Глава четвертая. Привет от бабули

Спалось в эту ночь как-то на удивление крепко и сладко – видимо, прошедший странный день действительно меня вымотал. А проснувшись, я почему-то совершенно не удивилась и сразу вспомнила, где я. Как будто просыпаться именно здесь для меня привычно и вполне естественно.

Сунув ноги в тапки, я, все еще плохо соображая со сна, сделала несколько шагов к двери в ванную, подошла к раковине, протянула руку за зубной щеткой и только тогда наконец подняла глаза на зеркало, в котором отражалась не только моя помятая утренняя физиономия, но и спальня за открытой настежь дверью.

И только тогда до меня дошло, что это не та ванная комната, из которой я вчера выбиралась по стенке и в которой купалась перед сном. Эту дверь, ведущую прямо из моей комнаты, я вчера не открывала вовсе.

Еще один совмещенный санузел, только с ванной побольше.

Хм… пожалуй, если бы я специально загадывала, куда бы я хотела двери прямо из своей спальни, это были бы как раз ванная и… гардеробная? Да! Именно – гардеробная. Главное – никаких кладовок и кладов.

Быстро умывшись, я решительно прошла ко второй двери из своей комнаты и рванула ее.

Гардеробная впечатляла. Не только размерами, но и разнообразием. Ближе ко входу располагались стойки с развешанными платьями и полки с брюками и бельем вполне современного вида. А вот чуть дальше начиналось такое смешение стилей и эпох, как будто я забрела в театральную костюмерную. Здесь были кринолины на деревянных манекенах и мужские камзолы с панталонами, сюртуки и жилеты, крестьянского вида сарафаны, невесомые платья в стиле ампир, платья на фижмах и с турнюрами, а в одном из углов пристроились даже рыцарские доспехи. На болванках в целую стену красовались бесчисленные головные уборы – шляпки-таблетки, цилиндры, котелки, шляпы с перьями и шляпы в форме каких-то башен, конические шляпы и даже несколько париков довольно пыльного вида.

Ну… я могу устраивать фотосессии, косплеить каких-нибудь киногероев или податься в ролевики. Других применений всему этому богатству я пока не видела. Хотя…

Покопавшись немного на полках у входа, я добыла себе джинсы – почти в точности такие же, как мои, и простую белую майку. На изнанке у нее обнаружилась бирка с размером – 42. Прижав майку к груди, я радостно улыбнулась и погладила стену.

– Спасибо, домик, – вслух сказала я.

Что ж, раз я снова чистая и даже в чистой одежде, вполне можно продолжить исследования!

Вот интересно, а если нарочно загадать что-нибудь совсем сказочное, получится открыть туда дверь? Только, чур, безопасное! Чтобы никаких огнедышащих змеев! И драконов! И вообще никаких пресмыкающихся! А также прочих мифических чудовищ!

Я задумалась. Что может быть такое сказочное и вполне безопасное?

Эльфы? Вроде бы они высокомерные и часто вооруженные. Хоббиты? А эти верзил недолюбливают. Единороги?

О! Единороги – это идея. Что может быть безобиднее милых и очаровательных белых лошадок? К тому же они должны быть красивыми.

Я решительно вышла в коридор второго этажа, осмотрелась и наконец нажала на ручку первой попавшейся двери.

Чтобы буквально задохнуться от восторга. За дверью был цветущий всеми возможными красками луг, а вдалеке – горы с заснеженными острыми пиками. Справа в отдалении начинался густой лес, а слева сверкала на солнце гладь озера, в которое, как в зеркало, смотрелись плакучие ивы и какие-то незнакомые цветущие деревья.

А небо… небо не было просто синим. Оно было ярко-ультрамариновым, и его безмятежную гладь перечеркивало бесчисленное множество радуг – ярких, бледных, едва заметных, изогнувшихся правильными дугами-коромыслами и почти вертикально-прямых. Разных. Многоцветье этого мира почти до боли слепило глаза.

А на лугу паслись единороги. Их было много – целый табун, и на их кипенной снежной белизне отдыхал взгляд. Фантастической красоты кони, и во лбу у каждого красуется витой золотой рог.

Ближе всех ко мне оказалась безмятежно щиплющая травку кобыла с жеребенком, до того очаровательным, что не было никаких сил просто продолжать смотреть.

Хорошо, что я сразу прихватила табуретку!

Табуретка, ставшая у меня самым востребованным предметом мебели в доме, была средством профилактики. Ну а что? Если вдруг дверь захлопнется, кто его знает, не останусь ли я в том неизвестном мире, куда попаду. Каким бы замечательным и безопасным он ни был, я не согласна оставаться там насовсем, бросать универ, маму, друзей, будущую профессию и всю свою жизнь.

В общем, открыв дверь, я первым делом подперла ее табуреткой. А потому теперь вполне смело шагнула на цветущий луг под сотнями радуг.

Вдохнула благоухающий ароматами цветов воздух и сделала несколько шагов к пасущимся единорогам.

– Привет! – широко улыбаясь, негромко сказала я, чтобы привлечь к себе внимание. В идеале – жеребенка. В крайнем случае – кобылы. Она тоже красавица.

Но почему-то красавица-кобыла продолжила невозмутимо пощипывать травку, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, будто меня здесь не было. Жеребенок любопытно поднял голову и посмотрела на меня сначала одним глазом, а потом другим, но с места тоже не сдвинулся.

Зато из-за их крупов неторопливо и величественно выплыл, неотрывно глядя на меня, здоровенный жеребец. То, что он именно жеребец, стало ясно как-то сразу, как минимум потому что он был раза в полтора крупнее красавицы-кобылы. И мускулистее. И… кажется, злее.

Жеребец копнул передним копытом землю и заржал так, что я оцепенела, а все остальные единороги, приподняв головы, покосились на меня. А потом он встал на дыбы, молотя копытами воздух, резко опустился, пригнул шею и, нацелив свой сверкнувший острием на солнце рог прямо на меня, помчался в мою сторону.

Взвизгнув, я резко развернулась и опрометью кинулась назад – в дверной проем. А хорошо, что я сделала всего пару шагов! Правда, бегаю я все-таки гораздо медленнее лошади. Зато у меня была изрядная фора! Так что я почти успела.

Ввалившись в коридор, я ощутила удар чем-то очень тяжелым, рухнула на четвереньки и с ужасом обернулась, ожидая, что сейчас меня все-таки забодают насмерть.

Белоснежный жеребец, остановившись перед самым дверным проемом, внимательно смотрел на меня, все так же наклонив голову. И могу поклясться, что он ухмылялся! А потом обидно заржал и неторопливо направился к своему табуну с самым гордым и победоносным видом.

Облегчение буквально затопило меня. Вряд ли он на полном скаку остановился вдруг по собственной инициативе. Значит, зайти за мной действительно не мог. Успел слегка достать, но дальше дверь его не пропустила.

– Козел ты, а не единорог! – крикнула я вслед жеребцу, на всякий случай еще чуть отползая от двери. – Бодливый!

Тот, не оборачиваясь, как-то особенно глумливо фыркнул.

Я потерла пострадавшую часть тела и извернулась, пытаясь понять, насколько сильно она пострадавшая.

Ну… жить буду. Но джинсы снова придется искать новые. Потому что сейчас у меня на заднице красовался отпечаток здоровенного копыта.

То есть меня не забодали, всего-навсего выпинали под зад. Миленько.

Хотя вообще-то мне повезло. Хорошо, что не успела отойти далеко от двери.

А вот гардеробная, полная одинаковых джинсов, кажется, была отличной идеей.

В спальне запел оставленный там телефон. Точно! Телефон. Надо будет позвонить маме, рассказать о внезапном наследстве и предупредить, что не приеду на каникулы.

С этой мыслью я вернулась в спальню и подняла телефон с прикроватной тумбочки.

Звонил Вернивоблов.

– Добрый день, Лариса Михайловна, – все тем же уныло-официальным тоном начал он.

– Добрый, – вздохнула я.

– Вы ознакомились с записями своей покойной родственницы?

– Ээээ… да. Почти.

– Я всего лишь хотел бы напомнить. Ваша покойная тетя…

– Бабушка. Двоюродная.

– Не имеет значения. Анастасия Витальевна очень настаивала, чтобы вы непременно ознакомились с ее записями. Она оставила нам поручение удостовериться в этом, а также в вашем добром здравии, вскоре после принятия вами наследства. Вы в добром здравии?

– М… вполне, – я непроизвольно потерла свой филей, на котором наверняка наливался сочный синяк.

– В таком случае не смею больше отнимать ваше время. Всего доброго.

Вернивоблов, видимо, сочтя свои обязательства выполненными, положил трубку, а я со вздохом встала. Надо найти чистые джинсы и, пожалуй, все-таки спуститься в библиотеку. Может быть, та ведьма, что здесь жила, что-нибудь мне объяснит в своих записках? В том, что жить здесь могла только ведьма, я уже нисколько не сомневалась. А кто же еще?