Часть 6

И тут начинается адский ад, как выразилась с утра Гера. Сокол начинает поднимать каждого студента и вести диалог на английском. Вроде ничего сложного, согласна, но вопросы-то провокационные даже на русском языке звучали бы так. Не все знают, как лучше ответить, чтобы выйти из положения. Я, кстати, тоже не знаю. Что я там говорила о своем уровне английского? Напомните? Вот и у меня из памяти вылетело.

— Kravets! (Кравец!)

Тут же встает девчонка, которая провела вечер в деканате после «знакомства» с куратором. Стоит впереди меня, сначала тушуется, переминается с ноги на ногу, а потом смело поднимает голову на преподавателя. Интересно, куда вчерашнее кокетство исчезло?

— Here you are, our good little helper! (О, наша маленькая помощница) — воодушевленно произносит Феликс Владимирович, на что Барби скромно кивает головой. — So, tell us, what did you do yesterday? (Что же вчера пришлось тебе делать?).

И чего она такая зашуганная? Неужели наша Вера Ивановна ее допекла? Она вроде хорошая, по крайней мере, так ребята вчера в кафе сказали.

— Смотри, трясется вся, — шепчет мне Гера на ухо. — И далеко не от волнения.

— А от чего?

— Она все уши о Соколе прожужжала, пока ты моталась по коридорам. Какой он красивый, какой он обаятельный, — передразнивает подруга.

— В смысле? Сокол ей понравился? После того, как он оставил ее вчера и еще на следующий месяц?

— В том-то и дело! Мазохистка какая-то!

Вот же люди бывают. Их унижаешь, выставляешь изгоем посреди всей группы, как сейчас, а она все равно тянется к нему. Это новый вид Стокгольмского синдрома?

— Слушай, а она случайно…

— Hello there! — грозный голос, нависший над нами, как кол смерти, заставляет поднять глаза на безэмоционального Сокола. — Do you have more exciting issues to discuss? Would you please share it with us? (Что может быть интереснее моей пары? Расскажите нам).

Вот черт! Спалил все-таки! Теперь шестнадцать пар глаз смотрят не на Барби, а на нас с Герой.

— Uh, I take it you're Miss Orlova? (Орлова, я так понимаю), — смотрит на меня, затем отмечает что-то в своем планшете.

Русский у него звучит лучше, чем английский — его строгий голос не ложится на этот мягкий язык. Боже, о чем я думаю?

— Please tell us why you chose this university. (Скажи, пожалуйста, почему ты выбрала этот университет?).

— I liked the curriculum and future prospects. (Мне понравилась программа обучения, а также дальнейшие перспективы).

— What prospects are you talking about? (Какие перспективы вы имеете в виду?).

— I mean the opportunity to master the skills necessary for my future profession, to get the letters of recommendations to major companies in the country, and an internship with further employment. (Я смогу получить широкий спектр профессий, рекомендации в крупные компании страны, стажировку c возможностью дальнейшего продвижения).

— You sound like an American, Miss Orlova (Вы говорите, как истинная американка, Орлова), — мужчина приподнимает уголки тонких губ и, не отрывая от меня зоркого взгляда, продолжает: — Are you confident in your abilities? (Вы уверены в своих силах?)

Вот гад! Пытается вывести из колеи и заставить чувствовать себя ущербным, как до этого проделывал с ребятами. Но я не позволю тебе, педант хренов. В отличие от некоторых Барбиков я умею за себя постоять.

—I wouldn’t be here if I weren’t. (Если бы я не была уверена, меня бы здесь не было), — повторяю все те же действия, что и он: приподнимаю уголки губ и не отрываю своих глаз от его, сохраняя зрительный контакт.

— So… Will anyone else vouch for you? (Что ж. Кто-нибудь ещё поручится за вас?)

— Sorry? (Простите?)

— I don’t think that an ordinary girl like you can make her childish dreams come true. (Сомневаюсь, что обычная студентка сможет воплотить свои фантазии в реальность).

— Do you doubt me? (Вы сомневаетесь во мне?).

— I doubt everyone except myself (Я сомневаюсь во всех, кроме себя).

Сокол снимает очки и внимательно глядит на меня серьезными зелеными глазами. Коленки начинают подкашиваться от этого взгляда. И он ни черта не серьезный, как я раньше думала. Он хищный. Опасный. Готовый растерзать за длинный язык. А если реально так сделает? Нет! Нельзя отступать, Яна. Давай, собери всю волю в кулак и вперед!

— Why? In which ways do you think you are different from us? You are just a snob. (И почему же? Чем же таким вы от нас отличаетесь? Вы просто сноб).

По аудитории проходится легкий смешок с левого до правого конца кабинета и моментально угасает, как только мужчина окидывает всех хмурым взглядом.

— Why do you think so? (Почему вы так думаете?).

— You love yourself too much. You look at others with disdain. Why should I think otherwise? (Вы очень любите себя. Смотрите на остальных с пренебрежением. Почему я должна думать иначе?).

Вот теперь в кабинете тихо. Прям до мурашек по коже. Даже писк розеток слышен. Все вокруг молчат, мы с Соколом тоже молчим, друг от друга глаз не отводим. На его безочкастом лице никаких признаком эмоций, а на моем… Да я визжать готова от радости. С ним еще никто так не разговаривал во время пары, все только мямлили про себя и глаза в стол уставляли. Но я смелая. Я молодец. Я…

— Неплохо, — хмыкает уже на русском Феликс Владимирович. — Можно и лучше.