Глава 2. История семьи, которая так и не попала в анкету

Моя бабушка Анна на самом деле ясновидящая. Родилась она в 1940 году, перед самой войной, в которой потеряла и мать, и отца. Сама бабушка спаслась благодаря тому, что её деда вместе с заводом эвакуировали в Поволжье. 25-летняя Татьяна вручила свёкру полуторагодовалую дочь, а сама записалась на фронт, стала зенитчицей, её муж к тому времени уже числился среди пропавших без вести.

Прадедушка Иван Терентьевич свято сохранил все фронтовые письма Татьяны. Если эти письма внимательно читать, становится понятно, что на фронте у девушки открылся дар ясновидения. Это было невыносимо тяжело – слишком многое знать о своих боевых подругах, о предстоящих испытаниях. Во всех письмах она обращается к дочери, как ко взрослой, просит свёкра приглядывать за сироткой. Татьяна прошла почти всю войну без единого ранения, но погибла в 1944 году в Польше, и хотя бабушка Анна говорила, что ясновидящий не может видеть момента своей смерти и уберечься, я уверена – Татьяна знала, что не вернется с войны.

Сама бабушка после окончания восьми классов поступила в училище на бухгалтера. Иван Терентьевич был очень плох последние два года жизни, однако даже с затратами на лечение и учебу кое-как они протянули на его пенсию, все-таки военная промышленность поддерживала своих трудовых ветеранов. После Анна пошла работать, стало полегче, но в 1959 году дед Иван умер, и Анна в свои девятнадцать лет осталась одна. Она не растерялась, тогда была совсем молоденькой и красивой, продала всё, что только можно было, и поехала в Москву поступать в театральное.

До столицы Анна не доехала. На долгой стоянке в Рязани познакомилась с младшим лейтенантом Николаем, который уезжал в отпуск в Новороссийск и позвал с собой. Конечно, мне сейчас сложно судить, но, судя по всему, у бабушки случилась та самая любовь с первого взгляда, иначе как объяснить, что девушка просто купила билет, перегрузила чемодан в поезд южного направления и поехала с незнакомым парнем на море.

Впрочем, некоторое время всё складывалось хорошо. Родители Николая, выходцы из греков, тепло приняли девушку, а в конце отпуска молодые поженились. В течение трех лет муж служил в Североморске, где родился в 1961 году дядя Матвей, а потом уже капитаном Николая перевели в Смоленскую область, там в 1964 году родилась моя мама, и там же в 1965 году, ровно в 25 лет бабушку Анну настиг её дар, её проклятие – ясновидение.

Сначала, как вспоминает бабуля, были периодические озарения, предчувствия. Вроде бы ерундовые. Так, однажды она днем отпросилась с работы и побежала за сыном в детсад, а у того температура под 40 градусов – ветрянка. Воспитатели удивлялись, мол, сами хотели звонить. На работе-то она так и соврала после, будто ещё с утра мальчишка нездоров был. Другой раз она мужу сунула запасную рубаху, а он уехал в другой город и попал под ливень, насквозь вымок и, если б не запасная рубашка, то заболел.

Самым худшим случаем стала экскурсия по местам боевой славы. Анна не просто не пустила первоклассника Матвея, но и после родительского собрания, на котором очень возражала против поездки, подошла к маме лучшего друга сына и посоветовала не ездить. Конечно же, её никто не стал слушать, заклеймили антисоветчицей, вероятно, доложили, куда следует. На следующий день городок переживал трагедию: первоклассники на экскурсии нашли неразорвавшийся снаряд, который сдетонировал от нечаянного удара. Двое убитых, четверо покалеченных и несколько задетых осколками детей.

Анну вызвали и несколько дней допрашивали, угрожая статьями от вредительства до измены Родине. Доказать ничего не смогли, отпустили. Николая вызывало начальство в областной центр, высказывало недовольство поведением Анны как недопустимым для жены советского офицера. Матвейка эти дни сидел дома один, голодный и испуганный, младшую Валю так никто из садика и не забирал, хорошо, хоть детсад круглосуточный был. Но детей добрые люди просветили, что "их мамка шпиёнка, её посодют, а папку расстреляют". Позже официальные лица вынесли вердикт о несчастном случае. И когда все наконец-то собрались в квартире, оказалось, что собралось не семейство, а блестящий офицер с перспективой иностранных командировок, женщина сомнительных убеждений и перепуганные забытые дети.

Эта история стала точкой отсчета. Офицеры так просто не сдаются, да и десять лет совместной жизни легко не сотрешь сплетнями и намеками. Николая перевели с понижением в должности подальше от столицы. Казалось бы, всё ещё может вернуться. Но ясновидение проснулось, обрело силу, изменило всю расстановку сил в семье. Теперь уже Анна не могла прятаться за словами "показалось", "наверное". Она уже четко видела причины и следствия. Порой, забывшись, она, пытаясь обосновать своё мнение перед мужем, приводила в пример то, что ещё только должно случиться.

Николай приходил в ужас. Как понимать, как жить с человеком, который руководствуется не прошлым опытом, а будущими обстоятельствами! Он просил Анну остановиться, искал в библиотеках указания, жена, конечно, могла ему сказать, что он лишь зря тратит время, но она любила мужа и молчала. Дети, наоборот, очень быстро приспособились и даже извлекали пользу из маминых прозрений. Дар с каждым днем набирал силу.

Трещина между супругами росла. Сначала они попробовали найти ответы в письмах с фронта Татьяны. Но там, кроме неоспоримого факта такого же ясновидения, больше подсказок не нашлось. После они уже не находили, о чем им разговаривать: что бы он ни сказал – ей было известно, что бы она ни сказала – его раздражало.

Через два года такой жизни Анна с Николаем развелись. Дети остались с матерью. Свекровь раньше звала внуков на море, приглашала гостить, но после истории со снарядом она примолкла. А после развода и совсем.

***

У дяди Матвея дар проявился своеобразно ещё в подростковом возрасте: он очень хорошо чувствует эмоции людей. Это здорово ему помогло в карьере юриста. Он рано женился по большой любви, уехал в Москву, позже перевез в Подмосковье мать с сестрой. Успешная карьера, любимая жена, взрослые дети, настоящие друзья, – словом, дяде Матвею просто посчастливилось. Старший сын Дмитрий работает в юридической фирме отца, так же прекрасно "понимает" собеседников без слов. Дочь Светланка старше меня на четыре года, она уже перешагнула порог 25 лет и, кроме блестящей бизнес-интуиции, особой одаренности не обнаружила. Дядя Матвей всё шутит, что Светланка могла бы сделать состояние на колебании валют, но та открыла свадебный салон и обожает своё дело.

Пример сына дал бабушке Анне надежду, что и дочери повезет. Однако не случилось. Мама росла тихим ребенком в тени яркого и общительного брата. Окончила школу с золотой медалью, поступила на филфак, после института устроилась в поселковую библиотеку. С будущим мужем мама познакомилась на дне рождения брата. Тоненькая скромная девушка с темными крупными кудрями и большими глазами (мама была очень похожа на деда Николая) произвела неизгладимое впечатление на начинающего юриста. Папа тогда как раз заканчивал институт, он немного младше мамы, да и поступил учиться после армии. Через полгода редких встреч и телефонных звонков папа решил ехать свататься.

На семейном совете дядя Матвей тогда провел разъяснительную работу с мамой и сестрой в стиле "я чувствую, что это настоящее и Вальку надо выдавать замуж". Мама тоже была влюблена и согласна. Всю малину испортила бабушка Анна:

– Вале через два месяца исполняется 25, потому ничего планировать мы не будем, и Вадима своего отговори приезжать пока.

– Но, мам… – хором запротестовали взрослые дети.

– Я знаю, что он не посватается в ближайшее время и что так лучше для Вали. Извольте слушаться, молодые люди, – отрезала Анна.

– Мам, это нечестный прием, – вступился за расстроенную сестру Матвей.

– Ты, небось, не идешь к начальству просить прибавку, когда шеф не в духе? Вот и я, раз говорю, значит, так лучше будет.

Матвей вернулся в Москву, Валя – на работу. Вадим приезжал по субботам. Валя встречала его на вокзале, они бродили по сентябрьскому парку, ели пироженки в кафе, посетили все сеансы в местном кинотеатре. Вечером Вадим уезжал в Москву, он состоял в жилищно-строительном кооперативе и почти всё свободное время отдавал стройке.

Советскими управленцами было изобретено товарищество будущих жильцов, помогающих строителям со стройкой. Конечно, это экономило значительную часть денег, зато сжирало уйму времени и сил. Но тогда и люди были не так воспитаны, как мы. Бабушка рассказывала, что мама даже мечтала, что она с отцом будет участвовать в постройке нашей квартиры, сама будет таскать кирпичи и мешать раствор. Брр, мне такое сложно представить, хотя эту историю мне бабушка и отец рассказывали много раз.

* * *

Обычным утром рабочего дня Валя встала, умылась, села завтракать и вдруг, уже поднося к губам бутерброд, положила его на стол и громко сказала:

– Через час Вадим приедет.

Вскочила и повторила с ужасом:

– Через час приедет Вадим! Мама!

Ничуть не удивленная Анна ответила:

– Увидела, значит? Тебе как раз хватит времени, чтобы позавтракать и нарядиться.

– Но, мама, началось? Мне ещё месяц до дня рождения!

– Не спрашивает дар, когда приходит, – бабушка вытащила из холодильника купленный накануне торт.

– Но ты, конечно, знала про Вадима, мам?

– Я ещё вчера твоих девчонок предупредила, чтобы подменили тебя сегодня с работой. Не волнуйся, всё хорошо будет. Выйдешь к подъезду, а то заблудится жених. Только сразу веди болезного в дом.

Вадим шел с красиво упакованной розой, коробкой конфет в пакете и температурой 38 градусов, впрочем, уже спадающей по причине двух разгрызенных таблеток аспирина. Он сильно простыл на этой стройке, и ночью родителям пришлось вызывать "скорую", выписавшую ему законный больничный. А утром он удрал из дома, вспомнив, что у Валиной мамы сегодня вторая смена, а ему давно надо бы с ней познакомиться и поговорить.

Подняв воротник пальто от пронизывающего осеннего ветра, Вадим неторопливо шел по улице, оглядывая дома в поисках номеров. Обычные "хрущевки" были пронумерованы ещё во времена "кукурузации" страны, с жестяных табличек давно слезла краска, сами они были заржавлены, погнуты, чаще совсем отсутствовали. Взрослые были уже на работе, дети – в школах, бабушки ещё не вылезли к подъездам.

Особо злобный порыв ветра чуть не выбил розу из замерзшей ладони. Вадим уже было решился идти в первый попавшийся подъезд, как из-за спины его окликнула Валя.

– Привет, ты сильно заболел? – с тревогой спросила она.

– Привет, а ты откуда знаешь? – удивился Вадим, поцеловал любимую куда-то в район ушка (чтоб не заразить!) и вручил розу.

– Спасибо, – Валя вдохнула нежный аромат и заторопила, – пойдем быстрее, мама уже ждет.

Вадим совсем запутался, его никто не мог здесь сегодня ждать, тем более после того как Матвей однозначно отговорил от встречи с матерью. Снедаемый жаром и подбирая слова для знакомства, он решил отложить вопросы на потом.

В узеньком коридорчике его встретила хозяйка квартиры в простом платье и шерстяных носках.

– Здравствуйте, Анна Степановна.

– Здравствуй, Вадим. Валя, предложи гостю тапки из тумбочки, у нас пол холодный, – извиняющимся тоном проговорила Анна, – и проходите в гостиную.

– Мама, у нас же нет…? – Валя открыла тумбочку и увидела новые, ещё упакованные, утепленные мужские шлепанцы. Анна улыбнулась и оставила разбираться молодежь.

– Да не надо, я в носках, – попробовал отказаться Вадим, ненавидевший обуваться в обычно продавленные и изношенные гостевые тапки.

– Шутишь? Мама специально для тебя купила, – Валя демонстративно оторвала этикетку и шлепнула обувку перед парнем.

– У меня большой размер стопы, – смущенно оправдывался парень.

– А ты попробуй, возможно, приятно удивишься, – подначила Валя.

– Уф, ну ладно, столько разговоров из-за них, – Вадим сдался. Тапки были мягкими и теплыми, особенно после ледяного пола, идеально подходили по размеру.

В гостиной был накрыт стол для чаепития: торт, малиновое варенье в розетках, домашнее печенье и ароматный запах чая со зверобоем и смородиновым листом. Вадима усадили на диван, Вале мама указала на стул.

– Я тоже к чаю принес, – парень достал из пакета конфеты.

– Вот хорошо ты угадал, – ласково улыбнулась потенциальная теща.

И чего Матвей его пугал? Очень приятная женщина. Только Валя сидит совсем притихшая почему-то. Надо уже объяснить своё появление.

– Я рад познакомиться с вами, Анна Степановна. Мы с Валей любим друг друга и собираемся пожениться в декабре, чтобы Новый год встречать уже сложившейся семьей. Работаем мы вместе с Матвеем Николаевичем, зарабатываю я достаточно, чтобы Валя не нуждалась, детей тоже смогу обеспечить, – Вадим чувствовал, что у него полыхают уши то ли от температуры, то ли от важности момента. Он схватил кружку и отхлебнул чай, чтобы передохнуть, взглянул на Валю, та на мгновение прикрыла глаза, выражая поддержку.

– Мне тоже очень приятно познакомиться, Вадим. И конечно, я рада за ваше чувство, ваше решение, – так же подбирая слова, ответила Анна, и улыбнулась, подбадривая молодых людей, уж она-то знала, что дочь сейчас сидит вся на нервах в ожидании приговора, хорошо, что паренек расслаблен, пусть и за счет лекарств. – О твоих родителях я немного знаю от Вали и Матвея, о твоем положении в обществе – тоже мне рассказали. Ты мне расскажи о себе – что ты за человек, чего хочешь в жизни.

– Я человек простой и веселый, – начал Вадим, – шучу, пою, люблю что-то делать руками, хотя выбрал профессию юриста, но дома умею всё: и электропроводку починить, и покушать сварить, и ремонт сделать. К лету планируем достроить наш кооперативный дом, так что теперь и строить умею. Хочу создать крепкую семью, – он серьезно посмотрел на Валю, – растить детей, ездить летом на море, а зимой кататься на лыжах. У меня прекрасные родители, надежные друзья, и все они очень рады, что в моей жизни появилась Валентина.

Валя покраснела, а Анна встала и подлила в его кружку кипятка. Вадим подумал и добавил:

– Не жаден, курю, могу выпить с друзьями, но очень редко, всегда много дел, – он закашлял, и никак не унимался этот кашель. Пришлось запить. Чай был горячим и сладким, першение в горле тут же улеглось.

Некоторое время пили чай, и Валя подсовывала жениху малиновое варенье "я сама варила, тебе нравится?", печенье "мама пекла, правда, вкусно?", чай на травах "в лесу собирали". Наконец Анна решилась. Хотя она и проигрывала в уме этот разговор несколько раз, всё равно было немного страшно, хотя она и знала, что всё будет хорошо сегодня, и через месяц, и через полгода.

– Вадим, пожалуйста, обещай, что сохранишь в тайне то, что я тебе сейчас расскажу. Это очень важно.

В Вадиме очень не вовремя проснулся юрист: "Чёрт, неужели проблемы с законом? Но Матвей бы сказал". Он мгновенно собрался, помолчал, выбирая ответ:

– От этой тайны могут пострадать люди?

– Дим, это не связано с Уголовным кодексом! И с другими законами тоже! – Валя от напряжения почти крикнула, – это связано с моей семьей! Ты понимаешь, что такое профессиональная тайна? А это моя! Семейная!

– Тише, родная, не кричи, – Вадим взял Валину руку, но она вырвала её и отошла к окну. – Простите, Анна Степановна, – он был удивлен и насторожен, – к чему тогда эта секретность? Конечно, я соблюдаю профессиональную этику, вам нужна помощь юриста?

– К сожалению, молодой человек, дела таковы, что или вы обещаете, или прощаетесь с Валей навсегда, – Анна была сама суровость.

Вадима бросило в жар. Валя, стоя у окна, смотрела на него, закусив губу.

– Да, я обещаю, что сохраню вашу тайну, – ему было жарко, голова была будто обложена ватой, хотелось спать, и в общем он не верил в серьезность этих секретов.

– Валя будет ясновидящей, – Анна впилась в него взглядом.

Вадим чуть не расхохотался, но потом подумал, что просто плохо расслышал:

– Что, простите?

– Ясновидение – это способность предвидеть события, – любезным тоном пояснила Анна.

– Вы шутите? Валя, это какая-то секта? – парень пытался объяснить себе всё в рамках реалий.

– Какие уж тут шутки, – хмыкнула казавшаяся вполне здравомыслящей женщина, – это тяжело для неё и очень сложно для вас, если вы всё ещё хотите жениться.

– Я не давал вам повода думать, что откажусь от своих слов, – холодно сказал Вадим, – но хотелось бы услышать подробности. И, Валь, иди сюда, я не собираюсь тебя бросать из-за трудностей. Доверяй мне, пожалуйста. – Он обратился к Анне, – расскажите всё по порядку.

– Около 25 лет у женщин нашей семьи просыпается такой дар – предвидеть, знать будущие события. Не про всех людей, а то, что я или скоро Валя и так бы узнали через некоторое время.

– То есть то, что вы меня явно ждали, тапочки, торт, – вы это давно знаете? – сообразил Вадим.

– Не совсем так, – усмехнулась Анна, – вероятность какого-то события растет по мере приближения к нему. Словом, месяц назад мне виделось, что ты, скорее всего, пришел бы сегодня. Полмесяца назад – что ты придешь сегодня в любом случае. Два дня назад я точно знала время, когда Валю отправить тебя встречать, понимаешь?

– Да, – сказал Вадим, обдумывая сказанное, – но если вы сегодня мне хотели показать – и вам это удалось, – что этот дар может нести приятное, вероятно, есть и ложка дегтя?

– Времена сжигания ведьм прошли не так давно, это во-первых. Люди всегда боятся тех, кто отличается, и всячески стараются использовать их. Если говорить о твоей профессии – неужели никто ни разу не пытался получить бесплатную консультацию "по дружбе"?

Вадим представил себе поток "друзей", стоящих в очереди к его Вале, или заинтересованность спецслужб, и торопливо кивнул:

– Это даже не безопасно. А во-вторых?

– Во-вторых, от вас самих зависит. Ясновидение накладывает отпечаток на характер человека: он становится более замкнут, категоричен. Вале желателен небольшой круг общения, проживание лучше в пригороде, подальше от информационного шума. От тебя, твоей позиции зависит, будет ли в семье ладно. Сейчас время продвинутое, ты сам парень независимый и умный, даст Бог, всё сладится.

Анна поднялась и начала собирать со стола. Валя тоже хотела помочь, но мать её остановила:

– Вы, голубки, идите в детскую. Валь, ты уложи Вадима и родителям его отзвонись. Лекарства где – знаешь. Часа три пусть поспит. Ты потом расскажи ему и про бабушку Татьяну, и про отца. Сегодня здесь переночует, а завтра пойдете заявление подавать в наш ЗАГС.

– Но я не могу, – пытался протестовать Вадим.

– Вадим, так и будет, – развела руками Анна, – и давай ты не будешь спорить в таком состоянии. Утром тебе будет полегче и мы поговорим, если Валя на какие вопросы не сможет ответить.

* * *

Надо ли говорить, что мама с папой назавтра пошли подавать заявление, через месяц скромно сыграли свадьбу, а буквально через неделю после свадьбы в стране разразился продовольственный кризис.

Я родилась через год 12 декабря, в день, когда РСФСР вышла из состава Союза. А ещё через пять лет мама умерла. Врачи сказали: "Просто не захотела бороться". Папа ничего про это время не рассказывал, а дядя Матвей, когда я его прямо спросила, сначала хотел увильнуть, а потом всё же сказал: "Дашка, не могу тебе объяснить четко, но знаю одно: мать – принципиальный человек, это её беда, это её спасение с этими видениями. Она всегда четко знает, что хорошо, что плохо, как поступать правильно, и принимает жизнь со всеми трудностями. А Валя другой была. Мягкой, тихой, излишне отзывчивой и впечатлительной.

Тогда годы были сложные: и рэкет, и голодовки, и задержки зарплаты. У людей просто ехала крыша, воровали, убивали, мошенничали. Валю уволили, она переживала, что стала обузой. Сколько мог, Вадим заслонял её от жизни. А когда я с Валюшкой виделся, она часто плакала – от того, что случилось, от того, что случится. Ей казалось, что у неё особая миссия, но она с ней не справилась. Хотела всех уберечь. А дар у неё тяжелый был: она видела задолго всё плохое, что может сбыться, а хорошее – только когда уже почти случилось.

У Вали подруга была, хорошая подруга, они вместе давно работали, и Валя даже немного ей помогала со своим предвидением. И однажды твоя мама увидела, что с подруги вечером на улице по пути в театр сорвут золотые серьги и сильно поранят уши, она предостерегла дурёху и велела дома сидеть, а та не послушалась: поймала у дома частника, а на следующий день её за городом нашли, убитую. На похоронах мать погибшей подошла к Вале и сказала, мол, лучше б это тебя зарезали, таким на земле не место. Может, бабка была глазливая, может, Валю чувство вины так сгрызло, а только буквально за месяц сестренка исхудала, как в Освенциме. Какое-то время держалась ради тебя да мужа, всё-таки очень вас любила, а потом сдалась. Да и вскоре Вадимовы родители погибли, думаю, видела она, только молчала, конечно.

С тобой такого не случится, и не думай ничего. Ты сильная, и мы всегда поддержим, просто знай это".

Я знала, никогда не сомневалась в родных. А ещё как-то бабушка Анна обмолвилась: "У Валюши был иной дар, нежели у меня. Если я вижу несколько вариантов и на полгода вперед, то Валя видела только один – худший вариант, но гораздо дальше".

* * *

После смерти мамы отец долго не женился, когда я спрашивала, он отшучивался, что ищет мне достойную мачеху. Мы так и жили с ним вдвоем в той самой кооперативной квартире, которую он строил. Каждые выходные и каникулы я ездила к бабушке, на лето она закрывала городскую квартиру и переселялась на дачу. А когда я училась, бабуля каждый вечер в восемь часов нам звонила, мы болтали о всякой всячине, я взахлеб рассказывала о делах в школе, музыкалке, тренировках по волейболу.

Меня ничуть не волновало, что она и так всё знает, она же не в курсе, что я считаю Никиту балбесом, а Васька красавчег, но имя у него смешное, а Нинка купила классную футболку с изображением Стича и не говорит – где (подруга называется!). Папа редко подходил к телефону, у него сохранилась в памяти картина "очереди за предсказаниями", и он старался обходиться без них. Бабушка очень уважала его позицию, и когда он приезжал помогать: сажать картошку, чинить забор и выполнять прочую дачную работу, – она никогда не пыталась советовать папе. Может быть, поэтому между ними установились замечательные дружеские отношения.

На моей памяти только однажды бабушка Анна отступила от этой негласной договоренности. Мне тогда было тринадцать, и я была уверена, что лучше всех знаю, как жить. На этом бабушка и сыграла, хотя, конечно, она и так знала, как я поступлю.

Как обычно, вечером в восемь часов раздался звонок. Я уже караулила у телефона, сразу схватила трубку, торопливо поздоровалась, потому что мне срочно надо было рассказать, что мы с девчонками решили этим летом куда-нибудь идти подрабатывать. Я ещё не знала, что хочу купить на эти деньги, но была в восторге от самой перспективы.

Бабушка выслушала меня, в нужных местах ахая, и вдруг спросила:

– А хочешь, подскажу?

– Конечно, хочу! – Я затаила дыхание, бабушка нечасто меня баловала предсказаниями, говорила, что надо жить своим умом.

– В четверг после уроков пойдете с подругой в гороно, зайдете в 5 кабинет, там набирают уборщиков и кухонных работников в детский лагерь, и Светланку позови, она тоже подзаработать хотела.

– А можно, я всем девчатам скажу?

– Скажи, конечно, – согласилась бабуля. Ага, тут явно хитрость какая-то, наверное, со мной только одна пойдет.

– Бабуль, а завтра нельзя? Что в четверг-то?

– Нельзя, во-первых, они в среду не работают, во-вторых, у тебя завтра встреча с братишкой. – Бабушка очень любила эти "во-первых", "во-вторых".

– У Димки же сессия? – Я обожала двоюродного брата и следила за его учебным расписанием, после сессии обычно он забирал нас со Светланкой в какой-нибудь парк, катал на каруселях и угощал мороженым, говорил – примета хорошая.

– А твой потенциальный братишка завтра с мамой в три будет проезжать в голубой коляске около вашего подъезда, и у коляски отскочит колесо.

– Да ты что!!! Правда, бабуля??? – Я начала подмигивать себе перед зеркалом, размахивая свободной рукой (вторая-то с трубкой к уху прижата), – ёу-ёу-ёу! Йо-хо-хо! Всё поняла, сделаю в лучшем виде, пока, ба!

Пляски перед зеркалом продолжились уже с потрясанием обоих кулаков, прыжками и подмигиванием себе, неотразимой. На шум выглянул отец.

– Пап, жить хорошо? – эта шутка из фильма никогда нам не приедалась.

– А хорошо жить ещё лучше! – папа, улыбаясь моему энтузиазму, ответил на пароль, – что бабушка посоветовала?

– Я потом тебе всё расскажу, ладно? А то вдруг не выйдет! – Ясно, что папа спрашивал про подработку, а я отвечала про братишку. Но сначала надо самой оценить эту "достойную мачеху"! Меня грела мысль завтра стать вершителем судеб.

Назавтра я оповестила девчонок о бабушкином варианте подработки, как и ожидалось, согласилась лишь моя соседка по парте Маринка, остальные стали отмазываться: "да ещё рано", "да это неинтересно", "да мне уже предложили". Ну и как хотят! Мои мысли были заняты предстоящим знакомством. Я думала, что сделать, чтоб сразу понравиться, какие вопросы задать, как с малышом разговаривать. Досадовала, что вчера не спросила у бабушки, сколько лет малышу, зато сегодня по пути в школу купила в киоске погремушку (умница какая!).

На последнем уроке перед звонком в спортзал зашла классная руководительница:

– Сегодня после уроков не расходимся. В субботу объявлена уборка территории, но администрацией школы принято решение провести её сегодня. Тем более у вас была физкультура и можно не переодеваться. – Она улыбалась, как будто говорила что-то очень приятное.

Ребята недовольно загудели, раздались выкрики: "А у меня тренировка, Тамара Пална!", "У меня музыкалка!".

– Дети, всем тихо! В субботнике могут не участвовать Антипов, Ежова, Мирная, Тимофеев, Юлаев. Выйдите из строя, Василий Семенович вам откроет раздевалку. Остальные идут за мной. Сейчас возьмем у завхоза грабли, вёдра... – её голос во главе колонны моих одноклассников затихал вдали. Неужели ничего не будет? Я готова была расплакаться. Но бабушка не стала бы предупреждать, если бы это было невозможно! Значит, успею. Я рванула следом:

– Тамара Павловна, Тамара Павловна!

– Ну, чего тебе, Озерова?

– Тамара Павловна, меня сегодня бабушка просила пораньше прийти, можно, вы мне выделите участок, а я сделаю и уйду?

– Ладно, – смягчилась классная, – сгреби листья от угла забора до турника и иди, – она повысила голос, – с Озеровой идет Доронина с ведром собирать листья, дальше от турника и до баскетбольной площадки убираются Бондарев, Вавилов, Остапчук...

Я уже не слушала, неслась с граблями на отведенное место. М-да, с той стороны забора стояли две березки, которые осенью щедро насыпали листвы на школьный участок, собаки натащили сюда мослов, а особо культурные люди аккуратно накидали пивных бутылок.

Машка Доронина, по жизни медлительная, тихо тащилась с ведром ещё у школы. Я активно собирала мусор в кучки и приходила в отчаяние: уже третий час! Мальчишки начали кричать, чтобы я не загребала на их участок. Я бы нашла, что им сказать в ответ, но торопливо отгребла за условную границу и крикнула Дорониной, что всё закончила и ухожу.

Пока я отнесла грабли, пока забрала вещи, не переодеваясь, выбежала из школы без 15 минут три!!! До дома я обычно брела минут 20 – 25, заглядывая в киоски, пропуская автомобили на перекрестках, теперь я мчалась, избиваемая своим рюкзаком, а сердитые гудки машин лишь заставляли прибавлять темп.

Наш подъезд я увидела издалека. Рядом с ним стояла голубая коляска, невысокая женщина склонилась и кому-то за коляской что-то говорила. Я уже просто летела, нащупывая погремушку в кармане, надеясь успеть до того, как она уйдет.

И тут из-за коляски встал папа! Значит, это он колесо привинтил обратно. Ой-ой! Она уже благодарит его и прощается! Я со всего размаха врезалась в папу:

– Здравствуйте, меня зовут Даша, а это мой папа Вадим! – и протянула ей руку, а мелкому карапузу в коляске – погремушку.

Мой умный папа, увидев эту бренчалку, конечно, сразу же догадался, но брюнетка среагировала быстрее:

– Зоя, мне очень приятно, – она пожала мою руку и, улыбнувшись, добавила, – Мишке нельзя сразу давать, он в рот потащит.

Я отдернула руку, Мишка, уже настроенный схватить игрушку, поднял рев. Зоя подсунула ему бутылочку с молоком, и Мишка энергично принялся уничтожать запас.

– Простите, – с раскаянием произнесла я. – Я не знаю, что таким маленьким можно.

– Ничего страшного, – улыбнулась Зоя, она и в самом деле очень милая, – он сейчас уснет, – она что-то перещелкнула в коляске, и засыпающий Мишка оказался лежащим. Постепенно поглощение молока замедлилось, а глазки малыша закрылись.

– А можно я его немного покатаю, а вы пока на лавочке посидите? – мне так хотелось повозить коляску со спящим братишкой! – Ну пожалуйста, я очень-очень осторожно буду!

– Если только во дворе, – сдалась Зоя и уступила мне место.

Я тут же скинула рюкзак и пакет с обувью в папины руки и важно покатила коляску. Двор у нас небольшой и тихий, особенно в рабочее время. Мишка спокойно посапывал, я аккуратно поворачивала в углах двора и выбирала самый гладкий асфальт. Проходя мимо нашей скамейки, я негромко спросила: "Ещё немножко?". Зоя, разговаривающая с папой, кивнула. Так ещё два круга, потом я медленно подкатила коляску к папе и уселась рядом. Взрослые обсуждали компьютеризацию школ. Зоя встала и перехватила у меня коляску, а папа пошел их провожать.

Вот так почти буднично наша семья начала прирастать. Летом я устроилась кухонным работником в небольшой оздоровительный лагерь, научилась скоростной чистке картофеля, помывке больших объемов посуды, зато вволю накупалась в бассейне, вечерами пропадала на дискотеках, познакомилась с уймой интересных людей. Жили мы с Маринкой и Светланкой в небольшом деревянном домике для персонала. Три дня работали, три дня отдыхали. Мы со Светланкой на три выходных уезжали к бабушке Анне на дачу.

Иногда приезжал папа, а как-то в конце июля они приехали вместе с Зоей и Мишкой, родителями Светланки и Димкой. Жарили шашлык, пили бабушкин квас, Мишка быстро устал и заснул на матрасике под яблоней. Димка с сестрой удрали купаться, а мне было любопытно, я сидела рядом с папой, смотрела во все глаза и слушала во все уши.

Обсуждали свадьбу. Зоя хотела скромную. Я в чем-то её понимала: когда вторая свадьба за три года, шиковать не хочется, особенно на учительскую зарплату, но мне хотелось танцев, красивых платьев, шампанского, веселья. Видимо, взрослым тоже хотелось, потому что в итоге Зою уговорили на маленькое кафе, зато чтоб "всё, как полагается".

Это была первая свадьба, на которой я присутствовала, и потому меня восхищало буквально всё. Папа в светлом костюме и Зоя в нежно-голубом платье с кружевным болеро были такими красивыми, такими счастливыми! Димка шепнул мне на ухо: "Даже не сомневайся!" Бабушка Анна тоже приехала и пожелала счастья и ребёночка. Конечно, её пожелание исполнилось (кто бы сомневался)!