Глава 017.

Родовой дом семьи Сяо, кабинет главы клана.

Кабинет в родовом гнезде семьи Сяо имел огромное значение в развитии семейного рода. Это была кладезь знаний и хранилище летописей о различных периодах существования клана, о его взлётах и падениях, победах и поражениях. Изучая собранные и хранящиеся здесь летописи, историки могли бы переосмыслить ход истории города, провинции, да и страны в целом. Каждое мало-мальски заметное событие в жизни семьи и государства заносились здесь на бумагу на протяжение многих веков.

В семье Сяо существовало строгое правило: никто, кроме главы клана, его наследника и последователей школы Сяо не имел права входить сюда. Женщинам посещение кабинета строго было запрещено. Даже горячо любимая дочь Ванцзюня не имела права входить сюда. За порядком и чистотой в кабинете следил сам глава рода.

Летописи, свитки даже древние бамбуковые дощечки хранили в себе не только историю жизни и развития семейного рода, но и методику тренировок, технику нанесения ударов, тактику ведения боя, секреты медитации и многое чего интересного и неописанного для широкого круга людей. Некоторые работы были написаны на древнем китайском языке – вэньяне, чтение которых требовало университетских знаний. Большинство же летописей были написаны от руки древними, ещё не упрощёнными иероглифами. Благодаря усилиям матери, Сяо Юньлун мог их читать.

Кабинет, как и само зданием, выглядел очень старым. Мебель, находящаяся здесь, похоже, не обновлялась с тех пор, как её здесь установили. Она была сделана из красного дерева и выглядела слишком массивной. Стены были заставлены книжными шкафами и стеллажами высотой до самого потолка, чтобы добраться до верхних полок, необходимо было воспользоваться складывающейся лестницей, стремянкой.

Кабинет украшал огромный стол, изготовленный, скорее всего, из грушевого дерева. Он был настолько древним, что дерево закаменело, и стол уже практически, невозможно было сдвинуть с места. Возле стола стояло резное кресло из такого же дерева – для хозяина кабинета, и несколько бочкообразных табуреток – для посетителей. В углу стоял чайный столик со всеми необходимыми атрибутами.

Свет в кабинете был приглушён, но, для удобства работы, на столе стояла настольная лампа, чем-то напомнившая Юньлуну лампу в рабочем кабинете Сталина в его доме-музее, который он посещал во время своей поездки в Абхазию. В кабинете не было окон, поэтому внутри стоял несколько затхлый запах старины.

На стене, за столом висели два портрета, которые сразу же бросались в глаза каждому, кто входил в кабинет. На портретах были изображены старцы, облачённые в традиционную китайскую одежду эпохи Тан.

Перехватив взгляд сына, Сяо Ванцзюнь пояснил:

— Это портреты наших предков: справа – твой прадед, а слева – дедушка, мой отец.

Юньлун понимающе кивнул, он вдруг почувствовал, что от этих портретов исходит аура, присущая только мужчинам клана Сяо: твёрдость, хладнокровность и решимость.

— Присаживайся! – указав на табурет, предложил отец.

Юньлун сел подле стола, и взгляд его упал на фотографию в рамке, стоящую на столе. На фото были изображены молодые мужчина и женщина. Юньлун сразу же узнал их, это были его отец и мать в молодости. Мать, с нежной улыбкой на лице, доверительно прижималась к Ванцзюню, а он, в свою очередь, крепко обнимал Мо Лин.

Сяо Ванцзюнь какое-то время изучающе смотрел на сына, а затем спросил:

— Как ты думаешь, твоя мать была счастлива при жизни?

— Несмотря на то, что она прожила всю свою жизнь в бедности, жизнь её была счастливой и содержательной. Она научила меня китайским принципам поведения при любых обстоятельствах. Благодаря её стараниям, я могу разговаривать с вами на одном языке. Она научила меня довольствоваться тем, что даёт тебе Бог, и быть, при этом, счастливым. Она говорила, что надо радоваться жизни каждый день, что даёт тебе господь!

— Да, в этом она вся, – печально качнув головой, произнёс Ванцзюнь, — она действительно была замечательной женщиной, встретить её на своём жизненном пути для меня было большой удачей.

Юньлун глубоко вздохнул и, вспомнив, что ему рассказывала Лю Мэй, не мог не спросить:

— Так, что же тогда произошло? Что заставило вас расстаться?

Сяо Ванцзюнь внезапно глазами уставился в пол, но Юньлун успел заметить в них искорки печали и гнева. Он медленно начал своё повествование:

— Всё это началось двадцать пять лет назад, я отчётливо помню, в канун Нового года, когда семья собралась вместе. Враги нашей семьи объединились и совершили набег на нас. Мо Лин как раз была беременна тобой. Я сбежал с твоей матерью, а когда мы добрались до порта, я попросил своих людей защитить твою мать и отослать ее. Потому что в то время твой дедушка все еще был окружен врагами в доме Сяо, поэтому я мог только вернуться домой и спасти твоего дедушку.

Ванцзюнь взял в руку фотографию, смахнул рукавом с неё пыль и продолжал:

— В то время мои люди сопроводили твою мать на корабль и могли отправиться за границу, чтобы избежать всеобщего внимания. После той битвы я сам пошел искать твою мать. Но я узнал, что корабль налетел на скалу и разбился, я нашел тела людей, которые уводили твою мать, но не смог найти твою мать.

Ванцзюнь сделал перерыв, собираясь с мыслями.

— В то время я так волновался, что искал твою мать бесчисленное количество раз, но не нашел тела твоей матери, поэтому я твердо верил, что она все еще жива. Но как я ни искал, я не мог найти ее. В конце концов, я совсем отчаялся, думая, что твоя мать попала в беду. Я никогда не думал, что когда ты впервые позвонил домой десять лет назад, и сообщил мне свою личность, особенно о смерти твоей матери, — сказал Сяо Ванцзюнь.

Сяо Юньлун внимательно слушал отца, не перебивая его рассказ. Мать никогда не рассказывала ему о причинах и способе побега из страны. Он до сегодняшнего дня считал, что отец просто бросил его мать, совершенно не интересуясь ни её судьбой, ни судьбой ребёнка, отсюда была и неприязнь к нему.