Глава 4

Животное! Дикарь! Мужлан!!!

Я все еще пыталась застегнуть свадебное платье, мысленно поминая новоиспеченного мужа всеми непотребными словами, когда за спиной раздался голос шардигара:

— Все прошло прекрасно. Если боги будут милостивы, скоро ты станешь матерью наследника, Дарна! Только вот… — Сделав паузу, он красноречиво и с укоризной посмотрел на мое платье: — Скажи-ка, дитя, а нормальная одежда у тебя есть?

— Это и есть нормальная! — неожиданно даже для себя рявкнула я.

— Как скажешь, — закивал шардигар и поспешил удалиться, крепко сжимая нательный образ Яровира.

Стыд накрыл с головой. Истерика в стенах храма — последнее, чего ждут от леди. Необходимо попросить прощения у присутствующих и покаяться за недостойное поведение.

Решительно приблизившись к выходу из каморки, я отодвинула гардину, выглянула наружу и обомлела: все лавки пустовали. Гости ушли пировать, даже не дождавшись моего появления.

— Как же это? — вслух удивилась я.

— Что-то случилось, госпожа?

Парнишка, назвавшийся Тирэном, появился слева от меня и замер.

— Где все? — Я развела руками, так и не сумев совладать с нахлынувшим отчаянием и одиночеством: — Тетушка, отец... мой супруг. Где они?

— Празднуют подписание договора, госпожа, — Тирэн дружелюбно улыбнулся: — Меня оставили дождаться вас и сопроводить...

— Праздновать?

— Переодеваться. У вас ведь есть нормальная одежда?

У меня дернулось левое веко.

— Скажите, милый юноша, чем вас не устраивает мой наряд, сшитый из тончайшего шелка и невероятно дорогих кружев? — как можно спокойнее уточнила я.

— Этот? — Молодой человек с сомнением взглянул на мое платье и, дождавшись кивка, подтверждающего его догадки, удивленно ответил: — Но вы же в нем и двух верст не проедете. Неудобно и холодно. Для езды на крафтах необходимы костюм и меховая накидка.

— Для езды? На крафтах?! Мне?!

— Конечно. Ваш дядюшка заверил господина, что вы — прекрасная наездница.

— Ну, я знаю, как садиться на лошадь, — осторожно ответила, успокаивая себя тем, что супруг не сможет вернуть меня, ведь брак уже вступил в силу.

Тирэн приоткрыл рот, подумал и заметил:

— Крафты очень похожи на лошадей. — Немного замялся и добавил: — Издалека. Если не присматриваться.

Точнее не скажешь! Я видела крафтов на картинках и читала о них. Мощные животные с бугрящимися мышцами и лоснящейся, бархатистой на ощупь кожей. Рогатые, клыкастые, шипастые и злопамятные, подчиняющиеся единственному хозяину, они едва ли напоминали обычных лошадей. Даже издалека.

— Боюсь, я вынуждена разочаровать вашего господина. — Задрав подбородок, пояснила озадаченному парнишке очевидное: — Не в моих силах самостоятельно ехать на ваших диких скакунах. Так и передайте. Пусть озаботится поиском кареты, раз взял в жены даму из высшего общества.

— Как скажете, — на удивление быстро согласился Тирэн. — Передам. Позвольте сопроводить вас в прежние покои?

— Ну уж нет! Я хочу попрощаться с родственниками! К тому же это не дело — пировать без невесты. Мое место за праздничным столом, по левую руку от мужа.

— По левую руку у него обычно топор лежит. Наготове. К тому же господин велел поступить иначе. — Тирэн покачал головой: — Прошу вас...

Но я уже шла вперед. И хотя жизнь моя должна была кончиться еще несколько минут назад, прямо за зеленой гардиной, гнев и жажда справедливости терзали душу так, что я чувствовала себя живее всех живых.

Да и события, предшествующие сегодняшнему унижению, никак не забывались.

Тетушка, прибывшая вместе с отцом, сообщила о предстоящей свадьбе чуть меньше недели назад, при этом горько рыдая и рассказывая о чести и долге перед народом Лавитарии. Я внимала, не совсем понимая, о чем она толкует, и заранее предчувствуя неладное.

Замужество не пугало меня, ведь каждая леди с юных лет мечтает обзавестись семьей. А мне около полугода назад исполнилось девятнадцать. Собственно, я мечтала о браке дни напролет.

Заточенная в монастырской школе с семи лет — спустя год после смерти матери — почти сразу начала строить планы на будущее. Как и все девочки, сначала грезила о принце на белом коне. К пятнадцати годам родился более четкий план будущего замужества. Я знала, как пройдет ритуал, продумала все до мелочей, и ждала. С воодушевлением, с надеждой.

Только принц все не ехал.

К шестнадцати годам многие подруги покинули монастырские стены и стали присылать мне письма с подробным описанием новой жизни. Я читала, умилялась и ждала обещанной тетушкой выгодной партии.

После семнадцати мысленно согласилась на простого наместника, без изысканных манер и огромного состояния. Лишь бы любил меня больше жизни.

После восемнадцати, когда практически все воспитанницы моего возраста были выданы замуж, я все же поддалась панике и написала отцу, напоминая о себе и сообщая о желании покинуть стены монастыря при жизни.

Он отписался коротким: «Нет достойных кандидатов».

Конечно, племянница правителя Лавитарии не могла выйти замуж за человека без соответствующего положения, имени и рода. Но я страдала и не находила места, все чаще представляя себя старой девой, так и не познавшей любви.

Двуликая сжалилась надо мной лишь после девятнадцати лет. Настал день моего триумфа!

— Он — идеальная партия для девушки с твоим именем и состоянием, — ласково поглаживая мои руки, говорила тетушка Сильва — супруга правителя Лавитарии.

— Именно так, — поддакивал отец, упрямо не глядя в мою сторону и отчего-то предпочитая рассматривать унылый пейзаж за окном.

— И пусть его внешность немного эм-м-м... необычна, ты непременно привыкнешь! — Тетушка неискренне улыбнулась одними губами.

— Непременно, — подтвердил отец.

— Он силен, смел, бесстрашен и богат...

— И бесстрашен, — донеслось от окна.

— Я только что сказала об этом, — раздраженно отмахнулась тетушка, одаривая меня взглядом, полным надежд и отчаяния. — Так вот, милая, вы — идеальная пара.

— Прекрасно. — Едва сдерживая себя, чтобы не броситься с объятиями и благодарностью, задала самый волнующий вопрос: — Кто же он?

Вот тогда-то тетка и зарыдала. Слезы градом катились из ее глаз, руки нервно сжимали мои плечи, голос стал надломленным, заискивающим:

— Ты должна понимать, как важен этот союз, милая... Он, быть может, не совсем тот, о ком ты мечтала, но жизнь — это не только отдых в стенах монастыря! Твой народ нуждается в тебе! Ригулийцы дышат нам в спину, радостно ожидая твоего предательства и малодушия. Что скажешь, родная? Подаришь ли нам надежду на мирное небо над головой?

— Я не понимаю. — Глядя в затылок отца, покачала головой, ожидая хоть каких-то внятных объяснений. — Папа? Мой жених изувечен? Уродлив? Разорен? Он горбун? Пьяница? Игрок? Не молчи, прошу...

— Он — глава кенарийского народа, — не оборачиваясь, припечатал отец.

И я задохнулась от нахлынувшего ужаса.

— Северянин? Вы хотите отдать меня варвару?!

Они молчали. Тетушка тихо всхлипывала, пряча лицо в шелковом платочке, а отец, задрав голову, наблюдал за полетом птиц в голубом небе за окном.

— За что?! — взвыла я. — Вы хоть знаете, что говорят о кенарийцах?! Я знаю!!! Они безжалостны, неотесанны и грубы, а их женщины томятся в вечном холоде и голоде, без права на свободу!

— Это все домыслы, — неуверенно проговорил отец.

Обернувшись, он многозначительно взглянул на тетку, и та завелась с новой силой:

— О кенарийцах говорят много лжи. На самом деле не все так страшно, милая! Поверь! Не будь моя дочь обручена уже несколько лет, я бы непременно попыталась устроить их брак, но... — Взглянув мне в глаза, тетушка не увидела согласия и снова зарыдала: — Как же нам быть?! Мы делаем все, чтобы не допустить войну, чтобы сберечь тысячи жизней. Одно упоминание о том, что кенарийцы на нашей стороне, способно остановить ригулийцев. Помоги нам, милая! — Тут меня пришпилил к полу еще один внимательный взгляд, после чего последовал вкрадчивый шепот: — И потом… Если не он, то тебе вообще вряд ли суждено выйти замуж, ты ведь понимаешь? Статус, имя и положение обязывают. Мне казалось, ты мечтаешь вырваться?

И я согласилась. Даже постаралась убедить себя, что все будет хорошо, а кенариец вовсе не так страшен, как говорят. И была права. Он оказался еще страшнее!

Увидев северянина за день до свадьбы, я упала в обморок.

Это был огромных размеров мужчина, совершенно не заботившийся о своем внешнем виде и манере поведения. Тело, затянутое в кожу и шкуры, поражало размерами, превосходя мои прежние представления о мужчинах с севера. На поясе крепился самый настоящий топор, короткие сапоги вмещали не только ноги, но и несколько кинжалов, рукояти которых торчали из голенищ... Но больше всего шокировало лицо: квадратный подбородок, плотно сжатые губы, крупный ломаный нос и глубоко посаженные темно-серые глаза варвара откровенно пугали. До той поры мне не приходилось видеть человека, столь сильно напоминающего хищного зверя.

Мальчишка, шествующий рядом с этим монстром, заметив меня, выбежал вперед и радостно сообщил:

— А вот и наша будущая госпожа!

Меня замутило, в глазах померкло, а в голове появилась лишь одна мысль, обещавшая избавление от мук: бежать!

— Мелковата, — низким громким голосом проговорил жених, бросив в мою сторону оценивающий взгляд. — Почему одна?

Я не сразу поняла, что обратились ко мне. Тогда Хакарк протянул могучую руку и тронул меня за плечо, пытаясь привлечь внимание:

— Женщина, ты глухая?

— Воздуха, — успела шепнуть я, прежде чем мир окончательно погрузился во тьму.

Так мы и познакомились с будущим супругом.