3

Проливной дождь барабанил по крыше кэба, заливал окна так, что в подступивших осенних сумерках почти ничего было не разглядеть. А жаль — район, в который мы ехали, один из самых престижных в столице, с красотами здешних парков и домов мало что сравнится. Впрочем, мне было не до видов: перед глазами все плыло, грудь жгло, сердце сдавило, словно в тисках. Демонова змея выросла раза в четыре, и теперь обвивала предплечье до локтя.

— Это плохая идея!

Себастьян не переставал твердить об этом каждые десять минут, с тех пор как я рассказала о намерении встретиться с заклятым врагом. Он то приглаживал светлые волосы, то убирал за уши длинные вьющиеся пряди и смотрел так, словно я уже привидение. Впрочем, что-то в этом было. Если герцог не сведет змею, пока я жива, приду к нему после смерти.

— Я все равно с ним поговорю.

Братец вздохнул и сцепил руки на коленях. В пепельно-серебристой мантии студента Университета, поверх белого костюма и стального, под цвет глаз, жилета, он напоминал служителя Всевидящего или даже одного из светлых, который где-то по пути в грешный мир потерял крылья. Сколько я его помню, Себастьян всегда был таким — утонченным, наделенным немужской красотой. Его длинным ресницам и точеным чертам лица могла позавидовать любая девица на выданье.

— Даже если представить — на минуту, — он подался вперед и вцепился в поручень, когда кэб поворачивал, — что нас не вышвырнут сразу, думаешь, он согласится тебя принять? После всего, что между вами было.

— Согласится, — я кивнула на серебристо-серый ридикюль, который покоился у меня на коленях, — у меня есть кое-что. Это сделает его сговорчивей.

И без того светлокожий братец стал совсем прозрачным.

— Сестренка, — голос его сорвался. — Ты носишь оружие?

— Можно и так сказать.

— Это не шутки!

— А я не шучу. Дело касается моей жизни.

От озноба зуб на зуб не попадал, пришлось закутаться в накидку и откинуться на спинку. Попасть в городской дом де Мортена без приглашения — не проще, чем войти во дворец, но я была настроена решительно. Заявившиеся ко мне под утро полицейские вели себя так, будто преступница я. Один с видом заправского сыщика все время подкручивал усы и заставил раз десять повторить историю со шкатулкой, потом выспрашивал про моих врагов, а второй что-то лениво черкал в блокноте. Впрочем, это было бессмысленно: недоброжелателей у меня могло оказаться воз и маленькая тележка — хотя бы из тех же личностей пуританского воспитания, вот только вряд ли кто-то из них способен на такое.

— Лу, а если это не он?

— Ему же лучше.

— Это очень плохая идея, — снова повторил Себастьян и вздрогнул, когда кэб резко остановился.

Сравнение с дворцом было не случайным. Особняк возвышался среди соседних домов, на первом этаже почти во всех широких окнах горел свет. Обманчивый и опасный, как сияние лампы для мотыльков: тепло и уют не распространялись на непрошеных гостей, а от Винсента Биго, некогда маркиза, а ныне герцога де Мортена, еще в молодости веяло стужей. Страшно представить, каким он стал сейчас.

Братец сглотнул и помог мне выйти, раскрыл зонт, который мало спасал от ливня: подол, несмотря на то, что я его поднимала, мигом пропитался влагой.

— Нам даже не откроют. — На лице его застыл ужас от предстоящей встречи пополам с надеждой, что все обойдется.

Честно говоря, я уже начинала жалеть, что позволила Себастьяну поехать: уверенности такие разговоры не прибавляли, а мне и без того не по себе! То ли от волнения, то ли от ярости полегчало — уже не так пекло руку, да и перед глазами не мутилось ежеминутно. Будем считать это хорошим знаком, потому что если я не разберусь с этим сегодня, завтра для меня может просто не наступить.

Я решительно поднялась по ступенькам, нырнула под арочный навес парадного входа и постучала — дверной молоток в виде дамы с извивающимися вместо волос змеями напомнил об одной легенде, но как следует проникнуться ей я не успела: тяжелые дубовые двери распахнулись, и высокий джентльмен смерил нас надменным взглядом.

— Добрый вечер. Чем могу помочь?

На Себастьяна напала немота, такое случалось всякий раз, когда братец сталкивался с высокомерием или грубостью, я же быстро шагнула вперед, оттеснив дворецкого в холл и, прежде чем он успел опомниться, заявила:

— Добрый вечер. Меня зовут мисс Луиза Фоссет, и мне нужно переговорить с герцогом де Мортеном. Дело не терпит отлагательств.

Тот опешил и очнулся, только когда братец попытался бочком протиснуться в дом. Ему это удалось, и теперь мы дружно замерли под бдительными гневными очами слуги, который так и не захлопнул дверь. Очень гневными, потому что все в этом джентльмене — от кончиков начищенных штиблет и блестящих пуговиц униформы до посеребренных возрастом аккуратно уложенных волос источало возмущение.

— Потрудитесь объясниться, — выдохнул он, наконец.

— У меня личное дело к герцогу де Мортену. — Я потрясла подол платья, надеясь только на то, что не выгляжу как мокрая курица. Не хотелось бы предстать перед ним в таком неприглядном виде, но сегодня даже погода была против меня. — И чем быстрее вы проводите нас к камину, тем лучше. Потому что сейчас я начну чихать.

Я и правда чихнула: есть у меня такая особенность — стоит немного подмерзнуть, остановиться уже не могу.

Дворецкий подобрался, как легавая перед прыжком.

— Его светлость сегодня не принимает, мисс Фоссет, — поджав губы, заявил он, — и даже в приемный день к нему можно попасть исключительно по договоренности. А теперь прошу вас…

Он кивнул в сторону двери, его взгляд однозначно говорил о том, что он думает обо мне и моих манерах, а заодно и о том, где мое место — на улице легко доступных женщин. Себастьян радостно попятился, я же осталась на месте. Седовласый ханжа оказался на удивление прытким: подскочил, схватил за локоть и попытался выдворить меня на крыльцо. Силища у него была ого-го-го! Не ожидавшая такой подлости я сначала уцепилась за тяжелую вешалку, которая от наших телодвижений пошатнулась и со страшным грохотом обрушилась на пол, а потом выхватила у Себастьяна зонтик и от души врезала мерзавцу под коленку. Смотреть он мог как угодно, но вот обращаться со мной подобным образом — увольте!

Дворецкий взвыл и чудом не навернулся через подставку для ног, а я скинула утепленную накидку и устроилась на обитой темным бархатом кушетке, аккуратно расправила платье.

— Так вы пригласите герцога?

— Я приглашу полицию! — прошипел он, потирая ушибленное место. — И немедленно!

— О, не торопитесь. А лучше сразу продумайте, что будете им говорить о скандальной актрисе, прикованной наручниками в холле дома не последнего лица Энгерии.

— Наручниками?!

— Ага. — Я демонстративно достала из ридикюля наручники — подарочек Вудворда: в постели граф нередко предпочитал быть скованным. Защелкнула один на своем запястье, второй — на подлокотнике кушетки, а ключ бросила в весьма откровенный вырез платья. — Ну вот, теперь идите за полицией.

Дворецкий прошипел нечто маловразумительное и метнулся к гостиной. Себастьян же не сливался с темными бордовыми обоями, украшенными узорами на несколько тонов светлее, лишь каким-то чудом. На лице его проступили красные пятна, казалось, он вот-вот грохнется в обморок, хотя это полагалось сделать мне. Но нет — я чувствовала себя на удивление замечательно. Голова не болела, даже дышалось легче.

Я давненько не бывала в таких домах, даже в большом холле все кричало о роскоши и богатстве: от алой ковровой дорожки, уводящей по широкой с дубовыми перилами лестнице на второй этаж, до роскошной люстры под потолком. Ее сияние ослепляло, а содержание, наверняка, обходилось в кругленькую сумму. Уж кто-кто, а де Мортен мог себе это позволить.

— Что здесь происходит?

Низкий мужской голос — я уже почти забыла, как он звучит, и как в прошлом от него по спине и рукам бежали мурашки. Только ли в прошлом? Все слова тут же выветрились из головы. Я повернулась и встретила его взгляд — темный, колдовской, невыносимый. Сколько помню, Винсент всегда казался мне жутким, в его присутствии я чувствовала себя маленькой и никчемной.

— Здесь происхожу я, — голос не дрогнул. Сейчас мне здорово помогло актерское мастерство: когда не знаешь, что делать, представляй, что это происходит не с тобой. Отстраненность высвобождает такие стороны души, о которых ты раньше просто не подозревала. — Здравствуйте, ваша светлость.

Последние слова я произнесла как можно более небрежно. Винсент смотрел на меня, словно в душу заглядывал, но узнал ли? С одной стороны, не так уж сильно я изменилась за последние восемь лет, с другой... Ну мало ли. Я его никогда понять не могла — то ли смотрит так, потому что убить готов, то ли просто несварение заработал. Я не отводила глаз — несмотря на то, что хотелось залезть под кушетку.

— Немедленно покиньте мой дом. — В голосе звучал металл: он не умел просить, только приказывать, и обычно его слушались. Себастьян, который до этого изображал торшер, сложил руки на груди. Наверное, будь его воля, свел бы их над головой и закричал: «Я спрятался!» — совсем как в детстве, когда мы бегали по дому друг за другом.

— Не раньше, чем мы с вами переговорим, — я указала на место рядом с собой, ¬— присядете?

Винсенту слабость показывать нельзя, иначе от тебя мокрого пятна не останется, но когда этот мужчина слушал кого-то кроме себя? Де Мортен медленно подошел к кушетке и теперь возвышался надо мной подобно скале.

— Нам не о чем говорить, леди Луиза.

От забытого обращения все внутри перевернулось. Я похолодела, а следом бросило в жар. Странным образом рядом с ним маска не работала, точнее, не работала так, как нужно. Во рту пересохло, по спине струился пот. Я быстро стянула перчатку и подтянула рукав — змея «дремала», обвиваясь вокруг руки.

— Ваше послание?

Винсент грубо схватил мое запястье, потянул на себя, рассматривая отметину проклятия.

— Думаете, я бы ждал ради этого восемь лет? — де Мортен окинул меня злым взглядом. — Вам стоит поторопиться, чтобы успеть нанести визиты остальным недоброжелателям.

Еще и издевается, мерзавец!

Неожиданно он провел пальцами по предплечью — там, где притаилась змея, повторяя ее изгибы. Я дернулась, вспоминая о том, что случилось во время близости с Рином, но боли не последовало. Тварь под кожей ожила и зашевелилась, полыхнула зеленоватым мерцанием, но теперь это напоминало скорее легкую щекотку, а не то, что я запихнула руку в камин. В голове все перемешалось: слова Себастьяна про дурацкую затею, мысли о том, что с нынешним влиянием и возможностями Винсента обо мне никто даже не вспомнит — все стало далеким и ненужным, отодвинулось куда-то за грань осознания. Я не могла отвести глаз, словно он меня загипнотизировал, сердце забилось часто-часто, дыхание перехватило, а низ живота свело почти болезненной судорогой желания.

Этого еще не хватало!

Он отпустил мою руку, и все вернулось на круги своя. Точнее, вернулась способность мыслить здраво, а вот желание наброситься на де Мортена прямо в холле, невзирая на присутствие братца и околачивающегося где-то поблизости дворецкого, никуда не ушло. Я больно закусила губу и уставилась на змею, которая на глазах уменьшилась раза в два. Что за…

Додумать не получилось, в сознание ворвался очередной приказ:

— Следуйте за мной.

Я хотела посоветовать ему катиться куда подальше, но вовремя вспомнила, зачем я здесь. Уйти, не получив ответы и лишиться единственной возможности спастись? Ну уж нет! Пришлось шустро доставать ключ из декольте, подхватить юбки и бежать следом: ходил де Мортен быстро, даже не остановился, и не оглянулся, не говоря уж о том, чтобы подождать. Ладно, демоны с ним. Главное сейчас — разобраться в том, что происходит, а со своей гордостью я как-нибудь договорюсь. Потом.