Глава 5

Аня

– Ты точно все решила? – со слезами в голосе спросила Тося.

Вжух! Я резко застегнула молнию походной сумки. Вроде, ничего не забыла. Мои руки тряслись, но голос был тверд.

– Да, Тося, – ответила женщине, которая смотрела на меня так, будто я при смерти. Впрочем, мне и самой казалось, что так и есть.

Экономка все же тихо заплакала, а я лишь стиснула зубы. Все слезы я выплакала еще ночью. Когда поняла, что моя жизнь рушится, как карточный домик. Самир просто взял и выкинул меня за борт, барахтаться в пучине своей боли…

Перед внутренним взором проносится сцена в кабинете. Наш последний раз… ну что я за мазохистка? Зачем постоянно прокручиваю это в голове? Но я знаю, что буду хранить эти воспоминания. И буду доставать их из своего разбитого сердца, как засохший, потрескавшийся листик.

Мне всегда казалось, что все у нас по-настоящему. Ведь Самир был со мной так нежен… в его руках я ощущала себя сокровищем. Каждый раз рядом с ним я видела, что он сгорал от страсти, также, как и я. Такое невозможно не почувствовать…

Но оказалось, все это время он продолжал любить Эльвиру. По моей щеке все же покатилась одинокая слеза, и я вытерла ее со злостью.

Я помнила Эльвиру очень хорошо. Она была его одноклассницей. Холеная блондинка, которую Самир несколько раз приводил в дом деда. Я так ненавидела ее!

Я даже как-то раз подсыпала слабительное в ее чай. Надеялась, что Самир впечатлится и бросит эту мымру. А в итоге чай волшебным образом попал к нему, и он выпил его, ни о чем не подозревая. Он так кричал на меня тогда!

Я чувствовала себя глупым ребенком, хотя мне было уже пятнадцать. А Эмир Булатович хохотал в голос, что-то говоря внуку на родном аварском языке. Тогда-то я с горечью поняла, что Самир всегда будет видеть во мне ребенка…

Но после смерти Эмира Булатовича все изменилось. Я знала, что Самир пообещал заботиться обо мне. Но он сделал своей женой! А ведь мог же просто помогать деньгами и не вспоминать. Я правда боялась, что он выгонит меня, боялась потерять и его тоже… Но этого не случилось. Мне казалось, что я очутилась в сказке. Каждый день рядом с любимым я буквально парила. А теперь мне словно обрубили крылья. Выдрали с кровью...

Я встряхиваю головой, прогоняя мысли, что затягивают в пучину боли. Я должна быть сильной! Должна успеть уйти до прихода Самира. Ведь он даже не догадывался о моем решении. С утра завтракал со мной, как обычно. Как ни в чем не бывало. А я сидела напротив, словно натянутая струна. Все силы ушли на то, чтобы казаться обычной. Почему-то я была уверена, что Самир просто так меня не отпустит…

– Спасибо, Тосенька, – я подхожу к экономке и обнимаю ее крепко. – За все…

– Анюта… – тихо причитает женщина, а во мне все сжимается от тоски.

Я стискиваю зубы и отстраняюсь. Смотрю на нее сухими, воспаленными глазами. Я не заплачу. Нет. Осталось совсем немного… и когда я буду далеко от Самира, тогда-то и придет откат.

– Ключ от дома под красным кирпичом, – повторяет в десятый раз Тося. – Клумба в палисаднике, с фигуркой ёжика.

– Я помню, Тося, – поднимаю краешек губ в подобии улыбки и тут же мрачнею. – А ты помни о своем обещании.

– Ничего не скажу окаянному! – прикладывает морщинистую руку к груди женщина и для надежности еще кивает. – Не выдам тебя, деточка! А про тот дом знали только я да хозяин покойный, мир его праху.

Если бы не Тося, я не знаю, что бы делала. Ведь у меня даже денег особо не было. Карту, на которую Самир переводил деньги, я оставила в спальне. По ней он точно меня найдет. Да и не хотелось прикасаться к его деньгам! Будто я себя оскверню этим. Пусть тратит их на свою Эльвиру! На билет в деревню и на первое время мне точно хватит! А там я найду работу. Я уверена.

Я еще раз порывисто обняла Тосю и тут же отстранилась. Пора…

Взяла сумку и вышла из дома, не оглядываясь. Я спиной чувствовала горький взгляд экономки и по лицу все же побежали соленые слезы. Мне было так больно… хотелось рухнуть на ухоженной тропинке во дворе и остаться лежать там кучкой пепла.

Вместо этого я шла по двору быстрым шагом. Я смогу. Я смогу… Повторяла эти слова, словно волшебную мантру.

Но прежде, чем покинуть этот дом, я должна сделать еще одно. То, от чего сердце щемило в груди и обливалось слезами…

– Привет, дружок!

Я подошла к Спириту и погладила его по шее. Конь повел головой и тихо фыркнул, раздувая ноздри. Я достала из кармана подготовленную морковку и протянула ему, другой рукой продолжая поглаживать по роскошной, черной гриве.

Спирита подарил мне Эмир Булатович. Это был роскошный конь кабардинской породы. Черный, с отливом синевы в гриве. Я так любила вместе с ним бегать по полю. И сейчас так хотела сесть на него и умчаться далеко-далеко… туда, где я буду счастлива…

Самир всегда злился на наши прогулки. Говорил, что эта порода лошадей слишком своенравная. Боялся, что Спирит мог меня сбросить.

Но у нас со Спиритом особая связь. Он всегда чувствовал меня. Вот и сейчас, стоило мне обнять его за массивную шею, как он занервничал. Громко всхрапнул, отведя уши назад, стал копать ногой землю вольера.

– Т-ш-ш-ш, – шепчу я, прижавшись к горячему коню. – Прости меня, малыш…

Мой голос срывается. В горле встал болезненный ком, мешавший дышать…

– Я буду сильной! – исступленно шепчу коню. – Обещаю! И когда-нибудь я вернусь за тобой.

Спирит раздраженно фыркает и в этом звуке мне слышится возмущение. Даже конь не верит в то, что я справлюсь…