Часть 6

Я с ужасом наблюдала, как крылья носа Олега раздуваются от бешеного дыхания, лицо краснеет, а на лбу пульсирует венка. Перетаптываясь с ноги на ногу в душной, холодной и узкой подсобке, слабо прошептала:

— Теперь ты все знаешь, Олег. Я вообще не виновата и…

— ЛЕНА! — рявкнул он так, что я подпрыгнула, а затем с рыком врезался кулаком в деревянную полку. Швабры, тряпки, моющие средства — все посыпалось на пол едва ли не фонтаном. — А кто, по-твоему, виноват?

Спорить с разъярённым бешеным мужчиной, при этом не имея возможности сбежать от разговора, было глупо и равно самоубийству. Посему, улыбнувшись, елейно прошептала, неопределенно махнув рукой:

— Магнитные бури, наверное… Сатурн больше не в Венере, ну и…

— Л-Е-Н-А! — каждая буква моего имени отскакивала от зубов блондина, словно острые ножи. Я все сильнее вжималась спиной в бетон, начиная паниковать. — Скажи, мне твои магнитные бури деньги вернут? Или Сатур с Венерой аппаратуру новую подгонят?!

— А зачем деньги за аппаратуру возвращать, Олеженька… — мягко прошептала, но тут же поправила саму себя, услышав недовольный рык, — …Александрович? Она же еще за окном, верно, лежит…

Закрыв глаза, пылающий от ярости мужчина потер виски и мертво предупредил:

— Я сейчас сделаю один краткий звонок. Молись, чтобы там хоть что-то осталось!

С ноги распахнув дверь, тот сжал меня за кисть, словно прокажённую, и потащил в неизвестном направлении. Я только и успевала ежиться от свистов и пошлых фразочек, брошенных в спину.

— Вот, — Олег буквально затолкал меня в пустую огромную комнату с кучей неизвестной техники. — Сиди тут! Не вздумай выходить, поняла меня? Сейчас я переговорю с кем надо, а потом мы оба будем понимать, что с тобой делать!

Дверь заперлась, а я неуютно пожала под себя ноги, боязливо оборачиваясь по сторонам. Где-то вдалеке громко что-то цокало, протекало, тикали часы… Словно в самых отъявленных ужастиках мигал свет, постоянно чудили странные тени.

— Мамочки… — прошептала я, и меня прорвало на слезы. Посвятив немного времени обычной женской истерике, отвлеклась на другие, более понятые желания, перебивающие даже зверский голод и адский холод. Поднявшись на ноги и прыгая с ноги на ноги, вынуждена была признать: — Я сейчас описаюсь, Олежка Александрович! Где же вы?!

Нервно открыв дверь, я в панике обернулась по сторонам, но знакомой светлой шевелюры в помине не было.

— Думаю, — прошептала себе под нос, — мы оба не хотим лицезреть еще больший конфуз… Хватит на сегодня впечатлений!

На удачу, в конце коридора горела красным заветная и безумно манящая вывеска: «Туалет». Я, словно мотылек, полетела на крыльях любви к манящему свету, но… В другом конце коридора меня ждала ровно такая же вывеска. Вру, цвет отличался — зеленый.

— Да чтобы вас всех тут!.. И еще парочку раз!.. А потом снова!.. — бухтела себе под нос, сворачивая из коридора в коридор снова и снова. Они, будто нескончаемые лабиринты, издевались над моим бедным мочевым пузырём, с которым теперь можно было в космос лететь с такой-то выдержкой! И когда пресловутая желтая жидкость уже собиралась из глаз брызнуть, я увидела роковую разваливающуюся черную дверь. Из комнаты вышла женщина с синими тенями и шваброй, которой я хотела руки от радости целовать. — Ура! Я так рада, что наконец его нашла, могу я…

Перед моим носом на дверь упала табличка: «Санчас», а грубый голос жестко предупредил:

— Закрыто! Не видите?! В соседнем павильоне есть такой же самый!

— В соседнем павильоне? — сердце в пятки упало, а голос осел до фальцета.

— Да, девушка, — презрительно осмотрев меня с ног до головы, та прыснула со смеху. — Что, кто-то из ребят решил шлюху себе заказать? Так туалет только для работников! Неизвестно, что ты там на себе принесла, потом никакой химией не отмоешь.

Чан кипения вскипел в ту же минуту, а мочевой пузырь придал смелости. Женщина уже закрывала туалет на ключ, когда я просто выдернул этот самый ключик из ее рук и зашмыгнула внутрь под ее искреннее смятение, запираясь изнутри:

— Извините, мне очень надо!

Нет больше радости, чем облегчить душу после долгого выжидания! Плача от радости, я совершенно не смущалась гневным крикам женщины, даже когда те резко затихли, меня ничего не смутило. Улыбаясь пьяно, вальяжно помыла руки, вышла в коридор и уже собиралась оставить ключик прямо в двери, как на руку мне упали наручники. Настоящие, железные!

Вскинув голову, увидела типичного полицейского, а за ним — довольную до ужаса уборщицу со с сложенными на груди руками и деловым видом.

— Как удачно, что зятек к моей невесточке на обед зашел, — погладила та мужчину по спине, презрительно на меня кивая. — Вот, буйная путана попалась. Дралась со мной, зачем-то в туалет рвалась… Ты проверь, вдруг там закладку оставила? По ней ведь видно, что под чем-то…

Под шумок ущипнув себя за руку, мечтала проснуться. Увы, происходящее сном не являлось. И в тот момент я впервые осознала ужас своего положения: вокруг неизвестный мне город, нет телефона и одежды. На улице снег валит хлопьями, а я лишь в пиджаке и парадно-выходных трусах.

— Мой папа — депутат Смирнов Виктор Семенович, — поспешно протараторила я, потому как знала, в нашей стране его фамилия на слуху. — Не стоит вам меня никуда везти, хуже себе сделаете.

Те замерли, брови поползли на лоб, а затем они переглянулись и рассмеялись до истерики.

— А Путин, — прыская от хохота выпалила уборщица, — не твой крестный?

— А Меркель, — подначивал полицейский, — бабушка, да?

Сжав губы от досады и стыда, я поежилась от мурашек на спине и сдалась:

— Нет, они нет.

Даже если Олег и закончил разговор, то вряд ли успеет найти меня так скоро по странным и непонятным коридорам завода. Более того, его явно больше заботила судьба дорогой аппаратуры, чем моя собственная, потому впервые в жизни пора было признать — только что я пробила дно по самым ужасным ситуациям в своей жизни. Буквально попала в безвыходное положение. И, если папа отказался выплачивать за меня долг в три миллиона, что для него было сущей ерундой, вряд ли станет напрягаться и вызволять из участка.

Но, кроме всего, я больше всего на свете не желала, чтобы он видел меня такой: жалкой и убогой. Чтобы подтвердить: «Лена не справилась». Позлорадствовать. Удостовериться, что дочь ни на что не способна.

— Что здесь происходит? — знакомый голос придал сил. Прямо за спиной полицейского стоял уже знакомый мне мужчина, которого ранее удалось увидеть рядом с Олегом в цеху. — Эта девушка с Коробейниковым приехала. Вы чего к ней пристали?

— Так она это… — растерялась уборщица. — Напала на меня, во!

— Напала, говорите? А если я по камерам посмотрю? — серьезно завил тот, имени которого я даже не запомнила.

— А тут нет камер, — бросила ему в ответ женщина.

— А я другие посмотрю, из раздевалок, — многозначительно поднял бровь брюнет. — Там постоянно у работников что-то пропадает. Пару недель назад как раз починили.

— Васенька, — мертво протянула та, — отпусти девочку. Пусть идет. Я ее прощаю…

Заветные наручники на руке отворились, а я радостно улыбнулась своему спасителю.

— Идем, — хмыкнул тот, — чаю хоть тебе налью. Ты прямо звезда сегодняшнего дня!

Мы спустились на этаж вниз. И, если быть совсем уж честной, я бы в жизни не выпуталась из этих нескончаемых лабиринтов, где один полностью идентичен со вторым. Мужчина завел меня в теплый уютный кабинет, кивнув на широкий, старый, потрепанный желтый диван.

— Садись, Леночка, — елейно махнул рукой тот. — Чайку тебе налью.

И он действительно налил мне чаю, накормил домашним печеньем, не забыв упомнить, что приготовлены они любимой женой. А после выдохнул, раскинулся на диване и махнул рукой:

— Давай!

Я прямо подавилась от шока, постучав сама себе по спине:

— Простите, что «давай»?

— Как что? — искренне недоуменно поморгал тот. — Делать то, зачем ты сюда приехала, — трахаться.

Отсев в другой конец дивана, плотнее закуталась в пиджак Олега, бросая краткий взгляд на дверь, и холодок прошел по спине. Было четко видно — брюнет успел ее запереть.

— Вы все не так поняли, — нервно рассмеялась я.

— Ага, конечно, — закатил глаза этот умник, начиная размеренно расстегивать рабочие штаны. — Просто так ты, наверное, из чемодана голая выпрыгнула?

— Так вышло, — голос осел, язык словно прирос к небу. В крайней степени паники голова соображала туго, но я все равно осматривалась по сторонам в поисках спасения. — Недоразумение, да и только. Спросите Олега, он вам объяснит.

Стянув ремень, тот аккуратно сложил его на диване, принимаясь за штаны, бурча себе под нос:

— У всех вас так получилось, малышка… Не поступила? Родители злые были? Приходилось на пропитание семье зарабатывать? Знаю я все твои отмазки!..

— Я не… — ни одного острого или колющего предмета в радиусе досягаемости не наблюдалось, а на окнах виднелись явные железные ставни.

— Любишь трахаться?! — воскликнул тот гордо, будто работников своих мотивировал на ударный труд. — Так делай это с высоко поднятой головой!

— Так, — резко вскочив на ноги, я пулей мотнулась к двери, — пойду-ка я, наверное…

— Куда-а-а-а! — не успела и шага сделать, как рот был зажат намертво, а я — лишена возможности шевелиться. Силу бог дал, а ума не надо?!

Именно в этот момент раздался громкий уверенный стук в дверь, дернулась ручка — безрезультатно, а за ней послышался голос:

— Степ, ты Ленку мою не видел? Весь гребанный ваш завод оббегал, нет нигде!

— Да где бы я ее видел? — искренне удивился брюнет, чем меня буквально поразил. Не стала бы я и фантик покупать у человека, который так искусно врет! — Может, сбежала?