Глава 3

Научная станция Альтаир.

Дар Александер Вортон работал, как одержимый. Прошедшие недели он спал мало, но его труды увенчались успехом. Все привезенные с Земли материалы прижились. После возвращения его работой не интересовался только ленивый. Вот и сегодня станция просто кишела высокопоставленными гостями. Здесь были не только тамеране, но и представители соседних звездных систем. Все они слетелись увидеть своими глазами чудо зарождения новой жизни.

Среди его сородичей был просто ажиотаж, все хотели получить наследников. Почему-то они решили, что имеют привилегии. Кто-то клянчил, кто-то скандалил, кто-то хитрил. Дар устал объяснять, что это лишь эксперимент, поэтому семя возьмут только у ученых-добровольцев. Они примут на себя ответственность, если что-то пойдет не так. Если все будет удачно, экспедицию на Землю повторим, и вот тогда…. Ждать никто не хотел. Каждый говорил ему о долге перед семьей, страной, расой. Но Вортон был непреклонен. Двоюродный дядя, исчерпав все аргументы, смертельно обиделся.

Гуманоиды-соседи почти не доставали, тихо и внимательно наблюдая и запоминая происходящее. Они надеялись повторить его опыты, ведь не только на Тамеране проблема с рождаемостью так остра.

Что ж, ему все удалось, и доказательством этого стала прошедшая сегодня презентация. Чтобы гостям было лучше видно, пришлось ускорить деление клеток, и этот процесс продемонстрировать не просто при помощи микроскопа, а вывести на большой экран. Все остались довольны. Посыпались предложения, заключались предварительные соглашения. Вортона торопили, но он настоял на отсрочке нового полета к Земле. Надо было проследить, как будут развиваться эмбрионы, что будет с новорожденными. Да и с земными женщинами надо что-то придумать, невозможно тайно взять такое большое количество материала. Без решения этих вопросов рисковать глупо. Казалось бы, он мог гордиться собой, радоваться своим успехам. Но на душе кошки скребли, и он догадывался, почему.

У всего во Вселенной есть свой черед, свои конец и начало, вот и этому сумасшедшему дню пришло время заканчиваться. Гости разлетелись на родные корабли, персонал станции отправился отдыхать. Дар Александер остался один. В его покоях было все необходимое для комфортной жизни. Раньше, стоило лишь оказаться здесь, в его душе разливалось спокойствие и умиротворенность. А теперь что-то изменилось. Ничто не радовало – ни сменяющиеся панорамные картины, на которых запечатлены пейзажи родной планеты; ни тихая лирическая музыка, ни книги. Он устал и очень хотел спать. Широкое ложе приняло измученное тело, и мужчина опустил веки в надежде уснуть. Но не тут-то было. Сон бежал от Вортона. Стоило только закрыть глаза, как перед ним снова возникала женщина. Эта земная зараза проникла в каждую его клетку и не давала спокойно жить. Не спасало ничто, даже работа. Он перебирал в памяти каждую минуту их встречи, чувствовал под пальцами нежность кожи, мысленно зарывался в водопад душистых волос. И сразу возникало дикое желание. Мать Богиня, какой он идиот! Там, на Земле, он взбесился и наговорил ей гадостей, но и она тоже хороша. Сначала таяла в его руках, сладко отзывалась на каждое движение, а потом заявила, что это изнасилование. Вот хваленая выдержка Дара и лопнула, как мыльный пузырь. Что же теперь делать?

Послышался легкий шум, и дверь в покои тихонько открылась.

- Дорогой, ты здесь? - зазвенел хрустальный голос.

Он не ответил, в тщетной надежде, что все обойдется. Сейчас было не до разборок. Однако, надежде не суждено было сбыться. Лиллианна, по-хозяйски вошла в спальню, сбросила пеньюар и залезла под одеяло. Горячее тело прижалось к мужчине, ласковые губы стали целовать все подряд. Еще недавно, до этой проклятой экспедиции, один ее вид возбуждал его. Лилли была чудесной любовницей, опытной и пылкой. Все знакомые мужчины завидовали Дару, а кое-кто даже хотел ее переманить. Он был возмущен и даже прекратил общение с некоторыми приятелями. Но вот после возвращения с Земли они еще не виделись. Вортону было некогда, да и, положа руку на сердце, желания не возникало. Вот и теперь, несмотря на все умение, Лилли так и не смогла добиться от него отклика. Надув губки, она проговорила:

- Что случилось, Дар? Ты меня разлюбил?

- Я просто устал. Ты же знаешь, что было много работы.

- Так устал, что я стала не нужна?

- Прости, но ты действительно сейчас не нужна. Я мечтаю только о сне.

- Ты так изменился после этой экспедиции. Случайно, на Земле тебя не подменили?

- Возможно. Сюда вернулась лишь моя тень, а я остался там.

- Вот как, - подружка поднялась и стала надевать пеньюар, - ты там кого-то встретил?

- Встретил. И потерял.

Лиллианна прошлась по комнате, обошла кровать вокруг и села рядом с Даром.

- Раз так, я давно хотела с тобой поговорить. Знаешь, мы не молодеем. Я хочу дом, семью. И пусть у меня не будет ребенка, но мужа-то я могу иметь. Ты, как я понимаю, на роль мужа не претендуешь.

- Ты правильно понимаешь. Я не вижу смысла в женитьбе.

- Вот, вот. Как к любовнице, ко мне ты тоже охладел. И не возражай, я же вижу. Значит, надо разойтись. Дар, я приняла решение. Я от тебя ухожу.

- Куда? К кому?

- Ни к кому конкретно. Меня пригласили ведущим прогнозистом на «Вегу». Я пока не дала согласия, но теперь дам. Прощай, дорогой. Не провожай, я дорогу знаю.

Женщина ушла, а он все смотрел туда, где скрылась ее прямая спина. Тяжело вздохнул, но возвращать и не подумал. Даже облегчение почувствовал. В одну и ту же реку дважды не войдешь, и он не исключение. Изменения уже стучатся в его дверь.

Дачный поселок Мирный.

Отпуск не удался. Поездка в любимую Испанию не принесла желанного успокоения. Красоты природы и архитектуры не прельщали. Шум волн на побережье пытался вылечить мою черную душу, однако потерпел крах. Я пряталась за бесчувственностью. Но зачем тому, кто ничего не чувствует, Испания? И я уехала. Спряталась от всех на даче и ушла с головой в работу. Физический труд выматывал. Одна радость: падая вечером в кровать, я не помнила ни о чем. И это было здорово.

Каждое утро я ходила умываться к ручью. Вода стекала в него из нескольких ключиков, бьющих из-под земли. Она была просто ледяной. Умывание давало мне хороший пинок, и я сворачивала горы. Силы просто удваивались. А их требовалось много. Привести дачу в порядок после долгого отсутствия не так-то легко. Объем работ ошеломлял. Но, устраивая свой быт, я понимала, что здесь придется мне жить. В квартире вряд ли смогу остаться, там все напоминает о… (Черт, опять вспомнила!) Правда, до работы ездить далековато, но, надеюсь, моя малышка не подведет. Машина была в сервисе, но на днях можно будет ее забрать.

Конец июля выдался дождливым. Бесконечные струи били в крышу, стекали по стеклам. Вся работа вне дома остановилась. Да и в доме было серо и лениво. Делать ничего не хотелось, только спать, спать. Мне нездоровилось. Уже второй день одолевала тошнота, и большую часть бодрствования я проводила у ведра. Явно отравилась, только вот чем? Пищу готовила сама, ничего подозрительного не ела. Хоть бы скорее прекратился дождь, надо в больницу. А то сил уже нет.

Пока я ждала окончания непогоды, пришли две приятные новости: тошнота поутихла и машина была готова. Хоть какой-то лучик света. Я даже решила не идти к врачу, но потом, все же, проявила благоразумие. Через пару недель выходить на работу, а тут какая-то непонятная болезнь.

Была пятница. Сначала заехала в сервис, забрала машину, а потом в поликлинику. Медлительная немолодая врачиха долго мяла живот, слушала, потом направила на гастроскопию и УЗИ. У кабинета УЗИ было много людей, и, заняв очередь, отправилась «глотать кишку». Желающих провести это экзотическое обследование, было мало, и я управилась быстро. Несколько дней моей любви с ведром привели кишечник и желудок в совершеннейшую пустыню, и обследование прошло легко. После УЗИ снова вернулась в кабинет терапевта. Рассмотрев результаты, врачиха завела странный разговор.

- Вам сколько лет?

- Недавно исполнилось тридцать один.

- Дети есть?

- Нет.

- А муж?

- Мы в разводе.

Женщина помолчала, а потом продолжила.

- Я, наверное, вас огорчу…

У меня внутри сразу зародилась паника.

- Доктор, все так серьезно? У меня что, рак?

- Фу, ты, что придумала! – от возмущения врач перешла на «ты». – Дослушай сначала. Так вот, не знаю, огорчу тебя или обрадую, но ты, дорогуша, беременна.

До меня дошло не сразу. Несколько минут понадобилось, чтобы сформулировать мысль «Не может быть!» и произнести ее вслух.

- Не может быть? Почему? У тебя, что ли, секса не было? Непорочное зачатие?

- Не в этом дело. Гинеколог давно сказал, что детей у меня не будет. Он что, ошибся?

- Я не знаю, кто твой гинеколог, поэтому не берусь судить об ошибке. И даже, если он прав, чудо еще никто не отменял. Что ты так смотришь? Да, да, чудеса случаются. Но я так и не поняла, ты-то рада? А отец ребенка будет рад?

Меня как обухом по голове ударило. Я вспомнила, кто его отец! Боже, за что мне это? Я так пыталась все забыть, заново сшить свою жизнь, вернуть свою гордость. А тут…

Мне стало плохо, и я бы упала, если бы не санитарка, которая успела подхватить мое обмякшее тело и посадить его на кушетку. Под нос мне сунули ватку с чем-то резким и противным. Когда сознание вернулось, я встретила суровый взгляд врачихи. Она все поняла.

- Что, ребенок не нужен?

- Нет.

- Тут я тебе не помощница. В понедельник иди к своему гинекологу и бери направление. Но я бы тебе советовала хорошо подумать. Как бы ты не относилась к его отцу, ребенок не виноват. Да и ты уже не молоденькая. Боюсь, после аборта, у тебя действительно не будет детей. Чудо дважды вряд ли случится.

Не знаю, как я вышла из поликлиники. Я не плакала, нет, просто какая-то мутно-красная пелена застилала глаза. В садике у поликлиники села на лавочку. Меня трясло, и, несмотря на лето, я страшно мерзла. В попытке согреться обхватила себя руками за плечи. Так и сидела. Сколько времени прошло, не знаю. Очнулась от детского крика, где-то плакал ребенок. Не поняла где, но встала, добрела до машины и поехала на дачу. Детский плач двигался за мною следом, и я никак не могла понять эту странность. Где находится этот малыш-невидимка? Кто плачет? Уже дома я догадалась, что я слышу плач моей души. А, может, плач души этого нерожденного ребенка?

Стараясь сбросить наваждение, занялась неотложными делами. Уборка, глажка, готовка… Двигалась на автопилоте. Руки сами что-то творили, а голова была занята одной мыслью. Что делать? Остаться в жизни одной не хотелось, а слова врача неприятно намекали именно на такой исход. Это понятно. Как понятно и то, что ребенок действительно ни в чем не виноват. И все же, как представлю, что живое напоминание об унижении будет ежесекундно перед глазами, хочется выть. Это напоминание будет расти, взрослеть, а я буду видеть в его глазах тот момент, когда меня вываляли в грязи. Нет, никогда! Не хочу и не могу. Да и буду ли я любить этого ребенка, помня о его отце? Вопрос совсем не праздный. Значит, аборт? Но что-то внутри меня противилось такому решению. Выбившись из сил, так ни к чему и не придя, оставила все на завтра.

Утро встретило меня привычным шепотом ручья и запахом душистых трав на участке. Было еще довольно рано, однако раскаленное солнце старалось выжечь все до тла. День будет адский. Моя вчерашняя проблема никуда не делась, но сейчас было не до нее. Ночью я увидела сон, который преследовал меня когда-то. В далеком полузабытом прошлом он был у меня частым гостем. Даже не так, он был хозяином моих ночей. Потом стал сниться все реже и реже, а в последнее время совсем пропал. И это было правильно. Прошлое должно оставаться в прошлом. А вот этой ночью он снова поколебал мою память.

Мне приснилась моя любимая девочка, свет моей жизни, белокурый ангел – Кристина. Она смотрела на меня улыбчивыми серыми глазами и говорила:

- Мама! Мамочка! Ты где? Ты долго к нам не приходишь. Я жду тебя. И бабушка с дедушкой ждут. Приходи быстрее.

Вот так. Меня зовут. Поэтому после завтрака, несмотря на жару, я поехала навестить свою семью.

Жара, затопившая город, не касалась этого места. Вековые деревья едва шелестели листьями от пролетевшего ветерка, и словно рассказывали о былом. Узкие аллеи, лавочки и море цветов. Одни уже выгорели или увяли, другие - свежи и благоуханны. И тишина. Людей немного, они тихие и печальные. Как-то непринято шуметь на кладбище.

Уже больше часа я сидела у родной могилы, глядя на фото в рамочке. Мои самые дорогие, самые любимые люди. Мама, папа и доченька. Вам хорошо, вы вместе. А я одна. Зачем вы меня оставили? Я уже давно перестала плакать и отпустила их в другие дали. А сегодня слезы вновь наворачиваются на глаза. И все, что было, словно было вчера.

Стоял май. Дурманящий запах сирени обволакивал всю округу, проникал в открытые окна квартиры. Я только что вернулась домой после очередного заседания. Близился конец учебного года, погода радовала, и настроение было прекрасным. Дома никого не было, муж повез всю семью на дачу. Я тоже собиралась туда ехать и складывала сумку. Когда зазвонил телефон, почему-то тревожно екнуло сердце. На другом конце сказали:

- Здравствуйте. Я из полиции, старший лейтенант Степанов. Вы Валентина?

- Да.

- Представьтесь полностью, пожалуйста.

- Валентина Сергеевна Ивашина. А в чем дело?

- Кем вам приходится Костромин Сергей Петрович?

- Это мой отец. Да что случилось-то?

- Найден труп с документами на имя Костромина. В кармане был сотовый. Мы звонили по нескольким номерам, ответили только вы.

- Подождите, подождите. Вы хотите сказать, что папа мертв? Этого не может быть!

- Возможно. Не могли бы вы приехать на опознание?

- Куда?

- В городской морг.

-Хорошо. Сейчас выезжаю.

Я не верила, что это может оказаться папа. Они ведь все вместе на даче. Но, все же собралась и поехала. Всю дорогу звонила на мобильные. У мужа было выключено, остальные не брали трубку.

- Связь плохая или не слышат, - говорила я себе, - наверное, что-то делают на улице, а телефоны в доме оставили.

Уговоры и объяснения не помогали, и, когда приехала в морг, была взвинчена до предела. Там я их и увидела. Всех, кроме мужа. Уже после выяснилось, что он запил с приятелями и ни на какую дачу не поехал. Заруль сел папа со своим больным сердцем. По дороге оно у него и остановилось. Папа умер прямо за рулем, машина выехала на встречку, а тут груженый КАМАЗ. Все погибли мгновенно. Про это я узнала потом из рассказа следователя. А когда увидела всех с бирками на больших пальцах ног, думала, умру там же. Очнулась в больнице. Врачи спасли меня, а моя жизнь рухнула впервые. Мужа простить так и не смогла, и вскоре мы развелись. Разменяли квартиру. Так я и оказалась хозяйкой той самой однушки, где моя жизнь рухнула во второй раз.

С того черного дня прошло три года. И вот я сижу у дорогой могилы и умираю снова.

Вдруг будто теплая рука коснулась моих волос, погладила, вытерла с глаз слезы. Волна нежности затопила меня, и это были не мои чувства. Я четко ощущала, что ласка идет извне, окутывает меня защитным покрывалом, проникает внутрь и согревает мое почти мертвое сердце. От этого оно вдруг ожило, застучало ровно и сильно. Стало разгонять по венам и артериям остывшую кровь.

И зазвучали голоса. Сначала подумала, что пора мне уже собираться в желтый дом. Но голоса были такие знакомые, такие любимые! Стало ясно, что вреда от них не будет. Ну, не могут они причинить мне вред!

- Доченька, - мамин голос дрогнул и сорвался, - Дорогая моя. Мне так жаль, что жизнь с тобою так сурова. Это твое испытание.

- За что, мама, за что мне все это? - сказала я мысленно. В самом деле, с призраками говорить вслух как-то дико.

- Не думай об этом. Значит, так надо. Бог дает ровно столько испытаний, сколько человек может выдержать. Ты сильная.

- Но мне от этого не легче. Жить порой не хочется. Почему вы оставили меня одну?

- Так получилось, детка. Глупо, наверное. Однако, ничего не исправить. Но ты еще можешь не наделать глупостей.

- О чем ты, мама?

- О моей сестренке, - зазвенел детский голосок. Я и сегодня узнала бы его из тысяч других голосов.

- Кристиночка, доченька. Я так скучаю! Я так тебя люблю!

- Я тоже тебя люблю, мамочка. И сестренку люблю.

- О какой сестренке ты говоришь? У меня больше нет детей.

- Будет, будет, - зашелестели голоса. Теперь в женский дуэт вплелся и папин голос.

- Доченька, - это снова мама, - бог дал тебе такой подарок, дитя, не гневи его дурными мыслями. Этот ребенок - божье благословение.

- Но, мама, если вы все знаете, то знаете и кто его отец. И как он поступил со мной,тоже знаете.

- Знаем, милая. И он получит свое наказание. Открою тебе секрет: этот человек твоя судьба.

- Он не человек!

- Все равно душа божья.

Голоса замолчали. Молчала и я, переваривая сказанное. Было оглушающе тихо, только какая-то вредная пчела жужжала над ухом. Неужели мои любимые души ушли?

- Вы здесь? Мама!

- Пока здесь, но нам пора уже уходить.

- Подождите. Хочу еще спросить. Отец ребенка инопланетянин. Что если родится нечеловек? Какая-нибудь неведомая зверушка?

- Глупышка! - мама засмеялась. - Раз вы совместимы и смогли зачать дитя, значит, вы очень похожи генетически. Ничего не бойся.

- А я боюсь. Боюсь, что не буду его любить. Из-за отца.

- Ерунда! - Я прямо увидела, как мама энергично машет рукой, будто отгоняет надоедливую муху. Так она делала всегда, когда сердилась.

- Все у вас сложится хорошо. И ребенка ты любить будешь, уж я-то тебя знаю. Кстати, его отца тоже. Только верь. А теперь нам пора.

- Стойте! Стойте! Неужели все? Вы больше не придете?

- Мы будем за тобой присматривать. Прощай.

- Мамочка, береги сестренку, - голос Кристины был еле слышен.

Ушли. И снова я одна. Одна? Почему? Со мной мое дитя. Девочка, как сказала Кристина. Что ж, завтра пойду к гинекологу. Становиться на учет.