3 глава. Вика

Вика стояла в комнате, куда ее привели, и смотрела вслед Волку…

Она росла в любви и заботе своей матери, к сожалению, ее папа погиб. Отец Вики работал в МЧС, его бригаду командировали на операцию в горы, где произошел обвал. Когда Иван спустился в ущелье, там неожиданно произошел вторичный обвал, его так и не нашли, хотя поисковые бригады работали неделю. Убитая горем мать с маленьким ребенком на руках вынуждена была вернуться в отчий дом, ведь основным кормильцем был Иван. Бабушка Вики — Ирина Николаевна, была властной женщиной по своему характеру, отца Вики так и не признала своим зятем. Ирина Николаевна нашла для своей красавицы-дочки более выгодную партию, но мать Вики наотрез отказалась и ушла с Иваном. По-тихому расписались, жили в любви. Не богато, но на жизнь хватало. Вика помнит частые упреки бабушки по отношению к матери.

— А я тебе говорила, что никчемный он. И что теперь, вон помер и гроша ломаного не оставил. От такого жениха отказалась, богатый. Ну и что, что не любила его, зато была бы как у Христа за пазухой.

Мама не выдерживала, уходила в свою комнату, чтобы не слышать ее упреков и высказываний. Иногда встанет бабка Вики, упрет свои руки в бока, смотрит на внучку, поджав свои губы, и говорит:

— Ой… такая же рыжая, как твой отец. Нет, чтобы в мать пойти.

Махнет рукой и уйдет. У Ирины Николаевны кроме дочери был еще и сын, которого она очень любила, души в нем не чаяла, все для него делала. Может поэтому и вырос балбесом, который был ни к чему не пригоден. Только гулянки, выпивка, женщины и карты, одно только у матери своей деньги выклянчивал, а та давала. У Ирины Николаевны был небольшой бизнес — продуктовый магазин, где трудилась мама Вики. Она уделяла ему много времени, поэтому дела магазина улучшились, клиентов прибавилось, а просрочки не стало. Но несмотря на это, Ирина Николаевна перед своей смертью все завещала своему сыну. А сын, как только вступил в наследство, выставил магазин на продажу, гулял на широкую ногу, пока все не проиграл. Оставались еще украшения, и те в ход пошли.

В жизни так случается, что самые дорогие люди покидают нас. Мама Вики умерла от неизлечимой болезни, когда девочке было пятнадцать лет. Вика осталась с дядей. Девочка тяжело перенесла потерю матери. Вика понимала, что мамы больше нет. Она никогда больше не приласкает. Девочка не сможет поплакаться маме на мальчишек в школе, которые ее рыжей обзывают. А Вике так хотелось еще хотя бы разок прильнуть к маминой груди. Только мамочка могла понять и утешить. К сожалению, болезнь не спрашивает ни у молодых, ни у пожилых — здесь нет выбора.

Вика постепенно приходила в себя после потери близкого человека. Продолжала ходить в школу, параллельно заканчивала художественную, очень хотела по окончании школы поступить в художественный институт. Не получилось, не было финансовой поддержки. Жить ей на что, если поступит? Так что пришлось идти работать помощником на кухню по нарезке салатов. С дядей они общались от случая к случаю, когда тот появлялся дома. Друзей не было, пара девочек, с которыми она иногда пила кофе в кафешке. Было бы, конечно, больше, но Вика стеснялась, никто сейчас просто гулять не ходил, то по клубам, то по кафешкам, а туда, куда ее звали, везде деньги нужны, поэтому и отказывалась. Парням Вика нравилась, даже очень, но она ни с кем не встречалась, просто не хотела, не нравились ей. «Не ее это», — как однажды она сказала одной знакомой. Вот так девушка и жила, пока в ее жизнь не ворвался ураганом Волк и не внес глобальные коррективы, не без участия ее дяди, конечно.

*****

Прикрыв от усталости свои глаза, чувствую себя разбитой. Я как будто попала по ту сторону экрана телевизора. Меня отдали за долги, а точнее вместо долга родной дядя, то есть родной брат моей мамочки.

Я сошла с ума или это реально происходит со мной на самом деле? Другими словами, я в рабстве, как показывают в разных ток-шоу, что девчонок продают в сексуальное рабство, а теперь это происходит со мной. Я, конечно, безграничной любовью к дяде не пылала, но это мой дядя, и этого достаточно было для меня, чтобы я его уважала. А он так легко отдал меня на растерзание этому мужику, а тот в свою очередь отдаст своим бугаям.

Не так я себе представляла свой первый раз, я вообще его не представляла еще. Ни разу. Интересно, это уже истерика или я только себя завожу, разговаривая сама с собой, как чокнутая.

Как же страшно…я одна на белом свете и никого у меня нет… думала дядя, а оказалось… что… нет… одна… совсем… одна. Мамочка… как же… мне… тебя не хватает…

И на последних словах плотину прорвало, выла белугой, упав на кровать и уткнувшись в одеяло лицом. Рыдала, пока не уснула с мокрым от слез лицом.

Утром открываю глаза, голова раскалывается, вспоминаю вчерашний день…

— Поздравляю тебя, Вика, с первым днем рабства. Ура, давайте отметим этот знаменательный день шампанским! — сказала вслух тихим охрипшим голосом после сна.

Приподнимаясь на локтях, осмотрела себя. Вздохнув, поняла, какую глупость совершила, не переодевшись. Надо было все-таки надеть эту футболку, сарафан помялся во время сна.

Черт, ну и хоромы, красиво, даже слишком.

Встала с кровати, поморщившись от головной боли. Взяла футболку, оставленную для меня, пошла искать ванную, в висках бьет набатом. Ага, кажется здесь.

Открыла двери, ого… это просто произведение искусства, на это можно смотреть часами, но никак не купаться в ней. А может не купаться? Пусть сдохнут от запаха невымытого тела, так и сделала бы, если бы не испытывала дискомфорт.

Зашла в душ, разлеживаться в ванной не собираюсь. Волосы после фена распушились. Оставила так, не соберешь в гульку — резинка не выдержит. Надела футболку, пахнет приятно. Вышла из ванной комнаты, прошла к кровати, присела, а у самой зуб на зуб не попадает, укрылась волосами, сижу.

Где бы нож взять, я бы себя защитила, понимаю, что глупость думаю, ну а вдруг по тому самому месту, как чикнула бы…

Дверь открылась, я выпрямилась, как лом проглотила, вся в напряжении, не шевелюсь, вцепилась в ноги ногтями.

— Доброе утро, — голос женский, я обернулась, женщина примерно сорока лет, приятной внешности, плотная, среднего роста.

— Доброе утро, — обратилась я к ней.

— Прошу Вас на завтрак, — сказала она.

— Я не голодна.

— Вас хозяин зовет.

— Кто? — не поняла я. — Какой еще хозяин? — тут же сообразив, о ком речь. — А-а… хозяин.

У него что, тут все в рабстве, я не одна такая? Вслух я, конечно, такого не сказала.

— Эм-м… нет, передайте, что я не голодна.

Про себя подумала, наелась вчера от его присутствия так, что до сих пор мутит.

— Хорошего дня, — пожелала мне женщина и вышла.

Обреченно вздохнув, это вряд ли хорошие дни, все остались позади…