Распутство, рукоблудство и тесный халатик

Надо было срочно выпить.

И не просто воды.

Самогона.

Стакан.

Нет, два.

Семен размашистым шагом преодолел путь к своему дому, бросил топор на крыльце. Зашел на кухню, не разуваясь, взял из холодильника бутылку, налил половину кружки с красными маками, из которой он обычно пил чай.

Выпил залпом, не закусывая, кашлянув в кулак.

Но, закрыв глаза лишь на миг, снова видел круглый зад девушки, впившиеся в ягодицы трусики, а потом ее полную, немаленькую грудь. Член в штанах болезненно дернулся, напрягся, головка сочилась смазкой.

– Да что ж это за хуйня какая-то?

Семен вытер пот со лба, оперся о стол, налил снова, выпил, но теперь закусил оставленным на столе, засохшим мятным пряником.

Прошел в комнату, не включая свет, повесил тулуп на вешалку, разулся, нужно было снять с себя теплые ватные штаны, свитер, а лучше пойти затопить баню, хорошенько прожариться.

А потом окунуться в сугроб, словить контраст, как он любил. Чтоб мысли вытравить эти мысли о белых булочках и тонкой ткани между ними на совсем немаленькой филейной точке молодой женщины из головы и разогнать больную фантазию.

Но жарить сейчас он хотел только круглый зад новой соседки – или для начала, чтоб она сжала груди, а он провел между ними членом, и обязательно, чтоб головка касалась ее сочных губ. А потом….потом…

– Да твою же мать!

Наконец, спустил штаны, освободил член, провел по твердому стволу несколько раз, сжал головку, оттянул крайнюю плоть, размазал влагу. Яйца отяжелели еще больше, живот напрягся.

Терехов забыл, когда у него был секс – так, чтоб с женщиной, и как надо, тело в тело, до седьмого пота. До хрипов и пересохшего горла, а не проститутка и трехминутный минет на обочине.

Хотел вспомнить, не получилось.

Член лежал в руке, требовал ласки, голова гудела. Семен начал водить по каменному стволу, громко простонал, прикрыл глаза. Он наяривал свой стояк, как в пятнадцать лет, случайно подсмотрев в школьной раздевалке у Латышевой голую грудь, которая потом не давала покоя три урока.

А он потом, кое-как добравшись до дома, заперся в ванной и вот также самоудовлетворял себя до белых кругов перед глазами как сейчас.

Ноги подкашивались, Семен представлял, как будет натягивать на член влажную киску случайной знакомой с полной грудью и торчащими сосками. Как перед этим вылижет ее, а еще раньше насадит на пальцы и трахнет так, что она будет визжать, течь и просить еще.

Сперма подкатила неожиданно, в горле пересохло, по вискам стекал пот, Семен надрачивал себе правой, упершись левой в старенький шкаф. Он издал жалобный скрип от такого напора. А Семен кончал, сжав до скрежета зубы. Сперма стекала по стволу, пачкала пальцы, капала на пол, теплая, вязкая.

– Ебать… сука… м-м-м-м…сук-а-а-а-а.

Да, давно с Тереховым не было такого, очень давно.

Чтоб в свои сорок два года он мастурбировал при минутном знакомстве с прелестями соседки, да еще какими – нет, точно не было.

Нужно нажраться, вот чтоб в дрова, как в тот день, когда его жена была застукана под столом его же заместителя. Вот тогда он реально хапнул адреналина и чуть не хапнул себе срок.

А через два дома от Тереховского происходила примерно такая же ситуация. Серафима разглядывала себя в старенькое зеркало, касалась груди пальцами, сдавливала сосок, кусала губы, чтоб не стонать.

Вместе со страхом от встречи с незнакомцем было что-то еще, что-то странное. Он так смотрел, с голодом, что ли – так на нее не смотрел никто.

Первая любовь разбилась вдребезги, первый секс случился на пьяную голову, но Сима думала иначе, потом ее разубедили. Ничего бы и не было, если бы не алкоголь, да, Калугин так и сказал, что ничего и не помнит, мол, извини, Сим.

Виноградова закрыла глаза, рука уже сдвинула в сторону тонкую ткань белья, пальцы коснулись гладко выбритых половых губ, но она тут же убрала их.

Было стыдно трогать себя, удовлетворяя в теткином доме, ладно бы у себя в квартире, где больше никого нет, и где в коробочке под кроватью она прятала сексуальные игрушки.

Тело требовало свое, Сима хотела получать удовольствие, оргазмы, испытывать хоть с помощью самоудовлетворения то, что можно получить с мужчиной.

Ой, да где они, те мужчины? Девушка уже не верила, что они есть, и что она встретит такого. Что будет счастлива в отношениях, что ей не будут пользоваться, а буду любить такую, какая она есть, не требуя скинуть вес, потому что за нее стыдно.

По ногам пошла дрожь, Сима дошла до кровати, легла, панцирная сетка скрипнула; разведя колени в стороны, стала натирать клитор. Удовольствие мелкими разрядами тока пронзали тело. Это было так порочно и неожиданно, она представляла себя с тем мужчиной, как он берет ее, поставив на колени, разорвав белье.

Огромный член разрывал ее на части, но ей было хорошо. Сима двумя пальцами вошла в свое истекающее влагалище, влаги всегда было много, это даже смущало девушку.

– Господи… а-а-а-а-а… да-а-а-а-а…м-м-м-м-м…

Было невероятно хорошо, Серафима то трахала себя пальцами, то массировала клитор, при этом сжимая тяжелую от возбуждения грудь и чувствительный сосок. Чем шире она разводила бедра, тем быстрее приближался оргазм, до него осталось совсем немного.

Девушка закричала, клитор под пальцами был твердым, ее киска текла, плакала от удовольствия. Оргазм обрушился лавиной, затрясло, Сима завалилась на бок, глуша крик в подушке, кусая губы.

Странные ощущения, и фантазии странные, тот мужчина все еще не выходил из головы. Даже полы бросила, а надо их домыть и, наверное, затопить баньку, обмыться.

Отдышавшись несколько минут, сняв белье, обтерла себя им же. Достала из шкафа свой старый халат, надела, тот оказался немного мал. Девушка лишь вздохнула, затянув завязки туже.

Прошла на кухню, уже стемнело, выпила жадными глотками стакан воды. Закончив уборку, надев тапочки, открыла дверь и выглянула – никого не было. Вышла на крыльцо, вечер был морозным, дверь позади хлопнула, Сима обернулась, вздрогнула от испуга, но тут же обо что-то запнулась.

– Ой!

Было не видно, что там, присела, протянула руку и шарахнулась в сторону, упав на задницу. Это ее второе приземление на пятую точку за час и вновь не совсем приятные эмоции.

Гусь. Это была тушка убитого гуся. Без головы.

Дело рук того мужика, и кровь, что капала с топора, которую она недавно отмыла, была от птицы.

Если так пойдет дальше, то Сима вернется в город с нервным срывом и сексуально озабоченной. Девушка встала, мороз стал пробирать, и долго находиться на улице в одном халате и тапочках было опасно.

Но дернув дверь, не смогла ее открыть.

– Не поняла?

Дернула еще и еще, ничего не получилось.

– Да как так-то?

Дверь не поддавалась ни в какую, должно быть, крючок запал.

– Прекрасно, осталось заморозить задницу, заработать цистит к Новому году и воспаление легких.

Сима пробубнила себе под нос, скрипя снегом под тапочками и обняв себя руками, пошла, заглядывать в окна, надеясь, что хоть одно из них можно открыть.

Голые ноги утопали в сугробах, стало еще холоднее. Она обошла дом там, где были расчищены дорожки, заглянула к гусям, те, сытно наевшись, уже спали. В бане было теплее, но, сколько бы она ни терзала выключатель, лампочка не загоралась.

– Да что с этим домом не так?

Накинув найденную в предбаннике старую шаль бабы Зои, снова вышла на улицу. И решив, что нужно звать на помощь соседей, пошла в сторону ворот. Все-таки деревня, люди здесь должны быть приветливые, в помощи не откажут, а она уж отблагодарит потом по-соседски, чем сможет.