Глава 3

Гагден Ахора сидел за столом в своём роскошном кабинете. Было до того тоскливо, что можно лезть на стены. Он обвёл взглядом комнату с тёмно-зелёными обоями и мебелью из дорогой породы древесины. Денег у него столько, что можно ими, как туалетной бумагой, в сортире подтираться, но в настоящий момент это не радовало, как и предстоящая свадьба с Саиной Брикелс.

Прекрасная светловолосая Саина, единственная наследница сети недорогих, но весьма прибыльных кафе, расположенных по всей области. Кто же в здравом уме доверит такой большой бизнес девушке? Поэтому отец Саины обратился к старому приятелю Ирлайсу Ахора, чтобы поженить детей.

Ирлайс пришёл с этим предложением к нему, ибо с другим своим сыном давно не знался. Гагден согласился, и дело шло к свадьбе.

Ахора посмотрел в окно и отчего-то вспомнил детство. Отец был властный и строгий, мог выпороть ремнём, если потребуется. Он воспитывал братьев в ежовых рукавицах и всё время ворчал, что его жена сбежала к другому альфе, бросив на него детей. Илайс откровенно ненавидел женщин, но это не мешало ему менять любовниц с завидной регулярностью. Он приволакивал их домой, чтобы насладиться телом, а те не возражали. Глупые, они надеялись, что владелец сети продуктовых магазинов и завода по изготовлению хлеба, булочек и множества сладкой продукции, женится.

Когда братьям исполнилось восемнадцать, и по утрам стала посещать регулярная эрекция, отец приволок девушку и для них. Гагден, в отличие от брата, отказываться от подарка не стал. Он всегда старался угождать отцу, но при этом не был размазнёй. Окольными путями Гагден рано или поздно добивался от родителя того, чего хотел. Он оказался так же жесток и беспринципен, как отец.

Алман родился копией Гагдена, но лишь внешне. Братец был всегда себе на уме, не подчинялся отцу, предпочитая отхватить тумаков. Заступался за обиженок в школе, не уважал молодёжные тусовки. Впрочем, Алман учился на отлично, и папа оплачивал ему занятия в фитнес клубе и у мастера восточных единоборств, тогда как сам Гагден ходил только подкачаться.

После окончания школы братец каким-то образом умудрился выпросить у отца денег на покупку квартиры. Сказал, что вместе с Гагденом поступает в экономический институт в области, а жить хочет врозь. Девушек делить он не собирался ни с кем. Отец согласился. Через месяц все узнали, что Алман купил себе небольшой домик в областном центре и вместо экономики поступил в высшую школу полиции.

Гагден припомнил, в каком бешенстве находился тогда отец, просил Алмана забрать документы, грозил лишить наследства. Только вот брат не от мира сего. Он наплевал на отца, рассорившись с ним окончательно. Какое-то время жил на деньги, что успел подкопить с карманных, потом подрабатывал ночным дежурным в отделении полиции.

Вот им обоим уже по тридцать два года, за последние двенадцать лет Гагден видел брата едва ли раз пять. Отец тоже не горел желанием привечать в доме непокорного сына, а пять лет назад передал бразды правления империей Ахора ему, Гагдену. Не утешило Ирлайса даже то, что Алман продвинулся неплохо по карьерной лестнице. А Гагдену стало на брата и вовсе наплевать. Не жаждет Алман богатства? Ему больше достанется.

На столе пиликнул телефон. «Продаю старинный фарфор цена договорная», — пришло с номера, не указанного в телефонной книге. Альфа и без того знал этот номер. Директор, а по сути, хозяин приюта для сирот, оповещал своих клиентов, что созрела очередная девушка.

Когда у девушка достигала совершеннолетия, устраивали аукцион, поскольку та зачастую оказывалась девственницей. А уже после можно купить её по установившейся цене, как любую другого вскрытую шлюху.

Гагден ухмыльнулся. Он, как и отец, предпочитал грубый секс, с искусанным телом, красными от сдавливания сосками, с синяками от ладоней на попке. Мольба и крики о пощаде всегда звучали в душе Гагдена прекрасной мелодией.

Альфа решил открыть ноутбук и зайти на зашифрованный подпольный сайт. Там уже вовсю разворачивалась борьба за девушку. Он посмотрел её фотографии и глаза загорелись в предвкушении. Маленького роста, с худенькой изящной фигуркой и красивым лицом. Даже белое пятно не портило её облик.

Уникальная рыжеволосая шлюха да ещё и с синдромом Карсанера. Под фото объяснялось, что это за болезнь. Альфа прочитал и в предвкушении потёр ладони. Девушка бесплодна, пока не встретит истинного альфу с такой же кровью. Это значит, что её можно трахать в своё удовольствие, не надевая презерватива. Можно кончать в девушку, испытывая при этом множество мультиоргазмов.

Как же Гагден любил это дело, двигаться внутри жертвы своим толстым членом, вырывая из груди несчастной истошные вопли боли и ужаса. А у этой девушки ещё и дырочка узенькая.

Гагден слизнул с верхней губы капли пота и стал набивать свой псевдоним и цену, вступая в игру. Говорилось, что аукцион продлится до семи вечера. Ровно в семь объявят победителя и уже сегодня можно приехать и трахнуть девушку.

Борьба за лот вышла нешуточная. Альфы прибавляли цену понемногу. Гагден два раза сменил свою цену и вышел с сайта. Потом он занялся делами фирмы, а уже дома, после ужина, посмотрел, как там битва на аукционе.

За уникальную девушку давали один миллион семьсот тысяч. Ахора округлил глаза и присвистнул, это абсолютный рекорд среди шлюшек Докуро. Посмотрев на часы, Гагден весело хмыкнул, уже без пяти минут семь. Он набрал на клавиатуре цифру в два миллиона, а дальше наблюдал, как никто не решается перебить цену, которая за весь период существования борделя оказалась запредельной.

«Поздравляем, мистер Дикий Кот. Можете перечислить деньги на известный вам счёт и приехать в любое время, чтобы получить свою покупку», — высветилось на экране крупными буквами. Гагден широко улыбнулся, а потом громко захохотал, предвкушая неземное блаженство. Стоило поторопиться к девушке, чтобы насладиться этим превосходным девственным телом.

***

Мари не сходила на завтрак, после такого осмотра у доктора её слегка шатало и тошнило. Она поднялась в свою комнату, не забыв забрать полотенце и зубную щётку из душевой.

В комнате на своей кровати сидела Оза и читала какую-то книгу. Гезал поздоровалась с девушкой, а та ответила на приветствие с улыбкой.

— Где ты была, Мари? — спросила Оза.

— Ходила на осмотр в медпункт, — Гезал присела за стол и опустила голову.

— Понятно, почему у тебя такое заплаканное лицо. Эта Ами такая мерзкая, — хмыкнула Оза.

— Ты так спокойно об этом заявляешь? — потрясённо спросила Мари, поднимая голову и округляя и без того большие глаза.

Поправив выбившуюся из причёски длинную прядку, Оза пристально глянула на Мари своими синими глазами.

— Чего расстраиваться? Кормят тут хорошо, одевают прилично. Обучение проходит легко. Учителя все мужики. Отсосёшь и считай, что зачёт уже сдан. Мой первый партнёр оказался ласков и терпелив, а последующие разы легко принимаешь клиентов, думая только о том, как получить наслаждение. Главное, чтобы тебя Дикий Кот не купил, а в остальном всё нормально, — поведала соседка по комнате, безразлично пожав плечами.

— Послушай, но вы же выйдете отсюда. Вы можете в полицию пойти и указать на насильников, — не унималась Мари, думая, что всех клиентов нужно засадить за решётку.

— Как ты их опознаешь? Когда клиент приходит, он надевает маску на лицо. Только район губ открыт, чтобы целоваться можно было. На Диком Коте соответственная маска. И её никак не сорвать с головы, руки связаны.

— А где остальные? — Мари обвела взглядом комнату.

— Гуляют во дворе. Хочешь, сходи туда, — улыбнулась Оза и снова погрузилась в чтение книги.

Гезал оделась и вышла во двор. Там веселились девушки, беспечно играя в какую-то игру. Мари не стала вливаться в общее веселье, она обошла дом, приглядываясь к забору. Высота приличная и нет такого места, где можно было забраться на него. Тогда девушка направилась к калитке, стала дёргать ручку двери. Всё тщетно. Когда-то приятель научил открывать замки шпилькой для волос. У Гезал с тех пор всегда припасена одна. Достав шпильку из кармана пальто, она попыталась открыть дверь, но к ней подлетела надзирательница, да не одна, а вместе с директором.

— Куда собралась, рыжая? — прошипел Арзан над ухом.

Мари вздрогнула и прикусила губу, не в силах ничего ответить. Побег не удался, сейчас её будут бить.

— Сколько плетей? А может, мои любимые розги? Сделаем на виду у всех, чтобы другим неповадно было, — усмехнулась Йоркс.

— Никаких наказаний. Её тело должно быть чистым. Вечером придёт клиент, я уже выставил рыжую на аукцион. Запрём её пока в карцере, — строгим тоном произнёс директор.

Мари пустилась бы бежать, но цепкие пальцы взрослых и более сильных людей крепко держали за руки. Да и куда бежать-то? Её поволокли в дом, потом по лестнице в подвал.

Через пару минут у Мари отобрали пальто и впихнули в карцер. Эту клетку и помещением-то назвать нельзя, узкое, низкое и тёмное. В нём можно только сидеть на корточках или сложив ноги на манер восточных мужчин. Стены обиты чем-то мягким. Захочешь, даже голову не расшибёшь. В двери зияло несколько маленьких дырок для поступления воздуха и проникновения лучиков света.

«Заботливые, уроды», — злобно подумала Мари, садясь как можно удобнее. Ей с маленьким ростом оказалось проще. Она смогла нормально сесть, облокотившись о стену, правда, ноги вытянуть до конца не получилось.

Пару раз её выводили в туалет, потом на обед. В качестве наказания за попытку побега оставили без ужина. А вечером пришла воспитатель и повела в душевую. Йоркс силой затащила Мари в кабину, сама отскребла мочалкой и побрила в паху, после высушила волосы и натянула халат.

И снова подвал. Мари завели в комнату. Она сопротивлялась, плакала. От слёз переходила к угрозам, что как только выйдет отсюда, сразу заявит в полицию. Её никто слушать не стал. Появившийся будто из ниоткуда директор только засмеялся, говоря, что он получил за девственность Мари два миллиона.

Гезал пребывала в шоке, какой дурак захотел заплатить за неё такие огромные деньжищи? Стало понятно, что никто над ней не сжалится. Докуро и его приспешники не захотят терять такое богатство.

Мари сопротивлялась уже на инстинктах. Только воспитательница при помощи директора всё равно стянула с неё халат и повалила на кровать. Руки прикрепили наручниками к цепи на стене и оставили ждать.

Мари всхлипнула и затряслась не только от страха, но и от прохлады. Помещение закружилось перед глазами, паника накатила удушливой волной.

— Ждёшь меня, моя милая? — в комнату зашёл мужчина и закрыл дверь на задвижку.

Мари увидела маску кота и в ужасе забилась в путах, цепь жалобно зазвенела, а браслеты больно впились в запястья

— Тебе холодно, моя девственная малышка? Сейчас дядя Кот тебя согреет. Потерпи немного, моя хорошая, сейчас нам с тобой будет весело и жарко, — елейным голоском говорил незнакомец, будто напевал.

— Не надо, пожалуйста. Не делайте этого, я не хочу. Прошу вас, я не хочу, — заскулила Мари жалобно, орошая слезами щёки.

Всё бесполезно, мужчина только улыбался, аккуратно складывая снятую одежду на стуле. Потом он кошачьей походкой подошёл к Мари и забрался на кровать.

Дальше для девушки начался личный ад. Она отчаянно сопротивлялась, отчего сломался удерживающий механизм цепи, и та выехала вперёд. Мари из последних сил изловчилась, протянула руки вперёд, и умудрилась сорвать маску с лица насильника. Тот рассвирепел, перевернул её на живот и намотал цепь на торчащий крюк в стене.

Мари оказалась снова частично обездвижена. Мужчина отстранился, а через пару секунд девушка ощутила, как ремень больно впивается в ягодицы. Она закричала в голос от боли и думала, что сдохнет прямо сейчас.

Мари не поняла, сколько времени издевались над её телом. По ощущениям очень долго. Когда её снова перевернули на спину, она уже не могла кричать. Кот поднялся, а Мари прикрыла глаза, уходя в полубессознательное состояние. Жить не хотелось после такого. Она услышала, что мужчина, кому-то звонит, а потом раздались шаги и голос Арзана рядом:

— Она без сознания, что ли?! — воскликнул директор.

Мари старалась затаить дыхание, сделав вид, что отключилась, хотя внутри всё жгло, а по ногам текло липкое и тёплое. В воздухе витал запах крови.

— Да, перестарался на этот раз. Шлюха сама виновата, умудрилась снять с меня маску, — тихо ответил насильник.

— Да вы с ума сошли, мистер Ахора! Вы её порвали в клочья и сзади, и спереди! — гневно прошипел директор.

— Тихо, зачем фамилию назвали? Шлюха и без того меня видела. Зашьёте её, не в первый раз у вас такое. Завтра снова приду к ней. Девку никому не отдавать. Она моя. Заплачу за то, чтобы её не трогал никто. Как только срок её пребывания тут закончится, я заберу к себе.

— Послушайте, Кот, её нельзя будет трахать как минимум три недели после швов, — возмутился Докуро.

— У неё, кроме нижних дырок, ещё рот есть. Завтра приду. Уж больно сладко шлюха кричит и просит пощады. Запомните, она моя. Уничтожу вас, если кто-то ещё к ней прикоснётся.

Послышались удаляющиеся шаги. Мари открыла глаза и беззвучно зарыдала, голоса не было, а тело снова начало трясти. Тут вбежала Ами, быстро сделала укол в вену, потом стала мыть прохладной водой прямо на кровати, и зашивать. Закончив, она отстегнула руки и обработала раны на запястьях, перевязав их бинтами.

Гезал думала, что та зря старается. Ночью она уйдёт под предлогом туалета, проникнет в душевую и…

Как же противно, больно, страшно, стыдно. Она стала тем, кого смело можно назвать — шлюха. К тому же насильник обещал вернуться и продолжить, а потом забрать к себе. «Мистер Ахора, вот ваше настоящее имя. Если бы я смогла сбежать, вы бы сели в тюрьму. Но я не могу даже ходить толком, не то что бегать. Потому сделаю так, чтобы не достаться вам больше никогда», — подумал Мари, сидя на полу в ванной.

Каково же было разочарование, когда её нашёл кто-то из сирот.