11 Вольный лес

Едва девчонка пришла в себя, как в нос ударил отвратительный запах пота, грязи, рыбы, перегара и ещё чего-то, столь же неприятного. Настя попыталась открыть глаза, чтобы найти источник вони, но это получилось не сразу. Она чувствовала на лице, на веках, в волосах что-то клейкое, липкое, постепенно осознавая, что это, видимо, её собственная кровь. Щека уткнулась в нечто жёсткое, колючее, похожее на сухую траву.

Кое-как разлепив веки, Романова увидела над собой чуть посветлевшее небо… Пятна облаков уже отсвечивали алым отблеском рассвета, но было всё также темно.

Настя лежала в телеге, на кипе соломы, которая имела свойство навязчиво липнуть к лицу, от этого очень хотелось чихать. Она слегка повела взглядом и застонала. Любое движение отдавалось дикой болью в голове. Вокруг всё закружилось и заплясало. Мерно раскачивающаяся телега прыгала по ухабам лесной дороги, и Насте казалось, что она лежит на дне лодки, колыхающейся на морских волнах. Взгляд её упёрся в тёмный силуэт, выделявшийся на фоне просветлевшего неба – широкая спина возницы, управлявшего телегой, закрывала собой весь обзор. Настя поспешно отвернулась, сообразив, что именно это грузное и давно немытое тело источает отвратный запах, ударивший ей в нос. К общей слабости добавилась тошнота – качка на телеге и зловонное соседство не способствовали улучшению состояния измученной Настасьи.

Внезапно она ощутила чью-то руку на своей талии. Рука, не стесняясь, шарила по телу девушки, и это уже ни в какие ворота не лезло! Несмотря на полное отсутствие сил, Настя со стоном повернулась на бок, намереваясь высказать немало красноречивых слов тому наглецу, который смеет домогаться израненных беззащитных девушек.

В ночной мгле кое-где мерцали факелы, скрипели рессоры, негромко цокали копыта лошадей – вся кавалькада всадников продолжала путь. Но об этом Настя догадывалась скорее по звукам, так как разглядеть что-либо в ночной тьме было непросто.

Однако она различила высокий светлый силуэт, шагавший рядом с телегой. Она была уверена, что это тот самый беглец, который напугал её в развалинах, и, благодаря которому, она получила второй удар по голове (вот ведь повадились стучать – мозги-то не казённые!) и оказалась здесь. Хотя… Если задуматься, скорее это Настя виновна в том, что и незнакомец, и сама она попались всадникам.

Больше рядом никого не было, и, очевидно, рука на талии девушки принадлежала этому светлому субъекту. Прежде чем Настя успела подобрать наиболее едкие слова в адрес «домогателя», она поняла, что мысли незнакомца далеки от посягательств на её честь. Рука его нащупала рукоять ножа на поясе Романовой и на миг замерла, затем осторожно попыталась выдернуть кинжал из ножен. «Он хочет лишить меня последнего оружия!» – мелькнула паническая мысль в рыжей голове девчонки, и она вцепилась в его ладонь. И откуда только силы взялись?! «Светлый» дёрнул нож, но Настя не сдавалась.

– Отвали! – прошипела она.

– Т-с-с! – прошелестела «бледная тень» в ответ.

В это время рядом фыркнула лошадь, и Настя различила во тьме чёрный силуэт всадника, поравнявшегося с телегой. Рука соскользнула прочь. Ночь пронзил тихий свист, и «светлая тень» дёрнулась, отшатнувшись от всадника. Снова свист, словно плеть рассекает воздух. «Светлый» вновь содрогнулся и вскрикнул негромко. С высоты седла в ночной тиши раскатился громовой хохот.

И Настя поняла, что она не ошиблась – всадник хлестнул «Светлого» плетью. «Боже, да кто это такие?! Куда я попала?» – ужаснулась Настя.

Конник отъехал прочь, обгоняя телегу.

Секундой спустя она вновь ощутила руку «Светлого». Теперь он нашарил во тьме её правую ладонь. Настя скользнула по его сложенным лодочкой пальцам, наткнулась на верёвку, стягивающую его запястья и привязанную к телеге. «Светлый» молчал, но Романова и без слов понимала его. Он взял её ладонь и сжал ею рукоять ножа. Настя медленно и очень-очень тихо вытянула оружие из ножен, нащупала верёвку и принялась осторожно её пилить.

Больше всего она боялась не того, что кто-то заметит её движения (ночь была слишком темна…) – она опасалась того, что на какой-нибудь выбоине телегу тряхнёт, как погремушку, и лезвие вместо верёвки перережет запястье пленника.

Но, обошлось! Верёвка поддалась. «Светлый» осторожно взял нож из руки Анастасии и, наконец, оставил её в покое. Всё это было проделано без единого звука, и незнакомец продолжал брести рядом с телегой, словно он по-прежнему оставался на привязи.

«Да, теперь он слиняет при первой же возможности, прихватив мой нож! А я останусь одна-одинёшенька с этими бандитами с большой дороги, – безрадостно подумала девушка. – Молодчина, Настенька! Будто забыла, что от добра добра не ждут! Кто же это такие, хотелось бы мне знать?»

Она не успела углубиться в лабиринт своих мыслей…

***

Где-то впереди испуганно заржала лошадь. По лесу разнёсся разбойничий свист. Тишину ночи разорвали громкие крики. К всеобщему шуму добавился новый, незнакомый Насте звук: тихий, тихий посвист – вжик! вжик! – и шлепок.

А потом вопль, полный боли!

Мимо пронёсся всадник с факелом. Вжик! Шлёп…

И он слетел с седла.

– Лэгиарны! – пронзительно заорал кто-то.

– Хэй-хо! Лэрианы! – звонко вскрикнула до этого молчаливая «светлая тень» рядом с Настей.

Процессия, следовавшая по дороге, словно сошла с ума. Всадники носились туда-сюда. Возница хотел поторопить телегу, в итоге, та попала колесом в какую-то яму, накренилась и завалилась на бок.

Анастасия слетела с неё, упала в грязь на дороге, а сверху её припорошило большой охапкой соломы. В глазах замерцали радужные огни, и она чуть снова не потеряла сознание. Кое-как приподнялась, оглядываясь.

В лесу мелькали тени, едва различимые в сумерках наползавшего рассвета. Всадники метались по дороге. Девушка разглядела, что на их пути образовалось столпотворение телег. Между ними в панике метались люди.

Один из всадников направил свою лошадь в сторону Насти: в левой руке его сиял факел, правой он выхватил меч, настоящий, не бутафорский, зловеще сверкнувший в отблесках пламени.

Настя вытаращила глаза, не веря сама себе – никогда в жизни она даже предположить не могла, что погибнет вот так!

Тихий свист, и всадник, слетев с седла, рухнул на землю. Перепуганная лошадь пронеслась мимо, едва не сбив Романову с ног. В свете угасавшего факела Настя увидела, что из груди поверженного наземь конника торчит стрела. Рыжая ошеломлённо глядела на её оперение, уже совершенно ничего не понимая.

Знакомая «бледная тень» метнулась к лошади убитого, поймала бесновавшегося коня под уздцы, но тут от телеги поднялся вонявший потом возница. «Светлый» отскочил, увернулся от удара. Сверкнул золотым отблеском Настин нож, и возница со стоном упал на колени. «Светлый» птицей взлетел в седло, крутанулся, с трудом сдерживая слишком резвого коня.

От факела загорелась солома, рассыпавшаяся с телеги. Лесная дорога напоминала кадры из фильма про апокалипсис или репортаж новостей из «горячей точки».

Настя почувствовала, как слабеют ноги. Она была готова вновь рухнуть в обморок… Быть может, это был лучший выход?

Но в этот миг над огненным заревом взвился, словно Пегас, тёмный силуэт лошади. Перескочив через пламя, конь затанцевал рядом с Настей. «Светлый» согнулся и подхватил девушку. Настя вцепилась в своего случайного спасителя, не зная, спаситель ли он на самом деле, или не стоит ждать от него ничего хорошего… Но сейчас, в этом лесу, среди огней и трупов, он был лучшим, что могла послать девушке насмешница-судьба! Мужчина затащил её на лошадь, усадил перед собой.

Настя осмелилась взглянуть вперёд. Они неслись к погружённому в беспросветный сумрак лесу. Впереди полыхал ещё один воз, от которого, словно демон, освещённый адским пламенем, навстречу беглецам нёсся тот самый чернобородый рыцарь, что схватил Настю в развалинах. Он размахивал огромным окровавленным мечом.

«Всё! Конец! – Настасья на миг зажмурилась. – Сейчас он снесёт мне голову!»

Кажется, она что-то завопила не своим голосом. Стоило ей вновь открыть глаза, как она уже не могла оторвать взгляда от надвигавшегося на них всадника. Её спаситель, держа повод левой рукой, выхватил правой такой же меч, притороченный к седлу. Всадник был совсем рядом.

«Господи!»

Настя зажмурилась. Лязгнул металл. Отвратительный хруст. Она открыла глаза и увидела, как съехал с седла окровавленный чернобородый.

Если у Насти и оставались ещё силы, то эта неприглядная картина забрала последние из них. Девушка поняла, что снова теряет сознание.

Конь бросился к лесу, прочь от криков и огня, окунаясь в бархатную завесу ночи.

– Хэй, лэгиарны! – звонкий голос над ухом был последним, что осталась в её памяти от той ночи, да ещё громкий стук сердца светлого незнакомца, который она чувствовала спиной, стук сердца ритмичный и яростный, как топот копыт их резвой лошади.