Глава 5

Время застыло. Горло перехватило. Он смотрел на меня сверху внизу. Казалось, сейчас наступит ногой и раздавит как букашку. Он был так близко. Можно даже дотронуться до мускулистой ноги в кожаном сапоге до колена, провести пальцами по голени, скользнуть выше. Я сглотнула. Ага, дотронуться. А потом ка-а-ак ухватит за волосы и потащит на поляну.

Чудом только не зажмурилась и продолжила бесстрашно смотреть ему в глаза. Просто бежать уже было поздно, а падать в обморок… над этим я как-то не подумала.

Но он внезапно нахмурился и резко развернулся.

— Поехали, — бросил рычащим голосом своим людям, — к пещерам.

Молниеносно взлетел на гнедую лошадь и резко пришпорил. Та заржала и рванула вперед. Никто не задавал вопросов, и я, полная недоумения, молча смотрела вслед, не в силах поверить в произошедшее. На какой-то короткий миг показалось, что Тургун обернулся. Но поднявшаяся от копыт лошадей пыль не дала разглядеть, как следует.

Некоторое время я тупо смотрела на поляну. Потом, сделав глубокий вдох, поднялась. А ноги-то дрожат. Так, не отходить от шалаша — приказание веселое, но вдруг они вернутся? Кем бы ни были эти рогатые со своим Тургуном, встречаться с ними никак не хотелось.

Убедившись, что вокруг никого нет, я вышла на поляну. Осмотрелась. Еще вчера приметила, что по узенькой дорожке между кустами можно выйти к озеру. Горло пересохло, отчаянно хотелось пить.

Вздохнув, я посмотрела на небо, приложив ладонь козырьком. Солнце высоко. Где носит этого Грехта? Пробурчав пару страшно нецензурных слов, я побрела к озеру. Взгляд упал на руку, отмеченную Чиу. Кожа чистая, ни намека, что еще недавно что-то было из ряда вон выходящее. А ведь без его помощи точно не обошлось! Может, накинул какой-то полог невидимости? Ведь Тургун смотрел прямо на меня.

Я вздрогнула, вспомнив его взгляд. Бр-р-р, с таким лучше не встречаться один на один — всю душу вытрясет же.

Берег озера оказался укрыт мелкой галькой. Я поморщилась. Эх, мечта моя, отдохнуть на пляже и чтоб с мягоньким песочком, а не прыгать с камня на камень, как горная козочка. Учитывая, что пловчиха я так себе, песок становился желаннее с каждой поездкой на юг.

Только юг был далеко, а варвары, странный бог-змей и прозрачная вода озера — здесь, рядом. Я присела, положив котомку. Мысль, что Грехт, не обнаружив меня, решит, что его ограбила, порядком повеселила.

Я плеснула на лицо водой. Уф, как хорошо! Полцарства за минералку. Я вздохнула. Какая, к черту, минералка? Ладно, не буду сильно мнительной. Если суждено отравиться водой, так ничего не поделаешь. Это лучше, чем загнуться от жажды.

Набрав воды в ладони, я сделала несколько глотков. Вкус показался божественным. Жаль, ни фляги, ни чашки. Так и пришлось черпать руками. Правда, это уже было такой мелочью, что я почти не обращала внимания.

Кое-как утолив жажду, поняла, что идея искупаться и смыть с себя грязь и пыль не так плоха. Огляделась — вроде никого нет — быстро скрутила волосы узлом и направилась в воду. Волосы у меня красивые, черные-черные, с синеватым отливом, если на солнце смотреть. Но очень тяжелые, заразы. И сохнут долго — длиной до пояса же. Поэтому лучше не мочить.

Я осторожно вошла в озеро, зябко ежась от прохладной воды. Правда, возможно, не такая уж прохладная, просто я перенервничала. Так еще и температура воздуха по-летнему хороша. Такое явно не северное лето.

Поплескав на плечи и грудь, фыркнула и медленно пошла дальше, внимательно смотря, куда ступаю. Дно оказалось изумительно чистым. Рядом иногда сновали маленькие серенькие рыбки, но больше никого не было.

«И слава богу, — подумала я, — и нашему, и змеиному».

Солнце пекло в макушку, опаляло спину. Набравшись смелости, резко присела, чтоб вода укрыла до шеи. И повторила маневр. Прямо как в детстве, когда боязно заходить в море и очень обидно, что мама с папой уже отошли далеко и манят за собой. А в воде хорошо, можно так немножко посидеть и привести мысли в порядок.

Я вздохнула. Детство осталось где-то там. Тут же другой мир. И хоть я не собиралась складывать руки, сейчас было бесполезно что-либо предпринимать. Для начала надо добраться до племени Грехта и выведать побольше про местные обычаи и традиции. И географию неплохо бы изучить. А заодно и какую мне тут гото…

— Что ты тут делаешь? — низкий хрипловатый голос прервал мои размышления.

Вздрогнув, я подняла взор. На берегу стоял Грехт. Губы сжаты в линию, брови нахмурены, глаза мечут стальные молнии. В руках снова сжимает меч, как и в первую нашу встречу. Настроение у него, кажется, истинно варварское. Если не выйду на берег, влезет в озеро и притопит собственноручно.

Так, что обычно в таких случаях делают? Мысли метались с бешеной скоростью. Я медленно поднялась из воды. Убедившись, что взгляд Грехта опустился в зону декольте, глубоко вдохнула. Так, кажется, внимание приковано неплохо. Все так же суров, но определенно заинтересован.

— Я и не думала нарушать твоего… — я запнулась, подбирая нужное слово, — указания. Но прискакали какие-то люди. Их было много.

Говоря это, медленно, шаг за шагом, шла к Грехту.

— Что за люди? — коротко бросил он.

Стоило только оказаться в пределах досягаемости, как Грехт резко ухватил меня за запястье и притянул к себе. Я стиснула зубы, благодаря судьбу, что сжал все же не слишком сильно.

— В кожаных доспехах и рогатых шлемах. Среди них был тот, кого называли Тургун.

Пальцы Грехта до боли впились в мое запястье. Я поморщилась.

— Он тебя видел? — спросил таким тоном, что паясничать и умничать резко перехотелось.

— Нет, — честно ответила я. — Они поскакали к пещерам. Пожалуйста, не сжимай так руку, мне больно!

Хватка ослабла, но раскаяния в глазах Грехта я не увидела. Кажется, он до сих пор был недоволен моим непослушанием.

— Почему ты вышла? — Он указал на лежавшую справа котомку. — И зачем взяла с собой вещи?

— Потому что хозяйственная! — неожиданно взорвалась я. — Слушай, ты сам сказал — тут некого опасаться и даже хищники трусливые! Но как-то совсем не упомянул, что могут шастать и другие хищники — двуногие! Они говорили о нас: женщине и змеелове. Так как других таких тут нет, смею предположить, что речь шла именно о нас! К тому же настроение у них было крайне не миролюбивое.

Выражение лица Грехта изменилось. Раздражение, почти злость, сменилось недоумением. Повисла тишина. Ну, что еще?

Он неожиданно запрокинул голову и громко расхохотался. М-да. Но уже не собирается придушить — и то хлеб. Я мрачно потирала запястье.

— Чему ты так смеешься, о Молот?

Прозвище почему-то заставило его резко прекратить веселье. Однако в глазах все еще плясали задорные искорки.

Он присел возле котомки и поманил меня.

— Иди сюда.

Осторожно приблизившись, я присела рядом и уставилась на него.

Грехт что-то достал из котомки и протянул на раскрытой ладони. Продолговатый овальный камешек темно-зеленого цвета. На солнце красиво переливается, словно галиотис.

— Это змей-амулет, камень, которым одарил нас Чиу. Мощи этого хватает, чтобы сделать невидимыми нас двоих да еще и лошадь.

Ну замечательно! Появилось желание треснуть его по золотистой макушке. Как все прекрасно и замечательно, все продумано! Только мне об этом не сказали ни слова. Хотя со стороны — весьма благородный поступок. Ведь под невидимым покровом он оставил меня в шалаше, а сам помчался на охоту.

Я посмотрела на него исподлобья.

— Ну а мне сказать ты мог?

В серых глазах мелькнула тень сомнения. Грехт явно не рассматривал такой способ предупреждения, однако уже не стремился в чем-то обвинять. Закрыл котомку, посмотрел на меня.

— Ты же дочь Чиу, должна была…

Я помотала головой.

— Хотелось бы, но ничего подобного. Пока что я как слепец.

Грехт продолжал смотреть на меня. От этого по коже пробежали мурашки. Сердце вдруг застучало часто-часто, а внутри все замерло в каком-то сладостном ожидании. На миг исчезло все вокруг: и прозрачная вода озера, и галька под ногами, и заросли.

Серые глаза Грехта стали расплавленным серебром. Кто его такого создал? Я облизнула пересохшие губы, стараясь унять необъяснимое стремление податься к нему, провести кончиками пальцев по сильному плечу, спуститься ниже, на холодный металл широкого браслета, и дальше…

Грехт неожиданно придвинулся и, склонившись, провел языком по шее, слизывая капельки влаги. Я вздрогнула. Он мягко огладил спину, широкие ладони замерли на пояснице.

— Прости, — неожиданно выдохнул он, обжигая дыханием. — Я испугался. В следующий раз буду предупреждать.

Почему-то от такого обещания стало легче, хотя очень уж не хотелось, чтобы случился подобный этому «следующий» раз. Впрочем, действия Грехта особо раздумывать не дали.

Он осторожно сжал мою грудь, явно сдерживая желание стиснуть и смять. Укрощая дикую натуру, стараясь не причинить боли. Я рвано выдохнула, воздух стал раскаленным. Ногти Грехта царапнули сосок, отчего мурашки пробежали с головы до ног.

— Ты… — хрипло начала я, но он лукаво на меня глянул, а потом кивнул на змей-амулет.

Да уж, хорошо сделано. А главное — никто не увидит. Но чтоб прямо здесь… Внутри бушевало такое дикое желание, которого ранее я никогда не испытывала. Хотелось отставить все в сторону и прижаться к великолепному мужчине, отдаться ему…

Где-то на краю сознания мелькнуло, что это крайне аморально и нехорошо, я его-то знаю всего второй день. Но, учитывая, что здесь другие нравы и в одежде он меня не видел, и…

Грехт отступать не собирался. Мягко уложил меня на спину, спускался поцелуями к низу живота. Я запустила пальцы в золотисто-белые пряди и прикусила губу, чтобы не застонать. Он развел мои бедра в стороны, нежно огладил их внутреннюю часть.

— Чиу наделил меня прекрасной женщиной, — прошептал он, — желанной и страстной. Я и не мог подумать о таком подарке.

Да уж. Сначала — чтоб на вид звезда и в постели тигрица. А как утро наступит — жрать давай, красавица, и шкуры стирай! И шалаш прибери, и скотину выпаси, и что это ты такая распатланная? А ну быстро сделалась, как вчера была — в неглиже и побрякушках!

Правда, все мысли тут же испарились. Волна удовольствия и немножко стыда заставила прогнуться и чуть потянуть золотистые пряди.

Как сказать, что не здесь и не сейчас, когда руки такие ласковые, а губы такие умелые? Кажется, что солнце скатилось с небес и напоило собой его поцелуи и прикосновения. Я потеряла счет времени. Изгибалась на берегу, не думая, как выгляжу со стороны. Срывалась на хриплые стоны и умоляла не останавливаться. Или это только казалось?

Оргазм накрыл яркой вспышкой, заставив позабыть, как дышать. Я хватала воздух ртом и старалась не смотреть на Грехта, чуя, что как только наши глаза встретятся — зальюсь румянцем, словно юная дева.

Грехт взял меня пальцами за подбородок и повернул лицо к себе. Посмотрел, улыбнулся, заметив мое замешательство, и прижался к губам.

— Что это было? — все же спросила я, справившись с эмоциями, едва поцелуй оборвался.

Грехт хмыкнул:

— То, что надо, — лаконично выразился он. — Прости, что не сдержался, но в то же время ни капли не жалею об этом. Дочери Чиу — соблазнительнее простых женщин, убедился на собственном опыте.

Не жалеешь? О да, детка. А как я-то не жалею. Так, ладно, брысь пошлые мысли.

Волосы растрепались и русалочьими прядями теперь свисали, закрывая обзор. Я села и, сгребя гриву, быстро-быстро начала плести косу.

— Слушай, а есть у тебя ткань, прикрыть тело? — спросила, чтобы хоть на какое-то время выражение лица Грехта вновь стало прежним. А то сейчас он был похож на кота, облопавшегося хозяйской сметаны.

В ответ — тишина. Я посмотрела на Грехта. Он изумленно смотрел на меня в ответ.

— Что? — не выдержала я. — Я там видела отрез ткани в котомке. Или его нельзя?

— Тебе так плохо? — озадачил Грехт вопросом, что я даже на мгновение прекратила плести косу.

— То есть?

Он пожал плечами.

— Сейчас тепло. Зачем надевать лишнее?

Я потеряла дар речи, молча уставившись на Грехта. Вот как у них все просто, оказывается! Но чести ради стоит сказать, что на нем есть хоть какая одежка! Я же вообще бегаю в костюме Евы!

— Это не есть практично, — пробормотала я. — К тому же не привыкла.

— Ну, надо же когда-то привыкать, — хмыкнул он и поднялся на ноги.

Я выдохнула сквозь стиснутые зубы. Вот варварюга упрямая!

Он протянул мне руку и улыбнулся:

— Не злись, Любовь. Ты очень красивая, на тебя приятно смотреть и… не только.

Хотелось огрызнуться, но последние слова заставили прикусить язык и опустить глаза. Если смотришь долго и прямо, то внутри вновь будто зажигается пламя. Вложив ладонь в его руку, я встала.

— На лошади так ездить неудобно, — все же привела последний довод.

По правде говоря, я в жизни конным спортом не занималась и лошадей видела только в парках. Погладить, полюбоваться, угостить морковкой или яблочком. Но не больше.