ГЛАВА 1 МАША

— Жара-то, какая.

— И не говори, подай крем от загара, сгорю сегодня вся, буду сметаной мазаться.

Лежим с Зойкой на двух раскладушках под черемухой у забора. Из динамиков телефона негромко играет музыка, солнце жарит так, что реально чувствуешь, как оно печет кожу.

Но мне хорошо, мне безумно хорошо.

— Удивляюсь, как твой папа отпустил тебя со мной и не приставил охранника или телохранителя?

— Папа мне доверяет, я же не Дашка, та не успела пройти практику, как нашла мужика и залетела.

— Ну, Вершинин классный и так любит ее, я рыдала на их свадьбе.

— Там все рыдали, сама пустила слезу, до чего счастлива за сестренку, пристроили в хорошие руки, волноваться меньше. Всем бы такого Вершинина, но он единственный и уже занят.

Зоя смеется, переворачивается на живот, а я на спину.

— Вот я и говорю, странно, что ты не поехала куда-то на Бали или в Европу, а так легко согласилась на мое и бабулино предложение. Наша деревня — это не городок в уютной Греции.

На самом деле я не хотела вообще отдыхать, было два интересных проекта, но папа настоял, а тут Зоя, которая, кстати, моя троюродная сестра по маминой линии, пригласила провести пару недель в очень экзотическом, по ее понятию, месте — в деревне с живописным названием Камыши.

Сама Зойка классная, мы ровесницы, она простая, веселая, учится в педагогическом университете на логопеда. Длинные волнистые волосы отливают рыжиной, на носу и щеках россыпь веснушек, задорная улыбка и светло-карие глаза.

Не скажу, что толстушка, но фигурка у нее аппетитная, и грудь, и попа что надо, а главное, она ничуть не стесняется своего лишнего веса. Ест все подряд, запивая молоком и закусывая хлебом.

— Папа сказал, надо не забывать свои корни, да и бабу Аню лет пять не видела.

— Ой, ей только в радость, так обрадовалась, что мы приедем, пирогов напекла, а вечером будет борщ.

Чувствую, мне тоже надо будет научиться не стесняться своего лишнего веса, который точно появится, после такого отдыха по системе «все включено — расширенное меню».

— Сто лет не ела борщ.

За забором послышался шум, соседи что-то переставляли и при этом много раз роняли, матерясь.

Экзотика. Ну, на каком Бали я еще встречу такой отборный русский мат? Только от таких же туристов.

Лежать надоело, поднялась с раскладушки, потянулась, поправляя слишком откровенный и яркий купальник для деревенской местности, но другого купить не успела.

— Маш, там шланг, включи воду, сил нет, жара какая, надо освежиться, потом пойдем на речку.

Нашла в траве у грядок шланг, открыла кран, вода хлынула сильным напором, окатив меня сразу всю, завизжала от неожиданности, но это был такой кайф, что не передать.

— Вставай, хватит лежать булки жарить, и так уже как курица копченая.

Направила воду на Зою, та подскочила с громким криком и смехом, начала кидаться в меня всем, что попадет под руку:

— А, ну прекрати, Машка, я поймаю — в бочку тебя окуну.

Так мы и бегали, крича и смеясь на весь участок, обливая друг друга водой, как маленькие дети, пока я не наткнулась на злобный взгляд соседа, чья голова торчала над забором.

— Ой, здравствуйте.

Зойка налетела на меня, я дернула шланг с водой, обливая человека у забора.

— Может быть, вы прекратите орать на всю деревню?

Не поняла такой наглости и наезда в наш адрес.

— Здрасте. — Зоя улыбнулась, поправляя купальник.

— Забор покрасьте. А, ну, замолчали и дали отдохнуть дяденьке.

— Зоя, это кто?

— Не знаю, к соседям, может, кто из родни приехал.

— Мужчина, вы кто?

— Конь в пальто.

— Вы забыли, где ваше стойло, если вы конь?

Все знают, что Маша Дымова за словом в карман не полезет. А когда вот так нагло пялятся, я вообще не выношу.

Хочу разглядеть, что за мужик, но солнце светит прямо в глаза, на нем широкополая соломенная шляпа пятидесятых годов, и видно только отросшую в бороду щетину. Сколько ему лет и кто он вообще такой, чтоб указывать, что нам делать?

Медленно иду к крану с водой, нагибаясь, делаю напор больше и направляю на него.

— Вот же сучка какая.

— И вам хорошего дня, мужчина.

Зоя смеется, вновь начинает от меня убегать почти по грядкам, вот нам обоим не поздоровится и точно достанется за лук от бабы Ани.

— Ты видела, какой наглый? Совсем никакой жизни нет, даже на собственном участке не дадут веселиться.

Снова лежим на раскладушках, мокрые и счастливые, лопаем первые огурцы с теплицы.

— Да, странный тип, надо будет узнать, кто такой и откуда такой дерзкий.

Не выдержала, через полчаса подошла к забору, пока Зоя ушла в дом искать сметану. Поднялась на носочки, но все равно не достала до края, пришлось прикатить чурку от поленницы.

Забралась, вцепившись в край, заглядывая на соседский участок. Одноэтажный кирпичный дом, большие окна, все вокруг вымощено плиткой, клумбы с цветущими пионами, грядки, все как у всех в деревне.

Из будки вышел здоровый пес, потянулся, звеня цепью, затем из пристройки — наверное, это баня — вышел мужчин. Купальные шорты до колен, босиком, снял соломенную шляпу, кинул ее на лавку, туда же полетела клетчатая рубашка.

А я немного зависла.

Потому что фигура у мужика была, можно сказать, идеальная. Широкая загорелая спина, по ней тянулись цветные татуировки, которые переходили на руки. Вот он окунул в бочку с водой голову, потом вынырнул, тряся ей, убрал волосы назад ладонями, повернулся к солнцу, подняв лицо в небо.

Я снова зависла.

По груди с небольшой черной растительностью стекала вода, татуировки загадочными рисунками шли по левому плечу вниз до запястья. На животе четко выделялся пресс, взгляд скользнул по накачанным крепким икрам.

Здесь что, слет бодибилдеров?

А я назвала его конем и посоветовала идти в стойло. Он бык, а не конь, и не такой старый, как я решила.

Мое полено поехало в сторону, я громко вскрикнула, собака залаяла, а я все-таки не удержалась и упала на грядку.

— А подглядывать нехорошо. Или ты такая дерзкая, что решила, тебе все можно?

Мужчина смотрит на меня с высоты забора, улыбается такой наглой и пакостной улыбкой, что хочется чем-то заехать ему по лицу.

— Мне — да, можно все.

Медленно поднимаюсь, проявляя бикини.

— Трусы еще поправь, а то их попка скушала.

— Благодарю.

Так же медленно иду за шлангом, виляя попкой, включив воду, направляю на себя, смывая землю и траву, проводя руками по телу. И откуда во мне сейчас взялась вся эта пошлость? Никогда не замечала за собой такой показной откровенности.

— Вот же сучка.

— Хамло.

Выключив воду и бросив шланг, гордо ухожу в дом.