Глава 3, которая должна была быть прологом, но за кроликами не угонишься...

Громадный дракон с бронзовым отливом крыльев спикировал к последнему догорающему участку рощи и с усилием воли втянул в себя остатки разбушевавшегося пламени. Жаром наполнилось всё тело: от пасти до стреловидного гибкого хвоста и кончиков крыльев. Пламя разнеслось с ощутимым жжением внутри, но тут же подчинилось воле дракона. Ассимилировалось.

Пролетев в последний раз над пепелищем, из которого торчали обугленные остовы деревьев, лорд Далгар Трэйлис убедился, что очагов огня больше нет. И повернул обратно в приграничный городишко на плато в чёрных горах Крайних земель.

Дракон приземлился, заставив содрогнуться каменистую землю. Сложив крылья, он трансформировался в человеческий образ. Щёлкнул привычно пальцем и вошёл в служебную пещеру, чтобы одеться и не радовать девиц наготой. Ему сейчас было не до них – трудный выдался день!

Опальный сын короля, бронзовокожий лорд Далгар Трэйлис ничем на других принцев был не похож: слишком мощно сложенный, слишком хмурый и сосредоточенный – при тушении пожарищ, устраиваемых ассурами, желающими отвоевать себе новый кусок земель, иначе и нельзя – сгоришь. С первого взгляда молодой лорд отталкивал и даже пугал, похожий на мрачную тучу. Но присмотревшись, можно было понять, что незаконнорожденный и так не признанный отцовской роднёй Далгар был хорош. Не холёной изысканностью, а брутальной красотой воина с крепким подбородком и тяжёлой челюстью, прямым носом, высоким лбом, правильными дугами густых бровей и опасными чёрными глазами, в которых проносились всполохи огня.

Лежащий на смертном одре отец и не узнал бы сына, которого изгнал пять лет назад по наговору и обвинению в измене, настолько шире в плечах, сильнее телом и мрачнее взглядом стал Далгар. К тому же принц-дракон выглядел гораздо старше своих лет, – ежедневная война воспитывает суровее любых учителей.

Покачиваясь от усталости, Далгар направился в таверну – впитанный огонь требовалось залить чем-нибудь похолоднее.

– Лорд Трэйлис, ваше высочество, вам письмо! – догнал его уже на выходе дневальный и вручил конверт с королевской печатью.

Далгар поморщился: почитает потом. Опять наверняка данные о состоянии его казны. Или сухая сводка от секретарей о здоровье отца. И какой смысл их присылать? Отправиться в столицу он всё равно не мог – магическая печать отчуждения не позволит ему физически приблизиться к королевскому дворцу, пока отец жив или сам не отменит свою волю. Далгар уже привык жить на границе. Тут его любили и ценили, он был нужен, а помощь его – неоценима. И подножки не ставили, в отличие от придворных прихвостней, братьев и мачехи.

Далгар вошёл в таверну, громко поприветствовал всех и сел на своё коронное место, куда более приятное сердцу, чем бархатное кресло в тронной зале. Трактирщица принесла ему огромную кружку холодной хмельной монны. И вдруг откуда ни возьмись перед столом материализовался низкорослый толстяк в чёрно-белой шубе. Он снял шутовскую ушастую шапку, обнажив окружённую редкими кудрями розовую лысину, но не поклонился и не помахал ею, как положено было перед старшим по положению, а просто положил на деревянный стол и безо всякого почтения уселся, скалясь непомерно крупными зубами.

– Вкусная монна-то, парень? Жуть как прохладиться хочется! Пока доехал в вашу дыру, семь потов пролил.

– Шубу бы снял, – бросил Далгар.

Трактирщица Нанна подхватила толстяка под локоть и сказала:

– Вы, сиррон чужестранец, совсем с ума сошли? Не видите, к кому соседом набиваетесь? Вон место свободное на лавке у окна. Там вас и обслужу.

Но толстяк выдернул руку и пренебрежительно скривился:

– А что такое? Я тут хочу! Что я, шапкой не вышел?! Или рожа крива?

Далгар взглянул исподлобья и усмехнулся: рожа-то и правда была протокольная, заячья какая-то.

– Это его высочество, не видишь разве? Принц! – возмутилась Нанна.

К ней на помощь подхватились воины из приграничной дружины, но все вдруг замерли, вытаращившись на толстяка стеклянными глазами. У трактирщицы накрученные волосы встали дыбом, приподняв косынку. Далгар нахмурился.

– Эй, чужак, бросай свои шутки с магией, а то уши на хвост натяну! – прогремел он.

Наглый чужак скривился:

– А то что? Что мне будет?! Вот такое у вас, северян, гостеприимство?

– Людей разморозь, – сказал Далгар.

– Гость – святой человек в чужой стороне, а к нему так! Без уважения! Нажалуюсь в совет по традициям! – обиженно выпятил толстую губу наглец, но шапку забрал и отступил на шаг.

– В последний раз приказываю: магию сними! – прорычал Далгар.

– Вот! Никакого почитания обычаев! Гость свят! – взвизгнул толстяк, пятясь к дверям. – Да и кому я говорю?! Самозванцу-выскочке! Сыну девки блудливой!

Такого Далгар стерпеть не мог. С ужасающим рёвом он перевернул стол и бросился на хама. Тот из таверны. Далгар за ним. Даже забыл, что устал.

– Зажарю, сволочь!

Дунул вслед резвому наглецу струёй пламени. Чужак взвизгнул и уклонился, вереща, как заяц-переросток в силках. Рванул за угол. Меж домов, бельевых верёвок, заборов, старушек быстрее, чем можно было представить! И будто специально выбирал место, чтобы негде было принцу трансформироваться. Что за демонятина?!

– Стой! Хуже будет!

Новая струя пламени. На каменной стене почернели камни. Толстяк подпрыгнул, как мячик, и, сверкая пятками, снова скрылся за углом. Далгар припустил за ним. Выскочил на пустырь.

– Стой! Я проучу тебя, лысый!

Толстяк уже вбегал в распахнутые зелёные двери причудливого голубого дома, непонятно как втиснувшегося между скал. В гневе принц ворвался на крыльцо и внутрь за наглецом.

«А когда дом построили?» – мелькнула мысль.

И Далгар провалился во внезапно образовавшуюся дыру в чёрно-белом полу. Полетел. В мгновение ока преобразовался в дракона, решив раскромсать тут всё крыльями и хвостом. Но ничего даже не задел. Его перевернуло вверх ногами, как птенца, и потянуло вниз.

Секунда, и Далгар лежал в белесой яме. Что-то вязкое, будто тесто, окружало его со всех сторон, закрывая свет.

– Попался! – радостно взвизгнул толстяк.

Принц попытался выдуть пламя, оно взорвалось где-то внутри. Он отключился.

* * *

Далгар пришёл в себя, но ни пошевелиться, ни открыть глаза не смог – что-то давило, тянуло вниз, расплющивало, будто сонное заклинание на него наложили. Но ведь это невозможно! На нём, как на любом члене королевского семьи, стоит защита от злоумышленного колдовства. Однако внутри расползалась слабость. И вдруг Далгар понял, что не может прочувствовать свои контуры. Как это?! Он этому ещё в детстве научился, ведь дракон не постигнет дар трансформации в человека, пока не обучится осознавать своё тело.

Мозг пронзила мысль: он в ловушке! И тотчас проснулись эмоции: гнев, страх, напряжение. Но глаза всё равно открыть не удалось, словно их заклеили чем-то. Со второй мыслью вспомнилось, что произошло перед отключкой. Далгар мысленно обратился к Высшей Матери, Покровительнице всех драконов и живых существ.

– Помоги, Всеблагая!

И вдруг услышал густой грудной женский голос откуда-то сверху:

– Ты молодец, перехитрил.

– Рад стараться, матушка, – ответил знакомый визгливый голос.

Последовала пауза, и женщина ответила с пренебрежительной усмешкой:

– Надо же, так жалок! Но мёртвым будет лучше. Надёжнее. Сама бы придушила – жаль, не могу!

– Работаем над этим...

– И долго ты будешь держать уродца в мире неформ?

– Долго нельзя. Законы массы не велят. Это же точка входа-выхода, а не склад подержанных ящеров. Но Лизинья на этот раз упёртая попалась!

«Лизинья?! – удивился Далгар, вспомнив девушек из других земель, которые время от времени появлялись в опочивальнях братьев. – При чём тут иномирянки?! Они разве не для увеселений годятся?!»

Женщина фыркнула:

– Отчего же ты посулил ей мало? Или себе побольше решил хапнуть, ушастый?

Тот взвизгнул, словно ему ухо прищемили, и взмолился:

– Да вы знаете, матушка, какая она опасная?! Кастрировать меня решила в первый же день! Ненавижу ветеринаров!

Женщина рассмеялась густо, гулко, но потом сказала:

– Насколько я знаю, в мире неформ времени и пространства нет. Выйдешь, куда и когда захочешь.

– Так-то так. Вот мы с вами можем выйти в тот же момент, что и зайти. Но, если кто-то тут находится постоянно, масса накапливается, – всхлипнул толстяк, которого Далгар узнал. – И если будет превышен допустимый для точки перехода уровень, она его просто выплюнет!

– Куда?

– А вот куда угодно, матушка! В том-то всё и дело! И тогда уже мы его не найдём. А он нас найдёт, если оклемается! Очень даже!

Судя по голосу, женщина нахмурилась:

– Погоди, я правильно поняла, что Далгар может прийти в себя и вернуть прежнюю форму?

– А как же! Любая магия в любом мире творится согласно законам и условию. От этого никуда не деться.

– И какое же условие для Далгара?

– Если он сам вылетит из мира неформ, то через тридцать лет преобразится обратно.

– А если не сам? Зачем вообще было ставить условие?! Мы так не договаривались!

– Иначе никак, матушка, увы... Но вы не волнуйтесь, оно невыполнимо! Я такое навернул, клянусь пупом Масавра!

Принц не прекращал попыток вернуть себе силы, но тщетно.

– И что? Говори уже!! – нетерпеливо заявила заговорщица. – Я точно ухо тебе оторву, пока дождусь!

– Не надо, умоляю! Уши моё самое чувствительное место! Условие такое: если Лизинья, которая должна убить Далгара, влюбится в него, поцелует сама и тут же расскажет страшную тайну, колдовство мира неформ закончится.

«Убить?!» – не поверил своим ушам лорд Далгар.

– В эту ящерицу? Влюбится?! – расхохоталась мерзкая тётка.

«Это она меня ящерицей назвала?! Ах, дрянь!»

Закипая от гнева, Далгар попытался раскрыть глаза. Сила ярости была такова, что это ему удалось. Слегка. Но увидел он лишь мутные холмы оттенка бежевой кости, а ещё две огромные нечёткие фигуры: одна почти круглая, похожая на мужчину в пятнистых чёрно-белых одеждах, вторая женская в багряно-красной накидке. Почему они такие большие? Принц привык быть выше всех на голову, а эти были настоящими великанами. Он и до колен им не доставал. И лиц у них не было... Но при чём тут ящерица?

Женщина продолжала премерзко хохотать. Далгар попробовал опалить её огнём, но получился лишь плевок хилым парком в подол. Никто и не заметил. Что за демонова хрень?!

– Не думала, что тебе удастся заманить Далгара! Все королевские маги, которые на моей стороне, головы сломали, решая, как снять с него эту проклятую защиту! Один ты, хитрец ушастый, догадался, как печать обойти! Умно же – мир неформ на то и мир неформ. И ты тут хозяин, пока владеешь ключом!

– Ради вас старался, матушка.

– Награжу тебя, ушастый! И премию выдам за условие, ибо повеселил! – и тут же строго: – Но Лизинью поторопи!

– Уж стараюсь, ваше величество!

– Я просила без имён и титулов!

– Простите! Не со зла, исключительно по тупоумию, клянусь пупом Масавра!

– Ну-ну... Помни, ушастый, я не только награждать умею, – погрубела тоном женщина. – Один из вас должен быть в итоге мёртвым. И поскорее. Для тебя лучше, если это будет Далгар!

«Мачеха!» – догадался принц, поднатужился, желая броситься на неё и повалить на ноги, но пошевелиться так и не смог, влипнув во что-то вязкое. «Я принц! Я воин! Я дракон!» – кричало всё в нём.

Королева наклонилась, по-прежнему, без лица.

– Ну вот и всё, глупыш! Твоя песенка спета. Моим сыновьям на трон взойти никто мешать не должен. Даже если ты изначально королевский первенец!

Далгар с неимоверными усилиями поднял голову к белому пятну на месте лица королевы и плюнул паром. Хоть так, раз не огнём!

Та отскочила, отряхиваясь.

– Ах ты, гадёныш! Ушастый, скажи Лизинье, чтобы не церемонилась. Я ей три дара вместо одного посулю! Надо было в кролика превратить этого ублюдка, чтобы она его к садисту-ветеринару отправила вместо тебя!

– Оу! – пискнул толстяк. – Какая мысль, какое изящное коварство! Я в восторге! Увы, саму суть даже в мире неформ менять не получится. Однако я Лизинье скажу, так скажу! Она его сама заморит, уж я вам обещаю! Ненавижу ветеринаров! А она их любит, извращенка!

Далгар вновь попытался кинуться на злоумышленников.

– Да закрой ты уже коробку! – воскликнула королева.

И над головой боевого дракона, главы пограничных войск и пусть незаконнорожденного, но принца королевской крови, что-то хлопнуло и стало темно. Далгар сглотнул и вытаращился в темноту:

«Он что, на самом деле, теперь ящерица?!»