6

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я не сводила глаз с приближающихся мужчин – двое из них были темноволосыми и один – со светлыми волосами, они были высокими и выглядели, как бандиты. Широкие плечи, острые, сканирующее пространство, взгляды. Наверняка, под куртками прятались стволы. Доигралась, Камила.

- Не нужно волноваться, - обратился ко мне Тимур, и я, вздрогнув, перевела взгляд на него, шепча:

- Что все это значит? Все будет плохо, да?

Он подавил усмешку и собственнически обнял меня за плечи. Странно, но его объятия сумели успокоить меня. Тимур приглушенно произнес, продолжая наблюдать за мужчинами:

- Они тебя и пальцем не тронут. Я хочу познакомить тебя с друзьями.

- Друзьями? – встрепенулась я.

В этот момент трое незнакомцев подошли к нам. Они молчали, выжидающе глядя на Тимура. На меня мужчины даже не смотрели. Почему? Совсем скоро я получила ответ.

- Братья, - начала Тимур с ледяной улыбкой на своих губах, - эта девушка, Камила, понравилась мне. Я хотел бы, что бы в мое отсутствие вы за ней приглядывали.

От услышанного я потеряла дар речи. Эти пугающие меня мужчины должны были за мной приглядывать. В отсутствие Тимура. Что все это значит?!

- Дамир, Рустем, Ильнур, - познакомил меня Тимур со своими братьями. Я постеснялась спросить – кровные они братья, или же братья в бандитском мире? Я вообще не могла ничего сказать – столь ошеломлена я была происходящим.

Светловолосым был Дамир – он глянул на меня всего один раз, затем кивнул головой и перевел свое внимание на Тимура. Рустем был ростом, как Тимур, у него были вьющиеся темные волосы и самоуверенная ухмылка – он улыбнулся и отступил на шаг назад. Ильнур имел красивое лицо с тонкими чертами и почти черные, выразительные глаза – он слегка, в шуточном поклоне, склонил голову, переводя взор на Тимура.

- Камила Иванова, - протянул мой… кто? и мой ли? Сказал мужчина, что обнимал меня за плечи.

- Запомнили, - ровным голосом отозвался Рустем.

- Якши, - отозвался Тимур, и в моей голове всплыло перевод с татарского этого слова «хорошо».

Он еще что-то сказал своим братьям на татарском, значение которых я уже не понимала, и те направились в сторону мерседеса. Тимур отпустил мои плечи, но его рука тут же, нашла мою ладонь, обхватывая ее крепко.

- Сегодня провожу тебя, - произнес мужчина. Его пальцы, источающие хорошо контролируемую силу, волновали меня. Мы начали медленно идти по аллее, на которой стало значительно многолюдней – было уже шесть вечера, и многие возвращались с работы домой.

Я перевела на спутника задумчивый взгляд.

- Что значит «присматривать»? Я похожа на младенца? – спросила я.

Тимур усмехнулся. Я шла рядом с ним, ощущая невероятную энергию, исходящую от него. Он шел так уверенно, что эта уверенность частично передалась и мне.

- Нет, ты похожа на маленькую девочку, - наконец, выдал мужчина, отчего я тут же нахмурилась, - а мои братья будут присматривать, чтобы тебя не обидели.

Я промолчала, силясь понять услышанное. Три взрослых мужчина будут следить за мной. Весело. Непонятно. Ни одной умной мысли не шло мне на ум. Я просто шла рядом с Тимуром, начиная получать удовольствие от прогулки.

Наконец, мы вернулись к той самой скамейке. Становилось прохладно и начало темнеть. Пора домой. Я чуть притормозила, глядя с тревогой на Тимура. Я не хотела, чтобы он провожал меня до дома. Он вопросительно посмотрел на меня.

- Боюсь, поползут слухи, - честно призналась я, - и я не знаю, хватит ли у меня сил противостоять им.

Мужчина понимающе улыбнулся, отпуская мою ладонь.

- Только сегодня – я соглашусь с тобой, - сообщил мне Тимур, сверкнув глазами.

- Ты ведь куда-то уезжаешь, - вспомнила я, отчего-то ощущая невыразимую тоску на сердце. Неужели я так быстро привязалась к нему? Это ненормально и нездорово.

- Да, - коротко ответил Тимур.

Затем он внимательным взглядом прошелся по моему лицу. Заметив мою тоску, он наклонил ко мне свое лицо, заглядывая в глаза и говоря:

- Я приеду попрощаться, Камила.

Я вздрогнула от его обещания, но не стала ничего говорить ему и уточнять, когда именно Тимур приедет попрощаться. Быть может, к этому времени тот забудет меня? Но что-то внутри подсказывало – это невозможно. «Уже – слишком поздно».

Он, слава Богу, не стал целовать меня на прощание. И я, не теряя ни минуты, поспешила домой. Лишь закрыв дверь в квартире, я поняла, что весь путь до дома улыбалась. Я глянула на свое отражение – глаза лихорадочно блестят, щеки раскраснелись, а губы, кажется, припухли от поцелуя Тимура. Я потрясенно смотрела на себя. Боже мой, я почти влюбилась. Глупая девчонка.

Я отпрянула от зеркала, внимательно оглядывая прихожую – нет ли маминой обуви – не пришла ли мама уже домой? Если она увидит меня сейчас в таком состоянии…

Но нет, она еще не была дома. Я спешно разделась и побежала в ванную комнату. Теплый душ должен был меня успокоить. Я стояла под потоками ласковой воды, прокручивая снова и снова мое первое свидание с Тимуром. Его взгляд до сих пор стоял у меня перед глазами. Мои губы все еще помнили его поцелуй. А ладонь, на которой он чертил своими пальцами линии, горела странной истомой. Я сделала воду посильнее и вылила на себя четверть геля для душа. Нежный кокосовый аромат разнесся по ванной комнате. Я простояла так, под потоками воды, около 15 минут. Наконец, переживания стали покидать меня, а взамен им пришла приятная усталость. К тому моменту, когда мама вернулась, я выглядела абсолютно спокойной. Я расцеловала ее, выпила с ней по чашечке травяного чая, беседуя о торжестве, на котором она была, а затем, зевая, отправилась спать. Стоило только моей голове коснуться подушки, как я тут же погрузилась в сон.

Весенние каникулы закончились, наступил апрель – невероятно теплый, что в первых числах мы все распрощались с весенними куртками и шапками. Я продолжала готовиться к экзаменам, подойдя к этому со всей присущей мне ответственностью. До позднего вечера я штудировала книги, свои записи, переписывала все на отдельные листы – так мне легче всего удавалось запомнить, закрепить знания. А еще, это был способ не думать о Тимуре. Но, признаться, это было непросто. Наверное, я была ужасным человеком, раз снова хотела увидеться с ним, раз получала удовольствие, вспоминая о нашем странном свидании. Слишком наивная.

Мои подруги, мои дорогие Настя и Катя не догадывались о моей тайне. Им, вероятно, и в голову не могло прийти, что я – хорошая девочка, дочка учительницы, подарила свой первый настоящий поцелуй (поцелуй в 14 не в счет) бандиту. Сперва, я хотела рассказать подругам об этом, но затем поняла – не стоит, по ряду причин: слишком лично, слишком опасно для них, и вряд ли они поймут меня. Вряд ли кто-то из них поддержал бы меня, и я понимала их – ведь я ступила на острие ножа, рискуя своей честью и жизнью.

Ну а маме, маме я тем более не стала ничего рассказывать. Я считала себя достаточно взрослой, чтобы отвечать за свои решения. Ведь дело было не только в возрасте, но и в числе испытаний, что выпало на мою душу. Мне было 17, но я знала значительно больше, чем мои сверстники - о потерях, предательстве, о том, как ухаживать за тяжелобольными, знала, что такое, когда из еды – всего лишь дешевые макароны и репчатый лук, знала, каково это, брать себя в руки, сжимать челюсти от боли и страха, от унижения, от осознания собственной слабости, и при этом иметь мужество не ныть, не скулить, не манипулировать суицидом. Если здесь я была взрослой, то почему бы мне не быть взрослой, не взять ответственность за отношения с Тимуром?

Боже мой, кажется, я стала адвокатом для бандита. Что же я творю?...

Дни потянулись друг за другом, они были так похожи – в будни: школа и подготовка к экзаменам, в выходные: уборка, готовка, снова уроки и штудирование материала. Я уставала от всей этой безумной зубрежки, от этого давления учителей. Все превратилось в одно большое напряжение, и все, что я хотела – скорее сдать этот ненавистный ЕГЭ, забрать аттестат и хотя бы пару недель отдохнуть, не переживая больше о результатах экзамена, о том, справлюсь ли я, смогу ли поступить на исторический. Меня даже перестало волновать, какое будет у меня платье на выпускной. Я слишком устала, чтобы думать об этом.

Прошли майские праздники, было тринадцатое число, когда я отправилась после школы с подругами в городскую библиотеку – как и всегда, экзамены требовали тщательнейшей подготовки. По пути туда я и Настя выслушивали очередную историю Кати, в которой она рассказывала о своем новом парне – тот был ди-джеем на местном радио, этакая знаменитость. Удивительно, где моя рыжеволосая подруга самое главное, когда, успевала знакомиться?

- Просто я – магнит для успешных мужчин, - протянула Катя, улыбнувшись своими блестящими от глянцевой помады, губами.

- А как на счет Димы, он, кажется, был всего лишь механиком? – подтрунила Настя, озорно сверкнув глазами.

- Ох, нашла кого вспомнить, - рассмеялась Катя, - и вообще, кто бы говорил, у тебя-то, Настя, был всего один парень, а уж про Камилу молчу, того мальчика даже парнем трудно назвать. Ох, подруженьки, найду вам женихов! Такая красота пропадает!

Девчонки дружно рассмеялись, я лишь сдержанно улыбнулась.

- А ты, Камил, какая-то совсем тихоня последние месяцы, - заметила Катя, чуть сощурив свои круглые глаза, и изучающее разглядывая мое лицо.

- Я просто устала, - ответила я, принимаясь переписывать необходимый текст из книги.

Настя понимающе кивнула головой, и тоже стала быстро-быстро записывать в свою тетрадь. Катя же, прежде чем приступить к делу, еще минуту смотрела на меня, размышляя. Не обнаружив, видимо, ничего подозрительного, она тоже стала делать записи. Мы просидели так до шести вечера, и вышли усталыми, голодными. Единственная цель была – добраться скорее до дома. Мой желудок просто скрутило, когда я, проходя мимо пекарни, уловила аппетитный аромат хлеба и другой выпечки. И я была не одна такая – мы перекинулись с подругами смеющимися взглядами, а затем, втроем, поспешили на запах булочек.

В пекарне было много народу, но, к счастью, здесь работали целых три кассы, и нам не пришлось слишком долго ждать, чтобы получить вкусную выпечку. Катя выбрала пиццу, Настя – сосиску в тесте, а я – пирожок с картошкой. По религиозным причинам я не ела продукты со свининой. Выходя наружу, я вцепилась зубами в мягкое тесто, наслаждаясь его вкусом. Именно такой меня и увидел Тимур. Я на самый короткий миг замерла, так я была потрясена нашей внезапной встречей.

Тимур стоял на парковке, рядом со своим черным мерседесом, в окружении группы мужчин, одного из которых я знала – это был один из его братьев, Ильнур, кажется. Другие мне были незнакомы. Они были на приличном расстоянии от нас, о чем-то беседовали, но я уже знала, чувствовала – Тимур заметил меня.

- Ты что замерла, Камил? – заорала, оглушая, мне в ухо Катя, жуя пиццу.

Настя посмотрела на меня, затем вперед, на мужчин.

- Пойдемте, подружки, пора по домам, - произнесла она. Удивительно, но мы последовали ее предложению. Обычно, лидером всегда была Катя.

Мы направились до остановки – подруги, завидев свой автобус, спешно попрощавшись со мной, перебежали через дорогу и уселись в транспорт. Настя помахала мне из пыльного окна автобуса – я вяло махнула ей в ответ. Затем, бросив взгляд на остановку, на которой было полно народу, медленно пошла пешком, жуя свой пирожок. Вот доем его, а потом – сяду на следующей. Погода была теплой, дул ласковый ветерок, и все еще было светло – вот они, блага весны. Я шла, не торопясь, размышляя и пытаясь разобраться со своими чувствами. Что-то сжало мою грудь, отчего стало не по себе.

Неужели мне больно от того, что Тимур заметил меня, но никак не отреагировал? Что же я, глупая, хотела? Я сама не знала ответа на этот вопрос, но боль действительно сжала мое сердце. Я, наконец, доела пирожок, и чуть ускорила свой шаг. Мне хотелось забраться на кровать и укутаться в одеяло, чтобы успокоиться.

Погруженная в чувства, которые были мне еще непонятны, я дошла до ближайшей остановки и, к счастью, тут же подошел троллейбус. Он был, на удивление, полупустой, и даже кондуктор попалась добрая и вежливая – с улыбкой заплатив за проезд, я села сзади, против движения, с неимоверной тоской на груди, разглядывая проезжающие мимо автобусы, машины. Внезапно, мой взгляд зацепился за полностью тонированный, мрачно-черный мерседес – он ехал совсем близко, что теперь, наконец, я смогла разглядеть его номер – 999. Я прошлась тревожным взором по лобовому стеклу авто, желая разглядеть водителя – но из-за плотной тонировки мне этого не удалось. Тут же, следом, раздался сигнал мерседеса, и я знала – это для меня. Мои губы непроизвольно дрогнули в смущенной улыбке. Машина, продолжая нагло сигналить, промчалась мимо, а я – спрятала лицо в своих ладонях. Не забыл.