4 В начале пути

После того как подкрепились, вечер коротали у огня. По кругу передавали келлроу. Кайл спел пару проникновенных баллад, и Настя вновь почувствовала, как защемило в груди.

Ну, разве бывают такие мужчины? Да это же ангел во плоти!

Эливерт в этот раз тоже не пренебрёг инструментом. Спел задорную песенку о вольной жизни разбойничьего братства.

Настя вспомнила про любимого Высоцкого, запела балладу о Робин Гуде.

Здесь с полслова понимают,

Не боятся острых слов,

Здесь с почётом принимают

Оторви-сорви-голов.

И скрываются до срока

Даже рыцари в лесах:

Кто без страха и упрёка –

Тот всегда не при деньгах!

Песня пришлась по душе всем. Пришлось рассказывать историю знаменитого разбойника. Эл сначала поржал, что глупо подставлять свою шею, ради того, чтобы раздать всё награбленное. Потом прикинул, что у богачей сколько ни грабь, всё равно останется ещё немного – значит, можно и раздать, и себе притырить! И счёл, что славный Робин был парень хитрый и дерзкий, и не грех такого отчаянного героя воспеть в балладе. Потому песню великого барда попросили на бис ещё несколько раз.

Настя не возражала, спела. Эл, что запомнил, подпевал.

И живут да поживают,

Всем запретам вопреки,

И ничуть не унывают

Эти вольные стрелки.

Спят, укрывшись звёздным небом,

Мох под рёбра подложив.

Им какой бы холод ни был,

Жив – и славно, если жив!

Настя снова чувствовала, что живёт! Она наслаждалась этим вечером, и даже песня эта теперь звучала для неё совсем иначе. Потому что теперь она сама была частью такой истории, легенды, о которых прежде лишь в книгах читать и приходилось.

Соур, завернувшись в плащ, лежала в стороне от всех и периодически недовольно вздыхала. Про неё не забывали – спрашивали время от времени, не нужно ли чего. Но та стоически отказывалась от опеки попутчиков, а они особо по этому поводу не огорчались.

Прежде, чем улеглись спать, дождь прекратился. И Настя засыпала, молясь, чтоб сбылись слова Наира, и на следующий день ей, наконец, посчастливилось ехать в седле Искры.

***

Настя проснулась ближе к рассвету – резко, как от толчка. Она поспешно села, огляделась, не понимая, что её вырвало из сна.

В их походном лагере все мирно почивали. А в лесу царила такая оглушительная тишина, что Настя без труда различала тихое дыхание спящих друзей.

Костер почти догорел. Но было светло от наползавшего из леса тумана. Молочное облако обступало их лесное убежище со всех сторон непроглядной стеной и слегка светилось во мраке ночи.

Эл дремал у костра, подложив под голову дорожный мешок. Настя потянулась было к нему, всё ещё во власти смутной тревоги, но внезапно замерла, позабыв о своём намерении.

– Помоги мне! – голос прозвучал, как показалось, прямо над ухом.

Настя вздрогнула и обернулась. Никого не было у неё за спиной. И тут она увидела…

Девушка, внезапно появившаяся из призрачного кокона тумана, и сама на миг показалась призраком. Хрупкая, босоногая, в светлом платье, тёмные длинные волосы в беспорядке разметались по плечам. Тонкая рука вцепилась в ствол дерева, растущего на самой границе их стоянки, ища опоры. Девушка явно едва держалась на ногах.

Настя вскочила, готовая броситься к ней. А незнакомка подняла к ней бледное лицо, протянула вторую руку в молящем жесте и снова прошептала:

– Помоги!

Щупальца тумана отпрянули, словно выпуская незнакомку из своего плена, и Настя замерла на месте, с ужасом осознав, что платье и руки девушки перепачканы пятнами крови.

Рыжей казалось, что всё это происходит во сне – она медленно двинулась к раненой, словно преодолевая толщу воды, глядя как силуэт незнакомки то теряется во мгле тумана, то снова проступает. Она уже различала слёзы на искажённом гримасой боли прекрасном лице. Она так спешила, но время словно остановилось!

И вот, когда оставался лишь один шаг до протянутой руки, кто-то схватил её сзади за плечи. Настя дёрнулась, но хватка не ослабла. Девушка по-прежнему протягивала к Романовой руку – она нуждалась в помощи, она истекала кровью, а кто-то пытался удержать Настю, не дать спасти несчастную.

Рыжая взревела в негодовании, пытаясь вырваться из лап напавшего на неё врага, но тот был силен. Она знала, что непременно должна найти способ освободиться. Она лягалась, изворачивалась, шипела – всё напрасно! Слишком сильной оказалась хватка! Наконец, выгнувшись дугой, Настя ударила того собственным затылком. В голове загудело, и мир слегка пошатнулся.

Откуда-то издалека долетел голос, но смысл слов очень-очень долго доходил до Романовой.

– Да перестань же!

Голос казался знакомым. Но откуда?

– Рыжая, посмотри на меня! Смотри на меня! Не смотри на неё! Не слушай её! Смотри на меня! Дэини, умоляю – посмотри на меня!

Мир внезапно обрёл звуки и краски. Эливерт сжимал её руки, пытливо заглядывал в глаза. По лицу у него струилась кровь, шустрыми бусинками капая с подбородка на ворот куртки.

– Что с тобой? – пробормотала Настя. В глазах всё плыло, голова раскалывалась от боли. – Ты ранен?

Железная хватка на её запястьях слегка ослабла. Но вместо того, чтобы отпустить её, Эливерт внезапно привлёк её к себе, сжал в объятиях и прошептал в ухо:

– Светлые Небеса! Напугала же ты нас!

– Почему у тебя кровь? – спросила Настя, даже не пытаясь сопротивляться – ей казалось, что сил у неё сейчас как у мышонка.

– Так ты ж меня приложила!

– Я? Тебя? А на кой ты меня не пускал?! Там девушка… – вспомнила Романова. – Ей надо помочь!

Она попыталась развернуться туда, где видела незнакомку, но атаман поймал её лицо и снова зашептал быстро и напористо, не отводя взгляда:

– Нет! Не смотри на неё! Смотри только на меня!

– Но…

–Только на меня! Не смотри в её сторону, не слушай её! НЕ ГОВОРИ с ней! Пока ты не отвечаешь ей – она не сможет до тебя добраться. Девочка, поверь мне, помощь ей не нужна – ей нужна твоя жизнь!

– Эл, что у тебя? – голос Кайла долетел с той стороны, где Настя видела незнакомку.

– Она снова с нами. Не отвлекайся! – откликнулся Эливерт.

– Наир, не своди глаз с Соур! – деловито распорядился Северянин.

Настя попыталась отыскать полукровку взглядом, несмотря на предостережения разбойника. Боковым зрением она заметила, что Кайл замер у самой кромки тумана – в одной руке он сжимал меч, в другой – ярко полыхающий факел.

А напротив него, слегка покачиваясь, то исчезая в сизой мгле, то вновь проступая в отсветах огня, парило нечто…

Нет, то не могла быть давешняя незнакомка! Сейчас существо лишь отдалённо напоминало женщину. Сгусток белой дымки, переменчивый и жуткий, мертвенно-бледное лицо, тёмные провалы глазниц, жуткий оскал. Оно протягивало вперёд тонкие паутинки тумана, словно пыталось нащупать что-то в воздухе, но каждый раз натыкалось на факел в руках Северянина и, сердито фыркая, отдёргивало призрачные лапы.

При виде этой твари Настя всхлипнула жалостно и уткнулась в плечо атамана.

«Помоги мне!» – голос звучал прямо в голове, внутри, от него было не спрятаться.

«Я не стану смотреть на неё, больше ни разу не взгляну!» – убеждала Романова саму себя, но желание оттолкнуть Эливерта и вновь устремиться к незнакомке, было почти непреодолимым.

– Она опять меня зовёт! Эл, я с ума сойду! Не отпускай меня! – простонала девушка. – Что это за тварь?

– А ты не слушай её! Ты меня слушай! – Эл ласково гладил её по голове, словно маленького ребёнка. – Это мана, или заманиха. Потому как заманивает она, прежде чем сожрать. А на Севере их называют сёстрами тумана. Они всегда приходят незадолго до рассвета и исчезают, как только солнце встанет. Так что держись, совсем немного осталось – уже светает! Покуда ты ей не ответишь или не коснёшься её, она ничего сделать не может! Это жалиха – они на женщин охотятся, на милосердие давят, так и заманивают. А есть ещё хохотуши – те, дряни, и днём опасны, малолеток ловят в лесу. Играются с ними, являются в виде весёлых детишек. А могут в мать обратиться и увести в самую чащу. Маны – твари осторожные, заморочат голову, в глушь заведут, а там уже ждут, пока человек без сил упадёт – вот тогда и выпивают досуха.

«Помоги мне!» – призыв звучал теперь не как мольба, а как приказ, которому было невозможно не подчиниться. Настя вздрогнула, вцепившись в руку Эливерта.

– Не бойся, – спокойно продолжил разбойник. – С одной справимся! Хорошо ещё, что это жалиха, а то ещё мары есть… Они мужчин жрать предпочитают. Являются в ночи, в чём мать родила – и говорят, так хороши, что невозможно перед ней устоять. Если верить байкам, ещё ни одного путника, повстречавшего мару, живым не находили. Так что нам повезло. Тебя мы заманихе не скормим, да и эта курица Соур нам ещё пригодится! А вот явись сюда распрекрасная мара, как бы вы нас троих удержать смогли?

– Ты бы точно самый первый бросился! – проворчала Настя. – Ещё бы – девица голышом, и сама к тебе руки тянет!

– Я смотрю тебе уже лучше? – невозмутимо улыбнулся Эливерт.

Вкрадчивый призыв снова прошелестел прямо в мозгу, голова раскололась от боли, а в глазах всё поплыло. Настя со стоном уткнулась в плечо атамана, затыкая уши руками, и тихонько заплакала.

– Скоро встанет солнце! Скоро встанет солнце! – приговаривал разбойник как заклинание, заботливо поглаживая её по плечам.

– Отпусти меня, нелюдь! – яростный вопль Соур вывел Настю из магического транса.

Она вскинула голову и увидела, как Наир отлетел к костру, а фрейлина Лиэлид, словно отпущенная с тетивы стрела, сорвалась с места. Наир проворно вскочил, глубокие царапины на его лице в мгновение расцвели багровыми красками.

– Держите её! – успел крикнуть он.

Но Соур уже бежала туда, где у невидимой кромки защитного круга застыла призрачным облаком сестра тумана. И тут Эл снова поразил Настю скоростью своей реакции – выскользнув из объятий Романовой, он сделал какой-то молниеносный змеиный бросок и успел зацепиться за ногу проносившейся мимо девушки. Соур, споткнувшись, растянулась во весь свой немалый рост, лягнулась, пытаясь освободиться, но на помощь Эливерту уже подоспел Наир, схвативший беглянку за вторую ногу.

Извиваясь как бесноватая, Соур вскинула голову и истошно закричала:

– Пустите меня! Она зовёт! Я помогу ей! Эй, я здесь! Иди ко мне! Иди сюда! Сюда!

– Чтоб ты провалилась! – безнадёжно охнул Эливерт. – Закрой клюв, курица!

Настя уже не смотрела на Соур и своих друзей, пытавшихся её урезонить… Она больше не слышала манящего голоса. Она забыла о том, что миг назад боялась сойти с ума или стать жертвой нечисти. Иной страх парализовал её…

Она смотрела на Кайла, замершего в боевой стойке напротив бледного призрака.

На границе освещённого круга туманный силуэт маны вздрогнул и, качнувшись, стал больше и выше. Тёмные глазницы хищно оглядели поляну, словно заманиха внезапно прозрела. Зубастый оскал рта расплылся в улыбке. Когтистые руки, одетые в рукава тумана, потянулись вперёд.

И осторожно, словно пробуя ногой ледяную воду, жалиха ступила за границу круга, очерченного волшебным порошком Наира.