Глава 5. Артур

После прошедшего шумного дня на дом упала оглушающая тишина. Утром открыл глаза — полное впечатление, что я нахожусь в склепе. Набросил на плечи одеяло и босым вышел на  заснеженный балкон. Ступни обдало холодом. Закурил. На улице мельтешение -  загружают в грузовики увядающие цветы, роскошные венки и прочую траурную херню. Так и думал — грустить в этом доме долго не принято. Тем более, по отцу. 

И вдруг осознал -  меня тут ничего не держит больше. Нет отца, который настаивал, чтобы я жил в родительском ненавистном доме. Нет больше обязательств. Наследство отца растащат и растратят, впрочем, так ему и надо. Почему я должен думать об этом?

Ноги перестали чувствовать холод, зато на снегу остались чёткие отпечатки моих ступней, это даже позабавило. Принял душ и спустился вниз. В столовой возились, накрывая завтрак. Я покосился на настенные часы — девять утра. Это не мешало Стелле цедить вино. Судя по раскрасневшимся щекам, бокал был давно не первым. 

— Доброе утро, — улыбнулась она. — Чудесный день, не находишь? 

— У тебя отец умер, — напомнил я. 

— Вот именно! -  рассмеялась она. — Мы и раньше то не притворялись, что его любим, теперь тем более можно не заморачиваться. 

Не дожидаясь, когда ей нальют вина в опустевший бокал потянулась за бутылкой сама. Вылила, все что в ней было -  получилась едва четверть бокала. 

— Ещё вина, -  отрывисто приказала она. — И хватит уже беречь папину коллекцию, тащи лучшее. 

— Хорошо, — поклонился парень в форме стоявший позади него. 

Я сделал глоток кофе. Горячий. Есть не хотелось, но в голове ещё немного муторно после вчерашнего алкоголя, особенно на фоне того, как старшая употребляет. 

— Ты бы поела, — посоветовал я. — Иначе будешь в говно ещё до десяти. 

— Не учи меня! -  вспыхнула сестра. — Я только вырвалась из под опеки отца, тебе не надеть на меня новые кандалы! Он умер! Я делаю что хочу, и ты не сможешь мне помешать, ты теперь вообще никто здесь… кстати, юрист сказал, что ты можешь ускорить получение нами наследства если документально подтвердишь свое нежелание вступать в брак с той особой. 

Та особа, покатал я на языке фразу. Забавная такая. Перевёл взгляд на сестру, смотрит на меня вроде как уверенно, но в самой глубине глаз мечется страх. Чего она боится? Неужели ей денег мало? Тех, что есть… 

— Я о тебе забочусь, а не учу, — ответил я спокойно, допивая кофе и поднимаясь. — Алкоголь знаешь, штука не полезная, мне кажется, или твоя морщинка на переносице стала глубже? 

— Ублюдок! -  крикнула Стелла, а я рассмеялся.

 В дверной косяк врезался и разбился её бокал. Я подумал -  все, это больше не мои проблемы. Ничего из этого не должно меня волновать. 

Роберт ждал меня в офисе, в приёмной, как простой смертный сотрудник. 

— Знал, что ты придёшь, -  сказал он вместо приветствия. 

— Проходи, — кивнул я. 

Я являлся исполняющим обязанности с тех пор, как отец слег. Теперь дела передавать нужно… кому? Да блять, кому эта стая решит, моё слово больше не будет иметь веса. Чувствую ли я облегчение? Не знаю. Я жил делами компании с тех пор, как себя помнил. 

— Я ездил к ней, -  огорошил Роберт. 

— К кому? 

Я сразу догадался к кому. Сразу. Главное это не показывать, насколько тебя задевают слова, никогда не показывать своих чувств, этому я рано научился. 

— К Завьяловой. 

— На хрена? 

— Кто-то должен действовать. Ваш отец в гробу перевернётся если увидит, что дело всей его жизни… 

— Мне похуй! -  крикнул я. — А если это так волнует отца, мог бы не составлять такое идиотское завещание! 

— Наверное, у него были какие-то свои соображения… он ничего не делал просто так. 

Я отмахнулся. Подавил желание выпить -  не стоит уподобляться сестре. Снова закурил. Подумал -  не с моей наследственностью столько курить. Папа не курил вовсе, загнулся от рака лёгких, что же ждёт меня? Лениво подумал, без страха. 

— И как она? — спросил я. 

— Выглядит отчаянно нуждающейся в деньгах. Она согласится, Артур. 

Она была такой красивой. Или красота в глазах смотрящего и мне только казалось так? Я был уверен, что горевать она долго не станет и очень скоро выскочит за очередного богача. Что пошло не так?

Можно спросить, как она выглядит. Столько же смеха в её глазах, что и раньше. Скорее всего у Роберта даже фотографии есть. Но я не стал. 

Уходя он положил мне бумаги на стол. Я глянул мельком -  адрес. Номер телефона. Вот Юлька бы охренела, если бы я сейчас написал классическое, как дела. От этой мысли даже улыбнуло. Бумаги бросил в ящик стола, не вчитываясь. 

Домой вернулся только поздним вечером. Дом возвышался тёмной громадиной, почти все окна сливаются с темнотой, лишь несколько светятся. И тихо так, словно все разбежались. Ждать, когда можно будет деньги получить. Хотя я был уверен, что та же Стелла ещё не раз здесь появится, чтобы попытаться вынудить из меня официальный отказ от гонки за наследством. 

По полутемной лестнице поднялся наверх. И правда, склеп. В моём кабинете едва мерцает настольная лампа. Щелкаю выключателем и вздрагиваю — в кресле посетителя сидит мама. 

Такая же маленькая, как Эльза, такая же худенькая, вот только лицо уже почти неузнаваемо, спасибо пластической хирургии. 

— Ты теперь в роли местного привидения? — спросил я, сбрасывая влажное, от снега пальто, прямо на диван. 

— Ну если уж папа решил не баловать нас своим посмертным присутствием… 

— Хватило его прижизненно, -  поморщился я. — Ближе к делу, мам, что нужно? 

Она поджала губы. Посмотрела на меня снизу вверх, словно взвешивая слова. 

— Ты женишься на ней. 

— Мам, -  поднял руку я, призывая её к молчанию.

— Женишься, — отчеканила она. — Поверь, я бы не протянула столько лет с твоим отцом, если бы не умела быть жёсткой и добиваться желаемого. И да, я не была хорошей матерью. Но я мать. Я не хочу смотреть, как мои дети, мои возможные внуки лишаются каких либо гарантий на будущее, по прихоти старого маразматика и его упрямого сына! Ты знаешь, что мы потеряем все. Компанию доведут до разорения и перекупят по дешёвке, этих денег будет много, но не для моих детей, которые не привыкли их считать. Они останутся без ничего. 

— Я не хочу об этом волноваться. 

— Ты должен! 

Слово каменным грузом легло на плечи. Впрочем, там оно и было все тридцать три года моей жизни, я даже не успел насладиться тем, как без этой ноши легко.