Старый и потрепанный аппарат

Тим

Эта встреча так выматывает меня эмоционально! Я давно уже так не волновался. Когда Леша смотрит на меня, я ощущаю как сердце пропускает сразу несколько ударов, и тогда я задерживаю дыхание, всеми силами пытаясь справиться с нервной дрожью, которая охватывает все тело до самых кончиков волос.

На миг мне кажется, что я отключаюсь, теряю связь с реальностью, а потом снова встречаю его теплый взгляд и душа растворяется в сладкой неге.

От осознания, что я вызываю интерес у Леши, мое сердце продолжает трепыхаться в груди как мотылек, который бьется о стекло лампочки.

Кусаю губы, чтобы хоть как-то унять расшалившиеся нервы, но это не помогает. Внутри все дрожит, и кажется, что все внутренности завязываются в тугой комок, не позволяя мне дышать, а сердце уже колотится везде, но только не там, где ему отведено природой место.

От его пристального взгляда потеют ладони противные мурашки пробегают вдоль позвоночника, становится сложнее дышать.

– Тим, а что ты рисуешь? – раздается его приятный мягкий баритон, я вздрагиваю, словно выходя из глубочайшего транса. Голос Леши пробегается словно легкое перышко по оголенным нервам.

Я шумно выдыхаю, хватаясь за стул, стараясь удержаться на месте.

– Ну… так, наброски. – еле слышно отвечаю я, смущаясь от его вопроса. Не думал, что он заметил такую мелочь. Симон никогда не интересовался, что я там рисую. Я даже бабушке не показывал свои рисунки, но сейчас понимаю, если Леша попросит, ему покажу. Только ему одному.

– Мне уже пора. – говорит Симон, вставая из-за стола. Следом за ним встает и Леша, а я продолжаю сидеть как дурак, словно ежик в тумане. Боюсь встать и разрушить то волшебство, в котором нахожусь сейчас. Мне так хорошо, но я сам не могу понять, почему. Однако четко понимаю, если сейчас уйду – все это разрушится и больше не повторится никогда.

Не хочу отпускать это чувство. И не хочу отпускать Лешу.

– Тим, у тебя вечером будет немного времени, чтобы прогуляться? – говорит Леша, а его нежные ладони касаются моего плеча.

Делаю глубокий вдох. Секунда, две, три. Я поднимаю голову и тону в черных омутах темных глаз, они светятся теплом и удивлением.

– Да, у меня много времени… я буду у бабушки в палате… – хриплым голосом отвечаю я, дрожа от волнения и растягивая пересохшие губы в улыбке. – Можем в парке у больницы посидеть…

– Вот и отлично! Раз вы договорились, то предлагаю расходиться! – вмешивается в разговор Симон. – Я еще Леше должен кое-что показать в городе.

Он подхватывает парня под руку и кивает мне на прощанье.

– Бабуле скажи, я завтра утром зайду к ней.

Мы прощаемся, но я смотрю только на Лешу. Он пожимает плечами и виновато качает головой.

– Обменяемся телефонами? – спрашивает он, я киваю и протягиваю ему свой мобильник. Он быстро вбивает свой номер и делает дозвон. Довольно улыбается и отдает мне мой телефон обратно.

Мне почему-то становится стыдно за свой старый и потрепанный аппарат. Бабушка купила его мне несколько лет назад и с тех пор я его не менял. Как-то не было надобности. Кто мне звонит? Только бабушка и Симон. Иногда дядя, чтобы узнать о здоровье бабули. А сейчас я понимаю, что сильно отстал от жизни и как стыдно показывать людям свой стремный гаджет.

– До вечера? – спрашивает Леша. Я утвердительно киваю и он удаляться в сторону выхода.

Его высокая крепкая фигура, облаченная в длинный кожаный плащ и темные брюки, струящиеся темные пряди волос на голове с блестящими нитями брильянтов привлекают внимание почти всех. Не часто сюда захаживают такие звезды.

Думаю, Леша обращает на себя внимание не только в такой деревне как наша, но и в Москве. Даже если убрать все эти блески, он само совершенство!

Я провожаю его жадным взглядом до самой двери из кафе. Когда он уже стоит в проеме, он оборачивается и смотрит на меня, смущенно улыбается и выходит.