Глава 4

— Ты издеваешься? — Я уже искала новый снаряд, желая всё-таки попрактиковаться в членовредительстве. — Я семь лет обходила тебя десятой дорогой и…

— А потом заявилась на мою свадьбу! — и снова это рычание. — С какой-то швалью!

В клетку бы его к шакалам. Грейстоку там самое место. Среди себе подобных бешеных животных.

За шваль в него полетел подсвечник, а потом и чья-то шкатулка (стало жуть как обидно за Купера), но в Кристофера они так и не попали: мерзавец попросту пригнулся. Зато подсвечник попал в окно. Испуганно дёрнулись занавески, зазвенело стекло, и в спальню ворвался прохладный утренний ветер.

Неужели похолодало? Давно пора было.

— Лорейн, прекрати это немедленно! — справившись со штанами, Грейсток подскочил на ноги.

— Ты сам меня на неё пригласил! Отклони я приглашение, и все бы решили, что мне по-прежнему больно!

— А тебе больно? — снова впился он в меня взглядом, на этот раз пристальным, внимательным.

— Больно сейчас будет тебе! — Оказывается, я тоже могу рычать.

Оглядевшись, но так ничего подходящего больше не обнаружив, я подобрала с пола герцогскую туфлю, правда, запустить ею в Грейстока не успела: в одно мгновение он перемахнул через кровать, сцапал меня за руки и прижал к себе, лишая возможности двигаться. Оставалось только шипеть и мысленно материться.

— Пусти!

— Отпущу, когда успокоишься.

— Я спокойна, когда ты находишься на другом конце Хальдора.

— Ты что-то помнишь? — резко сменил тему Грейсток, продолжая меня удерживать.

— Помню, как танцевала на твоей свадьбе номер два. Хотела наверстать упущенное, раз уж на свадьбе номер один с танцами так и не сложилось.

— Похоже, нас чем-то опоили, — глубокомысленно изрёк герцог мне в губы. — И если это не твоих рук дело…

— Я тебя сейчас покусаю!

— Я, конечно, за разнообразие в постели, но держи себя в руках, Лори, — усмехнулся Кристофер.

— Ты неплохо справляешься с этой задачей — держишь меня в руках, вместо того чтобы от меня отстать, — огрызнулась, тоже ему в губы, чувствуя, как напрягается тело, к которому меня так старательно прижимали. Особенно напряглись отдельные его части. — И больше не смей называть меня Лори. Никогда!

— Иначе ты меня покусаешь? — В голосе Грейстока появились незнакомые мне хриплые нотки, словно он только что выкурил сигару, запив всё это дело бокальчиком бренди.

— А ты никуда не опаздываешь? Например, на свою свадьбу.

И даже это его не отрезвило. И меня, видимо, тоже не до конца отпустило, потому что голова вдруг снова начала кружиться.

— Ещё успею… — Рука Кристофера соскользнула с моего запястья, переместившись на мою задницу, и у меня наконец появилась возможность влепить ему пощёчину.

Она бы отрезвила нас обоих.

Жаль, это утро было полно неприятных сюрпризов и разочарований.

Ударить Грейстока я не успела: в ту самую секунду дверь распахнулась, и в так и не опознанную мною спальню ввалилась теперь уже несчастливая невеста, её явно взбешённый отец и ещё несколько мужчин в цилиндрах, заставших очень живописную композицию с участием леди Ариас, главы разведки и зажатой между нами простыни в нежно-сиреневую клетку.

Последняя едва не упала к моим ногам, когда Грейсток резко подался назад и озвучил фразу, достойную третьесортного спектакля:

— Эдель, родная, это не то, о чём ты подумала.

Перед глазами возникла яркая картина: простыня в клетку перекидывается через люстру, завязывается в петлю, в которую и просовывается голова Кристофера.

Уверена, смотрелось бы очень эффектно.

— А что… что прикажешь мне думать, когда вы… вы… — завсхлипывала леди де Морвиль, обличительно указывая на нас пальцем. После чего прижала руки к груди, закусила губу, явно борясь с желанием взвыть, и уставилась на нас полными слёз и обиды глазами.

— Мы просто вместе проснулись, — озвучила я то, в чём была уверена на сто процентов.

— Лорейн, замолчи! — зашипел на меня герцог.

И тут в наступление пошёл оскорблённый до глубины души глава семейства.

— Нет уж, будьте любезны, леди Ариас, объясните, как так вышло, что вместо того, чтобы жениться на моей дочери, этот… этот… — лощёные усы барона нервно задёргались, — герцог Грейсток исчезает с вами? На всю ночь!

Я подтянула повыше простыню. Нет, я не из стеснительных, но когда на тебя пялятся незнакомые мужчины, а ты стоишь перед ними почти голая, сразу начинаешь чувствовать себя некомфортно.

А мне не нравится так себя чувствовать.

— Не берусь отвечать за его светлость, но я вчера на празднике много выпила. И не смотрите на меня так, я уже давно не девочка… В смысле по возрасту, а не… В общем, не важно! Так вот, возможно, его светлость воспользовался моим слегка неадекватным состоянием и решил гульнуть в последний раз, совершенно забыв, что перед смертью всё равно не надышишься. Я права? — повернула голову к одноразовому любовнику.

Глаза Грейстока налились кровью, вот честное слово. Равнодушно встретив его злющий-презлющий взгляд, я мысленно усмехнулась: это тебе, Крис, за «родную».

— Эдель, послушай, я бы никогда не сделал тебе больно, — принялся оправдываться Грейсток.

Ну да, а мне делать больно, значит, можно.

— Всё это — чья-то злая шутка или неудачный розыгрыш. Ничего не было!

А вот насчёт последнего я не уверена.

Я не стала озвучивать своё предположение: на Эдель и так было жалко смотреть. Она хорошая девушка и не заслужила той боли, которую когда-то пережила я.

Хотя… лучше сейчас переболеть, чем потом всю жизнь мучиться с этим кошмаром, у которого патологическая тяга к расстраиванию свадеб.

— Ты хоть понимаешь, что натворил? Да ты нас опозорил! Ты разбил сердце моей дочери!!! — прогремел барон де Морвиль. Рванулся было к несостоявшемуся родственнику с воинственно сжатыми кулаками, но его удержали мрачные типы в сюртуках. Судя по каменному выражению на лицах всей троицы — сослуживцы Кристофера. Они-то нас, скорее всего, и вычислили с помощью своих волшебных игрушек.

— Лорд де Морвиль, пожалуйста, держите себя в руках, — сказал один из них: обладатель роскошных, чуть тронутых сединой бакенбард.

— Кто-нибудь ещё знает о случившемся? — коротко спросил Кристофер, спешно натягивая рубашку, и получил такой же лаконичный ответ:

— Пока что нет.

— Отлично.

В одно мгновение Грейсток стал прежним: собранным, решительным, готовым действовать. От мартовского кота не осталось никаких признаков.

Быстро одевшись, он подошёл к Эдель, по щекам которой уже ручьём текли слёзы, взял её за руки, несмотря на попытки девушки отстраниться, и вкрадчиво сказал:

— Мы сейчас отправимся в храм и поженимся, как и собирались.

Невеста протестующе пискнула, попыталась вырваться, но, если Грейсток что-то решил, противиться ему было бессмысленно. Даже барон притих, с жадностью ловя каждое слово Кристофера.

— Эдель, ничего не изменилось.

Может, всё-таки швырнуть в него туфлей на прощание?

— Мы поженимся, а потом я разберусь с тем, кто всё это устроил. Ты же знаешь, как много у меня врагов, и они только и ждут, чтобы меня подставить.

А сегодня на одного стало больше. Нет, ну что за лицемер! Только что лапал меня за задницу и при этом шептал, что спешить ему некуда, можно и задержаться, а теперь при мне же милуется с пуфиком.

— Хорошо? — сделал контрольный выстрел Грейсток, привлекая к себе невесту.

— Хорошо, — сдавленно прошептала Эдель.

— Мы сейчас же перенесёмся в храм и… — обрадованно начал он.

— Далеко отсюда до города? — вмешалась я в эту идиллию, мыслями переключаясь на Шона и уже заранее готовясь к непростому разговору.

Врать ему не хотелось, но и сказать правду не смогу, раз уж наше с Кристофером маленькое приключение осталось в относительной тайне. Это, конечно, будет тем ещё ударом по его карьере, но и на моей репутации тоже отразится. Последнее, что мне нужно, — это чтобы моё имя опять было связано с Грейстоком и полоскалось во всех светских салонах.

Будет лучше, если эта ночь забудется, как страшный, абсурдный сон. Тем более что ни я, ни герцог её не помним. А значит, и забыть её будет проще простого. По крайней мере, мне. Какая каша варится в прелестной головке Эдель и долго ли ещё будет там вариться — судить не берусь.

— Мы в Тарренсе, — просветил меня джентльмен с бакенбардами.

Далеко же нас занесло… До столицы как минимум полдня пути по разбитым дорогам провинции. От одной только мысли о непрерывной тряске меня начало подташнивать. А всё клятое шампанское, будь оно неладно.

Подумав так, сказала:

— Я с вами! — и поискала глазами корсет. Последний обнаружился на спинке кресла в компании второго чулка. Следом отыскались и панталоны… почему-то на люстре. — Только, если позволите, мне бы сначала хотелось одеться.

Мужчины неловко закашляли, наконец осознав, что перед ними полуобнажённая дама, и слаженно развернулись в сторону выхода.

Узнав, что свадьба всё равно состоится, как говорится, при любой погоде, барон заметно расслабился (значит, позор для его славного семейства на сегодня отменяется), сменил гнев на милость и, буркнув, что они пока пойдут позавтракают, тоже вышел. Эдель послушно засеменила за отцом, так больше на меня и не взглянув, словно я вдруг стала невидимкой, но у самой двери обернулась к застывшему жениху и капризно выпалила:

— Кристофер!

— Выметайся, — ласково попросила его я.

Захлопнув за Грейстоком дверь, подобрала с пола измятое платье, встряхнула его и принялась одеваться. Корсет надевать не стала, не хотелось с ним возиться, а хотелось как можно скорее добраться до столицы. Из Инвернейла до Монтруара, моего имения, рукой подать. Возьму наёмный экипаж.

Перевернув вверх дном всю спальню, пришла к неутешительному для себя выводу: сюда я прибыла босая. Чулки не считаются. Выглянула в коридор в надежде обнаружить прислугу: может, мне помогут разжиться обувкой. К счастью, на поиски обслуживающего персонала отправляться не пришлось. Мне повезло: возле двери напротив стояли аккуратные светлые лодочки. В маленьких гостиницах это обычная практика — оставляешь вечером грязную обувь у двери своего номера, а утром находишь её чистой и отполированной.

Туфли оказались немного великоваты, но других вариантов у меня всё равно не было. Вернувшись в спальню, я кое-как расчесала волосы пальцами, стянула их в тугой узел на затылке, умылась, посмотрела в зеркало на себя хмурую, поправила кулон, кокетливо опускавшийся в ложбинку между грудей, и отправилась вниз, выписываться из гостиницы.

В этом самом низу — просторном зале, стены которого были затянуты жёлтой в белый цветочек тканью, джентльмены уже вовсю налегали на омлеты с тостами и кофе. Кристофер о чём-то шушукался с Эдель в дальнем углу столовой, видимо, продолжал замаливать перед ней свой грех. При виде меня мужчины подобрались, отложили столовые приборы и поднялись, запахивая сюртуки.

Тот, что с бакенбардами, по-видимому, старший над бессловесной парочкой, деловито проговорил:

— Ну что ж, если леди Ариас готова, можно отправляться.

Даже чаю выпить не дали.

Метнув в меня, что ядовитый дротик, злой взгляд, Грейсток повёл невесту в холл, и мы последовали за ними. Один из «цилиндров» откинул крышку карманных часов. Брызнувшая из них магия слепящими искрами рассыпалась по воздуху, вонзаясь в пространство, делая в нём надрывы. Те раскрывались свежими ранами, ширились, пока не превратились в проход, в который мы по очереди и шагнули.

Вышагнули, если так можно выразиться, в столичном храме. Не в Сотвортском соборе, в котором женились все сливки хальдорского общества, а в маленькой церквушке на окраине Инвернейла. Отлично! Здесь неподалёку каретное депо, и уже через каких-то полчаса я буду дома.

— Приятного вам ритуала, — бросила на прощание, получив в ответ хмурые взгляды, и направилась по широкому центральному нефу церкви, мечтая как можно скорее вырваться из этого кошмара.

Несмотря на ранний час, священник оказался на месте. А значит, они больше не потеряют ни единой лишней минутки. Почувствовав, как в груди что-то неприятно заворочалось, посоветовала этому чему-то успокоиться.

Ну же, Лорейн, соберись!

За стенами церкви тебя ждёт прежняя жизнь, которую ты обожаешь. Являться на свадьбу Грейстока было ошибкой — теперь я это понимала.

Ну ничего, ещё несколько шагов, и весь этот фарс останется позади. Я отправлюсь в Монтруар, его светлость пусть катится в семейную жизнь, к хордам или куда захочет.

Ещё несколько секунд, и он снова станет моим прошлым.

— Святой отец! — услышала громкий голос де Грейстока. — Произошло досадное недоразумение, из-за которого прошлым вечером нам с леди де Морвиль не удалось пожениться. Поэтому нам бы хотелось пройти обряд сочетания сейчас. Здесь. При свидетелях.

Сердце больно кольнуло. Судя по ощущениям, не иголкой — шипом булавы. Запнувшись на миг, я ускорила шаг, почти добралась до двери, когда повисшее молчание нарушил недоумённый возглас преподобного:

— Что, опять?!

Я замерла как вкопанная, уже почти коснувшись резного узора створок.

— Что значит опять? — судя по голосу, его светлость явно помрачнел.

— Не знаю, что с вами такое, герцог, происходит, — вновь зазвучал недовольный глас служителя церкви, — но несколько часов назад возле этого самого алтаря вы дали клятву любить, хранить верность, оберегать и всегда быть рядом с леди Ариас. И она тоже поклялась быть вам послушной, любящей, верной женой.

На этом моменте я икнула, медленно развернулась, хоть какой-то части меня очень хотелось выскочить из храма и мчать отсюда как можно скорее и как можно дальше.

Но с этим бредом надо было разобраться. Женой? Послушной и верной? Только не в этой жизни, Грейсток!

Подхватив мятые юбки, я пошла разбираться.