СМЕРТЕЛЬНАЯ РЕКЛАМА глава 6

Я открыл дверь в кабинет без четверти восемь, а Григорий уже сидел за столом, рассматривая какие-то документы. Денис Егорович, наш эксперт пил кофе, меряя кабинет шагами.

- Вы уже работаете? - спросил я, снимая пальто. - Похвально! Но думаю, ничего хорошего ваше бдение мне не сулит. Выкладывай все как на духу. - попросил я Бруткова, усаживаясь на краешек стола.

- Мы нашли части тел, принадлежащих одиннадцати девушкам. - начал он. - Их хозяйкам на момент убийства было от шестнадцати до двадцати пяти лет.

- А когда они были убиты? - спросил капитан. - В течении месяца-двух они подверглись оперативному вмешательству — проще говоря, все до одной были живы, когда им отрезали конечности.

- Мама дорогая! - не смог сдержаться Григорий. - Это что же получается, их пытали что ли?

- Не совсем! - эксперт почесал затылок. - Это настоящие операции — проведены профессионально. И в крови жертв обнаружен большой концентрат алкоголя. Предупреждая твой, Борис, вопрос, - он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, - его использовали вместо наркоза.

Я внимательно слушал, пытаясь соотнести и собрать факты воедино.

- Мне не понятны мотивы, непонятны действия… вообще все непонятно. - заметил я. - Ты, Денис Егорович, хочешь сказать, что этот кто-то заманивал девушек, отрезал им конечности, потом складировал в мешки и развозил по городским мусорным бакам? Вообще - бред сумасшедшего!

- Могу предположить лишь, что какие-то части были использованы в непонятных пока целях. - Брутков подумал немного и продолжил. - Если бы наш маньяк просто бесцельно четвертовал свои жертвы, то скорее всего, мы нашли бы все пары конечностей. Однако в мешках мы не находим тел и голов, и отсутствуют допустим рука или нога, или палец…

- Трофей на память?

- Может и так, решать тебе! Я лишь констатирую то, что мне досталось.

- Значит мы ищем ублюдка, который собирает экзотическую коллекцию. Небось спиртует в банках. А потом ставит в шкаф и любуется?!

- Жесть какая! - капитан брезгливо икнул. - Может продает для институтов каких-нибудь.

- Что скажешь, Денис? - мы враз повернулись к нашему эксперту. - Может такое быть?

- Да нее. - протянул тот. - Какой уважающий себя институт будет так приобретать себе наглядные пособия? А в подпольном заведении никто и учиться не будет! Документы не подделать. Если только это не съехавший с катушек хирург-самоучка! - он вытер пот со лба. - Даже нехорошо стало, от таких прогнозов. А если это хирург, то почему только девушки? Ему бы должно быть все-равно, какого пола у него экспонат. Я наверное пойду - что-то у меня воображение разыгралось — неделю спать не смогу.

- Ага! А нам не дурно?! - вспылил Одинцов. - Тварь, которая не хочет или не может учиться как подобает, официально, решил заняться творчеством! Сколько еще нам ожидать сюрпризов?

Брутков пожал плечами и быстро удалился, оставив нас размышлять.

- Что-то мы упускаем из виду, Гриш. Но как нам ухватить ту ниточку, которая приведет нас к клубку?

Тот пожал плечами.

- Что будем делать дальше? - спросил он, приготовившись записывать указания.

- Будем ждать экспертиз ДНК. А пока наведаемся в дома, где обнаружили те злополучные баки. Может кто-то что-то видел, но не придал значения или боится открыться — не все же такие сознательные, как та тетка! Давай наметим маршрут, чтобы не пересекаться, перекусим, и в путь...

К обеду секретарша и наша помощница Наденька принесла свежие газеты, и я с волнением развернул первую страницу — так и есть, моя заляпанная грязью рожица с выпученными глазами и перекошенным ртом красовалась под живописным заголовком «Мусора или мусорщики — кто они, наши доблестные охранники правопорядка?». Я сжал челюсти до зубовного скрежета.

- Ну погодите, борзописцы! Вы еще не знаете меня! Я ж могу и…

- Да перестаньте, вы, Борис Петрович! Плюньте на все!

- Ага, - злился я, - в самое темечко и плюну! Набери-ка нашего гения «кодекса и законов» Смирнова, пусть пошерстит газетку на предмет правонарушений. Наверняка грешки водятся. Не могут не водится. Да не помешает присобачить штраф под миллиончик, да дернуть руководство за одно место. А этот тираж — на свалку. Туда, где мы вчера интервью давали.

- Ой, боюсь, не много того тиража осталось — новость-то незаурядная, раскупили поди все.

- Ну так пусть поторопятся оперативнички, что осталось по-быстренькому изымут из киосков… Да, чуть не забыл — передачу тоже не допускать до эфира, пока сам лично не отрецензирую.

Когда с обедом было покончено, мы разделились на районы и отправились опрашивать свидетелей, искать очевидцев и пытаться хоть что-то разузнать у жителей.

Обход соседей занял больше времени чем мы рассчитывали. Рабочий день еще не закончился и многие квартиры пустовали. Пришлось наведываться к жильцам еще и еще раз, пока хозяева не появлялись дома и те, кто нехотя, кто с большим энтузиазмом, отвечали на наши вопросы. Были и такие кто во имя собственного пиара или шутки ради несли откровенную околесицу, выдумывая на ходу то, чего не было и не могло быть на самом деле, лишь бы привлечь к себе внимание. Отделить правду от лжи было трудно. Но и дело, которое мы расследовали было нетривиальным.

Время наступило предновогоднее, люди уже начинали «тренировку спиртным» и многие были, что называется - в стельку. Мне потребовались все мои нервы, чтобы уяснить окончательно — никто ничего не видел, а значит время потрачено зря. Все заняты предпраздничными приготовлениями и что делается вокруг никого, в общем-то, не волнует.

У Григория наблюдалась та же картина. Провозившись до темноты, мы отправились в отделение, подвести итоги дня. Согрев чайник, оба с аппетитом поглощали остатки печенья и грели руки на батарее, когда нам доставили акты экспертиз ДНК. Опознали лишь один труп, вернее его часть. И совпадение оказалось для меня шокирующем. Правая рука принадлежала дочери моего школьного друга — Жанне Антоновне Рябовой.

В груди сдавило. Вот только пару дней назад мы с ним говорили о девушке, и я предложил ему помощь в ее поиске. Однако папа предпочел поехать на переговоры в столицу. Что это — отцовская беспечность и расчет на авось или богатеи всегда твердо уверены, что с ними ничего плохого не случиться?

В любом случае, сообщить ужасную весть должен был я, как его старинный друг. Взяв служебную машину, я назвал нашему шоферу адрес. Говорить не хотелось, от волнения и страха за реакцию Тошика сводило скулы, и я лишь показал рукой, чтобы Михалыч молча отвез меня по указанному адресу.

Через полчаса мы остановились у высокого глухого металлического забора, и я нажал на звонок, слушая, как бешено колотится мое сердце.

«Может стоило мне захватить бутылочку? - мысленно спросил я себя. - Хотя наверняка в таком доме найдется что выпить».

Я еще и еще раз перебирал слова, которые намеревался произнести, когда лязг открываемого запора прервал мой внутренний диалог. Худой высокий мужчина отворил массивную створку ворот и впустил меня внутрь.

- Вас ожидают в гостиной! - сообщил он и направился к дому.

Войдя во двор я был поражен. Даже при свете луны я видел, как он был вычищен. По обе стороны тщательно подметенной дорожки стояли мраморные статуи, на которых не было ни снежинки, ни пятнышка, а чуть дальше скрывалась живая изгородь вечнозеленых кустов, подрезанных несмотря на морозы, идеальными полукружиями.

Мы остановились перед парадным входом в дом. На террасе горели фонари на старинный манер, отбрасывая таинственные желтоватые блики на пол и резную деревянную балюстраду дома, вдоль стены выстроились диваны и кресла, покрытые меховыми накидками, поверх которых громоздился ворох расшитых кружевами подушечек, и больших и маленьких. Двойные двери внутрь дома были широко распахнуты.

Я, следом за работником, поднялся по ступенькам крыльца с резными кованными перилами и оглянулся, чтобы еще раз бросить взгляд на роскошный двор, где темные большие ели уже были наряжены к новогодним праздникам. За зеленым забором располагалась беседка, которая скорее напоминала летнюю кухню с камином и барбекю, так же опутанная гирляндой, больше напоминающую мелкий переливающийся всеми цветами радуги дождь, свисающей до пола.

Мы вошли в просторный холл и не останавливаясь пошагали дальше по широкому длинному коридору. Все стены были увешаны абстрактными картинами веселых тонов, с аляповатыми бесформенными штрихами и фигурами. Мне вспомнилось новомодное слово — арт-дизайн, и либо я ничего не понимаю в современной живописи, либо это направление каким-то неведомым образом делает помещение кричащим, вульгарным и дешевым. Но здесь скорее всего сыграла дань моде, нежели подобный декор соотносился со вкусом хозяев.

- Это дизайнер посоветовал сделать такой выбор? - спросил я у мужика, и тот удивленно подняв брови, утвердительно закивал головой.

Ну конечно, я не мог себе представить Тошу, с его бандитским прошлым, теперь солидного бизнесмена, который выбрал бы такое художество у себя дома.

- Что, хозяин редко бывает дома? - вновь спросил я, чтобы подтвердить свои умозаключения. И вновь удивленные глаза и кивок. Ну а как иначе. Да ему, погруженному в работу, в поездки, договора, совещания, до лампочки все эти навороты — жена и дочь довольны, ну и ладно! Вот только в погоне за прибылью, он проворонил самое дорогое — благополучие и доверие дочери. И даже сейчас, выбрав поведение значимого и солидного человека, он не ринулся мне на встречу, хотя я предупредил его о своем приезде, а продолжал ждать у себя в гостиной. А его жена? Она же мать. Неужели ее холодность и привычка быть превыше чувств, не дает ей возможности броситься ко мне с расспросами. «Держать лицо» - вот как это называется в таких кругах. Да только это единственный ребенок в семье, и кому достанется теперь вот это все?!

А как бы я повел себя на их месте? А Вера?

Мы уперлись в белую резную дверь и я чуть замешкался, собираясь с силами чтобы сказать те ужасные слова, которые я собирался произнести.

- Вы можете войти! - шепотом сказал мужчина и быстро удалился, стараясь, чтобы его шаги были беззвучными.

Я постучал.

- Войдите! - услышал я дрогнувший голос из-за двери, и судорожно распахнул дверь.

Я попал в комнату, настолько роскошно обставленную, что в изумлении замер на пороге. Тут было все, что может позволить себе миллионер. Огромный кожаный диван с многочисленными подушками, расшитыми золотом, громоздкие мягкие кресла, телевизор во всю стену. Резной бар, за стеклом которого угадывалась коллекция дорогих вин. Настоящий камин, в котором играло жаркое пламя и пушистый ковер в светло-коричневых тонах, в ворсе которого почти утонули мои ноги.

Анатолий и его жена сидели рядом на диване и не двинулись с места при виде меня. Лишь глаза обоих следили за каждым моим движением.

Я не стал тянуть и сразу, вместо обычного приветствия, проговорил:

- Мы нашли отрезанной правую руку вашей дочери. - я не стал углубляться в подробности. - И с уверенностью в девяносто процентов могу заявить, что рано или поздно найдем и тело. Все говорит за то, что ваша дочь мертва.

Анатлий тихо хрюкнул. Красные пятна, которые выступили у него на лице, говорили о том, что он не ожидал услышать такую весть. Мужчина украдкой бросил взгляд на жену, и подбородок у него мелко задрожал. Жена же напротив, сидела как застывший истукан - прямая напряженная спина, руки, сжатые в кулаки, и лишь в глазах сверкнула влага. Однако выражение ее лица почти не изменилось, может губы только сжались плотнее.

«На работе ты суровый и властный босс, а дома — целиком и полностью находишься под женским каблуком. — мелькнула мысль. - Еще несколько дней назад, на школьном дворе ты откровенничал о дочери, и кажется сказал, что тебе все надоело! - вспомнил я. - Теперь я тебя понимаю. Даже в родных пенатах ты должен «соответствовать».

- Вы уверены? - сухо спросила она.

Я протянул ей акт экспертизы. Женщина как-то уж слишком быстро выхватила его у меня из рук и впилась в текст глазами. Тоша сидел неподвижно, следя глазами за выражением лица жены. Дыхание ее участилось, ноздри хищно раздулись, но это длилось лишь мгновенье. Уже через секунду она взяла себя в руки

- Знаете, - не выдержал я, огорошенный и потрясенный. - мне жаль не столько вас, сколько вашу Жанну. Ну какие вы к черту аристократы. Я знал вас, когда вы оба были выходцами из коммуналок и считали каждый рубль, чтобы купить еды. Но даже тогда, вы были более человечны. Когда ты, Толик, воровал и грабил людей в подворотнях, когда открывал свой первый кооператив, и убивал на «стрелках» конкурентов, я покрывал тебя, потому что уважал. А теперь деньги застили вам глаза?! Не стройте из себя великосветских князей — интеллигентами не становятся, им рождаются. Это выглядит наигранно, театрально и нелепо! Глупо и противно! Когда я сюда вошел - завидовал вашему статусу и богатству, и даже гордился, что когда-то учился в одном классе с тобой. - я слегка склонил голову в сторону старого друга, - А сейчас думаю, что жизнь воздала вам по заслугам. Ну чем вам гордиться-то? Деньгам, которые ты, Тоша, сделал на крови, в бандитских разборках… Или тем, что облапошивал людей?! - глаза у меня защипало, к горлу подкатил комок. Я больше не мог произнести ни слова, поэтому лишь горестно кивнул головой и стремительно вышел из этого, ставшего таким неприятным, дома.

Лишь за воротами я смог вдохнуть морозный воздух полной грудью. Потом сел в машину и стал ждать, сам не зная чего.

Наверное мне просто хотелось, чтобы что-то произошло — крики, плач, скандал, наконец. Но все было тихо. Так же мирно мигали лампочки на елке, так же безмолвно было в доме. Лишь погас свет в гостиной, и через несколько секунд зажегся на втором этаже. Сквозь незашторенные окна было видно, как хозяйка дома подошла к зеркалу и протерла губкой лицо. Потом скрылась в глубине комнаты и появилась вновь уже в халате и с полотенцем на голове. Она задвинула занавески, и вскоре погас свет.

- Поехали! - приказал я шоферу, и подняв воротник, притворился спящим, чтобы Михалыч не приставал с расспросами.