Вы - госпожа Гарина Ролл? – спросила Мара, уверенная, что это именно она.

- Да, это я! – ответила женщина, пропуская девушку внутрь.

- А я – Мара, - начала говорить она, - я…

- Мара… Мара… - женщина поглядела вверх, будто что-то припомнить пыталась. – Где-то я слышала твоё имя…

- Я ехала… - вновь начала Джалина.

- А, вспомнила! – перебив её, воскликнула хозяйка дома. – Ты та чудная девочка, что вылечила моего брата! Вот уж радость! Знаешь, - рассказывала Гарина, проводя Мару вглубь дома и усаживая в кресло, - они тогда по пути домой остановились у меня (я имею в виду Марина и Сайрана), и весь вечер наперебой только и говорили о тебе. Разумеется, ты сделала очень доброе дело! Рада, что ты здесь! Тебе, наверное, не понравилось в Галиорте? Мне доводилось там бывать… Скверный город!

- Да, очень мрачный город, полный чёрных солдат и злых людей, - подтвердила Мара Джалина. – Я бы хотела остаться здесь. Господин Марин, советовал мне поселиться у Вас!

- Вот и здорово! – воскликнула Гарина. – Будет теперь, кому скрасить мои одинокие вечера! Недавно оба моих жильца съехали, и мне одной совсем тоскливо. Может, ты чаю хочешь?

- Не откажусь, - согласилась Мара, и, принимая чай, спросила: - Значит, постояльцев у Вас нет, и помощница Вам не нужна? Видите ли, мне бы работу…

- Ну, милая моя, жильцы они ведь как: сейчас нет, а через минуту есть. А я уже стара, мне подмога по дому ой, как нужна! Денег я с тебя за постой не возьму, а помощь приму охотно! Так что чувствуй себя как дома! И плащ, давай уже, снимай, он у тебя намок от снега!

Девушка улыбнулась любезной хозяйке и скинула плащ. Лицо Гарины застыло. Она в изумлении смотрела на Мару, и той сразу стало не по себе.

- Вот так дела! – наконец, сказала Гарина Ролл. – Марин не говорил, что ты …э… - она подбирала слова, - в интересном положении…

- А по-Вашему я должна была докладывать об этом каждому встречному мужчине?! – холодно спросила Мара. Добрые доверительные отношения исчезли мгновенно. – К тому же, я сама еще тогда не знала…

- Но ведь ты… не замужем? – осторожно спросила Гарина.

- А разве дети рождаются только в браке?

- Нет, конечно, нет! Они иногда рождаются вне брака, а иногда и в браке не рождаются… Вот я с мужем прожила сорок лет – а детей мы так и не нажили! Два года назад не стало его, и теперь я совсем одна. Конечно, родственники приезжают иногда, но одиночество-то приходит каждый день! Не сердись, я не хотела обидеть тебя! Просто ты меня удивила!

- Если Вас это смущает, - сказала Мара уже более ласково, - то я найду себе другой приют…

- Если это не смущает тебя, то почему это должно смущать меня? – спокойно рассудила Гарина.

- Просто меня уже выгоняли из-за этого моего интересного положения…

- Бедная девочка! – вздохнула ласково хозяйка, и Мара поняла, что недоразумение улажено. Они немного помолчали.

- Ты прости мою настойчивость, Мара, но всё же мне любопытно знать, где отец этого ребёнка, и почему он не рядом с тобой? – осторожно спросила Гарина Ролл.

- Так распорядилась судьба, мы не можем быть вместе. На самом деле, он даже не знает о ребёнке, - честно ответила девушка.

- Как же так?! – изумилась женщина. – Ты не сердись на меня, я, конечно, не знаю всей твоей истории… Может, он тебя обидел чем, может, бросил… Но нельзя скрывать ребёнка от отца – это грех! Это всё равно, что украсть дитя у родителей!

- Вы и в самом деле не знаете, о чём говорите! – терпеливо ответила Джалина. – Поймите, меня там не ждут! Я НЕ МОГУ быть с ним!

- Но почему? Я никак не возьму в толк! Он что, женат, твой любимый? – пытала Гарина.

- Нет, нет! По крайней мере, не был женат, когда я видела его последний раз…- покачала головой Мара.

- Тогда в чём причина? - воскликнула госпожа Ролл. – Может, он богатей какой?

- Он – эльф! – коротко сказала Джалина.

В этот миг чашка с чаем, выпав из рук Гарины, с дребезжащим противным звоном разбилась на мелкие осколки.

- Ой! – воскликнула Мара, подхватилась, чтобы собрать их. – Простите!

- Нет-нет, - Гарина поймала её руки, - это ты меня извини! Просто за всю свою жизнь я не слышала ничего более странного и удивительного!

Она перевела дух и, поднявшись, сказала решительно:

- Вот что, девочка моя, пойдём - я покажу тебе, где можно умыться с дороги, и где будет твоя комната… А пока ты приводишь себя в порядок, я накрою на стол. Вот потом мы спокойно и поговорим! Хорошо?

- Хорошо! – откликнулась девушка.

Гарина взяла её под локоть и повела на лестницу. На первой ступеньке Эрсель оглянулась и спросила

- А как же чашка?!

- А что чашка? – промолвила госпожа Ролл, глядя на хрупкие острые осколки. – Пусть лежит. После поднимем. Будем считать, что это на счастье!

И она ласково улыбнулась.

«Как здорово, что я приехала в Калиб!» – подумала Мара, тоже улыбаясь любезной хозяйке дома.

- Вот уж чудо, так чудо, - пробормотала та, уже поднимаясь на второй этаж, - жила - была совсем одна, а теперь и дочка у меня будет, и внучок!

И Маре Джалине захотелось обнять её за эти слова.

***

Мара стояла на кухне у открытой двери, выходящей в сад, и смотрела, как мохнатые шмели и трудяги-пчёлы, золотясь в лучах мартовского солнца, деловито жужжат над расцветшей вишней. Ранняя весна окутала город волшебными ароматами, от которых кружилась голова, и усыпала улицы и дома бело-розовым конфетти – лепестками цветущих фруктовых деревьев. Мир был прекрасен, ранее утро ещё лучше. Дом Гарины стал ей родным, и девушка подумала, что могла бы быть абсолютно счастлива в этом раю, если бы порой душу её не изводила тоска по Лиарину, по ушедшим безвозвратно прошлым дням и по всему тому, что она потеряла. Но сейчас, в эту минуту утреннего покоя, ей не хотелось вспоминать о грустном.

- Ты уже как всегда на ногах, дочка?! Доброе утро! – услышала она позади воркующий голос Гарины.

- Доброе утро, тетушка! – откликнулась Джалина.

- Ты пойдешь сегодня на рынок или я? – спросила хозяйка дома.

- Я схожу, тётушка, что Вам ноги бить! – отозвалась Мара.

- Да тебе, поди, тоже нелегко! – возразила госпожа Ролл.

- Да я потихонечку! Пройдусь, воздухом подышу, на солнышке погреюсь! – успокоила её Мара Джалина и взяла корзинку для продуктов.

- Купи ещё господину Фракусу две склянки чернил! Он очень просил! И ещё возьми в прачечной мыла!

- Ладно, тётушка Гарина, не беспокойтесь! – пообещала Мара, накинула плащ (весеннее солнышко обманчиво!) и, поздоровавшись с господином Фракусом, одним из трёх нынешних жильцов госпожи Ролл, вышла на цветущую улицу, направляясь на рынок.

Утро и вправду было чудесным. Девушка не спешила. Она купила всё, что было нужно, и медленно побрела домой по левой стороне улицы, где были сады, и белоснежные лепестки как мотыльки слетали с веток. Мара Джалина уже вывернула из-за поворота на улицу, ведущую к её дому, как вдруг замерла. На фоне белого города траурными пятнами выделялись чёрные одежды солдат Каран Гелана. Мара отпрянула скорее инстинктивно, чем осмысленно. Она нырнула в соседский сад. Прокравшись среди густых зарослей, она выглянула из-за угла каменного домика и рассмотрела, что солдаты стояли прямо у крыльца её дома. Их было двое, но у привязи стояло пять лошадей, и девушка поняла, что ещё трое в доме Гарины. Страх и ненависть горели в сердце Джалины раскалёнными адскими углями. Она боялась не столько за себя, сколько за госпожу Ролл, памятуя о том, что сотворили слуги Катараса с её деревней у Сосновой горки. Она-то сама пока была недосягаема для тёмных слуг Проклятой земли, но только пока…

«Вот и опять пора бежать! – сказала Мара самой себе. – Снова бежать! Только куда? Может, ты мне подскажешь, малыш, где нам с тобой искать убежище? - взгляд её невольно обратился на север. Но затем вернулся к солдатам Катараса. - Но что же, в конце концов, нужно этим чудовищам от меня?»

Взволнованная Мара Джалина не знала, что ей предпринять. Наконец, из дома показались ещё три солдата, и, к великой радости девушки, провожала их Гарина Ролл. Ещё долго, после того как воины умчались прочь, как стая чёрных воронов, Мара отсиживалась в саду – она боялась попасть в засаду.

Наконец, она решилась. Крадучись, пробралась Мара по соседскому саду, затем по своему дворику, заглянула в окно. Гарина Ролл была здесь. Мара Джалина тихонько стукнула в стекло, и женщина тут же подбежала к двери и распахнула её.

- Девочка моя, где же ты была? Я места себе не нахожу! – Гарина обняла её, чуть не плача. – Ты не представляешь, кто здесь был!

- Представляю… - откликнулась Мара. – Я увидела их и спряталась в саду. Они меня искали?

- Да, тебя, - растерянно отозвалась госпожа Ролл. – Что ты такое натворила?

- Ничего! Клянусь Вам! Я даже не догадываюсь, зачем я нужна им! – честно призналась Эрсель. – Я только знаю, что они преследуют меня…

- У них был твой портрет, - добавила Гарина.- Прямо вылитая ты, только волосы не в косе, а уложены в такую причёску, как у настоящей знатной дамы, и на шее цепочка с подвеской - маленькая роза.

Мара машинально коснулась ожога.

- Мой портрет? Не понимаю, откуда он у них?! Кто мог нарисовать меня?!

- Не знаю, моя дорогая, - печально сказала хозяйка дома, - только мне за тебя страшно! Они знали, что ты здесь! Кто-то, видно, проболтался им. Я убеждала их, что никогда тебя в глаза не видела. Они обшарили весь дом и нашли твои вещи. Я соврала, что со мной живёт племянница-сиротка. Но не думаю, что они мне поверили! Господин Фракус тоже сообразил, что к чему, и подтвердил мои слова. Но они обещали вернуться и посмотреть в лицо моей племяннице! – рассказывала Гарина, поднимаясь вслед за Марой в её комнату. – Что же делать?!

- Ясно что – БЕЖАТЬ! – ответила девушка. – Только вот за Вас я боюсь. Вам тоже надо уходить! Они вернутся за своей добычей и не найдут меня, и гнев их падёт на Вашу голову! Я не брошу Вас им на растерзание, тётушка!

- Ах, девочка моя, смерть меня не пугает! Я достаточно видела! А бежать мне отсюда некуда - это мой дом, я здесь с самого замужества живу и никуда не пойду! Будь, что будет! Меня больше пугает разлука с тобой и твоя судьба! Куда ты пойдёшь?

- Я не знаю, - ответила Мара. – Мне страшно…

- Моё бедное дитя! – промолвила Гарина. Она старалась скрыть слёзы, но они блестели на глазах как алмазы. – Вот что, прими мой совет – езжай в Салин! Городок небольшой, вроде нашего, но он лежит дальше на северо-востоке, и туда слуги Катараса заглядывают редко. Да и мужчины в Салине ещё не разучились держать оружие в руках, это город настоящих воинов!

- Это мне по душе! – решила Мара, поспешно собирая немногочисленные вещи.

- И вот ещё – Келан-ткач собирался ехать на Север. Пусть и не до Салина, но хоть часть пути он тебя провезёт, а там договоришься с кем, по пути…. Мир не без добрых людей! А я пока тебе что-нибудь в дорогу соберу, - решила Гарина и добавила со слезами: - Только я-то теперь как же без тебя останусь, и внучка не дождусь?!

- Мы ещё увидимся, тётушка, непременно увидимся! – пообещала Эрсель.

Вскоре пожитки были собраны, и женщины вновь, как разбойники, прокрались через сады к дому ткача. На их счастье он ещё не уехал, и взять с собой Мару согласился. Он побоялся, что на городских воротах их будет ждать засада, и, посоветовавшись, они решили уложить беглянку в повозку, накрыть тканью и нагрузить несколько мотков полотна сверху, чтобы было незаметно.

- Ты только не забудь её освободить из-под всего этого, когда отъедешь подальше, Келан! А то ещё задохнется, бедняжка, да и тяжело ей! – ворчала женщина.

- Да не волнуйся, госпожа! Я за ней пригляжу! – пообещал ткач.

Пришло время прощаться и исполнить задуманное.

- Вот ещё что… - вспомнила Гарина, - Лесной тракт на Север – это множество переплетённых между собой дорог. Постарайся идти с кем-нибудь или дождись повозки! Этот путь может быть опасен, моя милая! Особенно, для женщины в твоём положении. И, не заходя в Северный лес, всё же постарайся выбирать западные пути до самого Салина – где-то там, на востоке от Лесного тракта есть волшебный лес Арин, в нём живёт древняя колдунья из эльфийского рода, Аринэль. Остерегайся её леса! Людской род ей чужд. Мы для неё, что какие-нибудь назойливые козявки! Постарайся избежать тропинок её леса! И береги себя, доченька!

Гарина, в конце концов, не выдержала и разрыдалась.

- И Вы себя берегите, тётушка! - тоже плача, Мара обняла старую женщину.

- Может, ещё свидимся! Счастливого тебя пути!

Мара улеглась на дно повозки и погрузилась в душный полумрак под плотной тканью. Она едва слышала, как остановилась телега (видно у ворот!). Ей было тяжело, воздуха не хватало, а сердце трепетало, пытаясь выскочить из груди. Но после недолгого выяснения, куда и зачем едет Келан, повозка тронулась дальше. Отъехав от города на безопасное расстояние, мужчина высвободил Мару из плена, чему она была несказанно рада. Светлый уютный Калиб уже скрылся из вида, и от этого на душе скребли кошки.

На следующее утро пути Келана и Мары разошлись. До обеда она шла пешком по сырой от ночного дождя дороге, потом ей, уставшей до полусмерти, удалось встретить повозку, идущую в Северный лес. Так она ехала ещё три дня. После этого Мара сутки бродила по дорогам северо-востока одна. Сколько она натерпелась за этот день и ту жуткую ночь! Всюду в угрюмых елях ей мерещились волчьи глаза и медвежья поступь. Было сиротливо, холодно и жутко бродить среди великанов-деревьев в абсолютном одиночестве. Мара, чтобы не бояться разговаривала со своим ребенком и пела ему. Но здесь её прекрасный голос звучал тихо и настороженно, и вскоре Мара вовсе бросила это занятие.

На рассвете Мара достигла перекрестка трёх дорог. Помня наказ Гарины, Мара Джалина выбрала путь, лежащий западнее, но ближе к обеду поняла, что он неотвратимо уклоняется на восток. Девушка решила повернуть обратно, но тут же забыла об этом, потому что прямо на её глазах от кустистых зарослей отделилась их часть или, вернее, какая-то тень и шагнула навстречу путнице. Только тут Мара поняла, что «тень» выглядит как прекрасная женщина в тёмном плаще, с надвинутым на лицо капюшоном. Когда полы распахивались, проглядывало надетое на эту лесную деву платье. Оно казалось парчовым, сияющим, и при каждом шаге незнакомки меняло цвет от салатово-желтого до болотно-зелёного, сияя всем разнообразием оттенков зелени. Женщина остановилась напротив.

- Здравствуй, дитя моё! – сказала странная дама, и голос её лился как музыка чудесной красоты. – Вижу, ты устала! Не желаешь ли стать моей гостьей?

- Кто Вы, госпожа? – спросила обеспокоенная Мара, уже наверняка зная ответ.

- Хранительница тайн, что скрываются в лесу Арин. Моё имя тебе известно: я – Аринэль! Пойдём, моё сладкое дитя! Тебе пора отдохнуть, и увидеть то, что было забыто…

Аринэль протянула изящную, озарённую светом руку, и Мара вложила в неё свою почти без страха. В тот же миг они оказались в пещере, вернее, как поняла Джалина, оглядевшись, гигантском дупле у корней огромного дерева. Здесь нашлось место для постели, каменного стола, лавки и разной утвари. Вход в жилище, как занавес, скрывали тонкие переплетённые между собой ветви какой-то лесной лианы и хмеля.

- Где я? Что Вы хотите? Зачем я здесь? – встревожилась Мара Джалина.

- Не беспокойся ни о чём! – мягко сказала волшебница, кладя руки на плечи Мары и усаживая её на постель. – Отдохни от суеты, забудь обо всём… чтобы…вспомнить! Спи, и пусть спадёт с твоих глаз пелена чёрной магии! Спи, Мара Джалина Вильсения Ринай! – прошептала Аринэль.

Девушка хотела спросить, откуда эльфийской волшебнице известно её имя, но она заснула прежде, чем успела это сделать.