Глава 4

Асият

Маму выписали из больницы. Мы сразу поехали оформлять продажу квартиры. С нами был противный Жорик. Именно на его счёт покупатель перевёл деньги.

Я была этим недовольна. Предпочла бы, чтобы мама отдала деньги владельцу иномарки. Мать ответила, что муж сам со всем разберётся.

Новый владелец дал неделю, чтобы мы увезли свои вещи.

— Завтра суббота, всё, что нужно, мы заберём. Мебель у меня есть, поэтому её можно на свалку, или оставьте себе, — улыбнулся отчим во весь рот.

После сделки направились собирать вещи. У мамы всё ещё кружилась голова, поэтому я позвала Юлю, чтобы помогла нам.

Отчим ушёл на балкон курить, мама на кухню, чтобы заварить чай. Подруга воспользовалась моментом и шепнула:

— Ася, жаль, что ты в другой район уезжаешь.

— Мы можем встречаться на нейтральной территории. Гулять в парке, например. Сейчас же лето. Потом будет особо некогда — снова начнётся учёба. Станем переписываться в «ВК», — с грустью ответила я.

— Отчим твой так смотрит, что аж оторопь берёт. Как твоя мама с ним живёт?

— Это он на нас с тобой так зыркает. На маму влюблённым взглядом только. И голосок елейный. Любочка, радость моя, — буркнула я. — Ты не думай, я не ревную, просто мне не верится, что это из большой любви.

Отчим вернулся в комнату. Мама позвала пить чай. Все дружно пошли на кухню. Уселись за столом. Лысый сидел напротив меня, что ужасно бесило. Мне почему-то казалось, что он всё время раздевает меня взглядом.

Как буду с ним жить? Мама сказала, что у отчима двухкомнатная квартира. Они из спальни переберутся на диван в зале, а мне освободят койку. Там даже запираться при желании можно, потому что на двери щеколда с внутренней стороны.

Вещи собирали пару часов. Всё укладывали в коробки, которые откуда-то притащил Жора. Ещё у нас с мамой был большой баул и чемодан на колёсиках. В нашей семье никогда не шиковали, и одежды было по минимуму.

Я мечтаю когда-нибудь много зарабатывать. Тогда смогу купить себе и маме приличную одежду и обувь. Больше никто не будет надо мной смеяться. Говорить, что я — дочь нищенки. В кулинарном техникуме должно быть полегче. Я слышала, что буллинг среди студентов встречается намного реже, чем среди школьников.

— Вот и всё. Завтра сосед мой дома будет. Он обещал на своей машине вещи перевезти, — улыбнулся отчим.

Он стоял посреди комнаты нашей маленькой квартирки и потирал довольно руки. Вернее, жильё уже не наше. А жаль. Скоро приедет новый владелец, начнёт делать ремонт, выкинет мебель на помойку.

На глаза навернулись слёзы. Мне было жалко со всем расставаться. Я здесь выросла. Мама получила эту квартиру от государства как раз перед самыми родами, а до этого ждала её в комнате общежития.

— Георгий, вызови такси, — попросила я. — Возьму с собой чемодан. Положила в него самое необходимое.

— На общественном транспорте тебе не едется? Такси — дорого, — грубым тоном произнёс он.

Вот это финт. Только что получил на свой счёт полтора миллиона, и ему такси дорого. А мама? О ней он подумал? Она еле держится уже. Моему возмущению не было предела. Я хоть и боялась лысого до трясучки, но всё же возразила ему.

— Ты о матери подумал? Она ещё не оклемалась. У неё ушибы по всему телу. Сотрясение мозга. Какой транспорт? Ездили уже сегодня.

— Асият, не спорь. Доеду я. Что со мной будет? — примирительным тоном сказала мама.

Отчим тут же спохватился и хлопнул себя по лбу ладонью.

— Вот же я скотина бесчувственная. Любочка, мы поедем на такси. В другой район всё же. Сколько ещё будем автобуса на остановке ждать? Спасибо, Ася, что напомнила.

И опять отчим мгновенно оправдался и перевернул всё в свою пользу. Мама теперь смотрела на него влюблёнными глазами, как преданная собачка.

Георгий был мужчиной симпатичным, подтянутым. Он обладал своей харизмой и, видимо, пользовался популярностью у женщин, несмотря на лысую голову. Заметила, что подольститься он умеет, но на меня его чары не действовали. Я видела его мерзкую душонку, но ничего доказать матери не могла. Та неизменно отвечала: «Прекрати меня ревновать, Асият. Я тебя воспитала до совершеннолетия, теперь имею право пожить с мужчиной в своё удовольствие».

Я не отрицала тот факт, что у матери может быть своя жизнь и муж, но не такой, как это скользкий Жорик.

Мы с подругой пошли на улицу и стали ждать такси там. Находиться в квартире, которая уже не моя, не хотелось. Ещё немного, и я бы разревелась. Мама тоже переживала, я знала, но не подавала виду.

— Говорят, вы квартиру продали? — к нам подошла соседка, бабушка Клава.

— Да. Уезжаем жить к Георгию, — ответила я.

— К кому? К этому прощелыге? Деточка, жизнь прожить — не поле перейти, а мне восемьдесят лет в этом году стукнуло. Я этого лысого упыря насквозь вижу. Зря вы хату с мамкой продали, ох зря, — старушка покачала головой и пошла своей дорогой, стуча палкой по тротуару.

Клавдия Тимофеевна в своё время перенесла операцию на горло. Голос у неё сделался странный, будто не человек говорит, а ворон каркает. Сейчас её речь показалась какой-то зловещей, будто над нами кружит стая воронья.

Из подъезда вышли мама и отчим. Через минуту подъехало такси. Мы с подругой попрощались, и я села на заднее сиденье автомобиля, вместе с мамой. Отчим расположился спереди, словно барин. Рожа у него была довольная до невозможности.

— Завтра сам с соседом за вещами съезжу. Вам тут больше появляться необязательно, — заявил он. — Уже созвонился с новым владельцем. Он подъедет и заберёт ключи. Сказал, что всё равно ремонт будет делать и мебель рабочие на помойку снесут.

— Вот и хорошо. Я лучше полежу лишний раз. Пока неважно себя чувствую, — ответила мама.

Я промолчала. Мне сказать нечего.

Пробок на дороге не было, и мы вскоре приехали к дому Георгия. Я ни разу не ходила к нему в гости. Теперь смотрела на обшарпанную типовую девятиэтажку. Четыре подъезда. Скудный детский городок, состоящий из качелей и песочницы. Наш с мамой бывший дом построен восемнадцать лет назад и не имеет такого удручающего вида.

Впрочем, теперь всё равно, где жить, лишь бы крыша над головой была. Я зашла в квартиру отчима. Судя по прихожей, ремонт делали не так давно. Красивые, но дешёвые обои. Линолеум на полу. Потолок отделан белой плиткой, хотя такое уже не модно.

— Квартира мне от мамы досталась. Жаль, она умерла пять лет назад. Я даже похоронить её не смог, — вздохнул Георгий. — Проходи, Асият. Санузел у меня совместный. Вон дверь. Я твой чемодан в комнату поставлю.

Я забежала в уборную, потом пошла в комнату. Оказалось, что помещения тут раздельные. Две двери напротив друг друга.

— Это зал. Теперь мы с Жорочкой тут спать будем, — из одной комнаты выглянула мама. — Днём можно телевизор смотреть.

— Спасибо, мам, мне интернета достаточно.

Я зашла в зал и огляделась. Чисто, но скорее всего стараниями моей мамы. На старом кинескопном телевизоре тонкий слой пыли сверху. Вероятно, Жора ждал, пока мама выйдет из больницы и всё вытрет. Ещё в комнате диван, журнальный столик, пара кресел и вполне современная стенка, в нишу которой и впихнули телек.

— У нас нет интернета в квартире. Георгий и я пользуемся на телефоне, — заявила мама.

— И у меня на телефоне мобильный интернет есть. А как же мой ноутбук? Вдруг мне для учёбы понадобиться? — спросила я.

— До твоей учёбы два с половиной месяца. В сентябре подключу, если нужно будет. Пока тебе всё равно не до развлечения. Мама болеет. Будешь всё за неё делать по дому. Она говорила, ты готовишь вкусно. Потом Любочка выйдет на работу и опять всё на твоих плечах, — заявил отчим, заходя в зал.

— Я не против. Всегда рада помочь маме. Пойду к себе. Хочу немного полежать. Ты тоже ложись, мам.

— Эй, а ужин кто готовить будет? На кухню иди, Ася, — строгим тоном выдал отчим.

Я сказала, что переоденусь в домашнее и приду. Пошла в свою комнату. Тут уже стоял чемодан у шкафа. Я открыла его дверь. Всё было забито одеждой Жоры. Маминых вещей немного.

— В кровати два ящика. Можешь положить свои вещи туда, — отчим припёрся следом за мной. — В комоде я тебе и матери по ящику освободил.

Да, действительно, тут стоял ещё и комод с четырьмя ящиками. Возле него притулился стул. У стены двуспальная кровать. Больше ничего.

— Выйди. Я переоденусь, — произнесла я нервно.

— Разумеется. Жду тебя на кухне. Покажу всё. Мама легла отдыхать, — ехидно улыбнулся отчим и облизал верхнюю губу.

Он ушёл, а я поспешила закрыть дверь на щеколду. Потом прислонилась к ней спиной и услышала, как бешено стучит сердце. Снова стало страшно. Я знала, что Жоре сорок лет и десять из них он провёл в тюрьме. Как он говорит: «Попался на краже с производства, где работал». Сомневаюсь, что такой большой срок дают за банальную кражу. Мама поверила. Она вообще верила во всё, что говорил этот мужик, и едва ли не в рот ему заглядывала.