ГЛАВА 4

— Ну, как ты, милая моя? Скучала? Я тоже.

Кира наконец добралась до своей квартиры, открыла дверь, зашла, бросая сумку на пол. Кошка сидела прямо у порога и осуждающе смотрела на нее, вот она прямо чувствовала, что даже животное знает, чем она занималась в лесу.

Гаишник, остановивший ее на дороге, долго вчитывался в документы, потом вглядывался в лицо и искусанные губы, а еще засос на шее. Для приличия спросил, все ли у нее хорошо, на что Кира ответила, что все просто сказочно. Но стыдно было неимоверно. У нее засосов не было с десятого класса, когда одноклассник Леха увлекся, за что потом схлопотал по морде.

— И не надо на меня так смотреть, — разговаривать с Офелией было привычно, самый благодарный слушатель, хотя было видно, что кошка ее чаще осуждает, но снисходительно терпит.

Кошка для приличия подошла, потерлась о ноги, ушла и села у пустых мисок.

— Да, пожрать-то ты всегда готова. А вот войти в положение — нет.

Кира положила кошке корма, пошла в ванную, посмотрев на себя в зеркало, замерла. Медленно сняла шорты, мышцы все еще помнили тот болезненный спазм, а внизу живота все снова сжалось лишь при одном воспоминании. Странно устроен организм, ты вспоминаешь, мозг посылает сигнал органам, и ты снова чувствуешь. Толчки, пульсацию, удовольствие.

Сняла майку, соски торчали, на правой груди тоже засос, провела по нему пальцами, заметила, как они дрожат. Встала под горячий душ, хотя всю дорогу хотела под холодный, чтобы освежиться и прийти в себя. Но тело колотило, как в ознобе, словно она заболела, подцепила какой-то вирус, болезнь.

Этот мальчишка точно был носителем ее вируса.

Когда все пошло не так? Как она это пропустила? После фразы, что Ян такой большой, а все еще верит в сказки, или после того, как он поцеловал ее? Казалось, что это уже не имеет значения. Уже тогда не имело.

Поцелуй мужчины, который берет то, что он хочет.

Настойчивый.

Наглый.

Дерзкий.

Как он сам.

Ей бы оттолкнуть, ведь она же не такая, она соткана из тонких материй, но нет, мозг отключился. Инстинкты, ощущения — настолько острые, что больно. Села на дно душевой кабины, откинулась на стенку, прикрыла глаза.

— Какая же ты вредная, словно колючка.

Снова целует, кусает губу, а Кира отвечает, хватаясь за шею Яна. Кусает в ответ, лижет языком. Его руки уже под ее майкой, на ее груди, пальцы перекатывают соски, чуть оттягивая их. Кира стонет, прижимается плотнее.

— Вот же черт… — Сам стонет ей в губы.

Ян подхватывает ее под ягодицы, куда-то несет, Кира чувствует теплый металл под собой, а с нее уже снимают майку. Болезненный поцелуй на шее, он так сильно засасывает кожу, что точно останутся следы, но сейчас это не важно.

— Почему ты так пахнешь?

Яна ведет в сторону, снова запах этих цветов, он въедается в поры и в легкие. Грудь идеально ложится в его ладонь, она небольшая, с припухшими сосками, он втягивает их губами, ему хочется сожрать эту девчонку. Она сама стягивает с него футболку, прохладные пальцы чуть касаются горячей кожи, а ему этого мало. Всего мало.

— Пойдем, крыша реально едет.

— Куда?

Кира ничего не понимает, потому что ей не дают прийти в себя. Его руки, губы, они везде. Его так много.

— Тут рядом.

Снова подхватывает под попку, открывает дверь какой-то белой машины, она большая и высокая. Точно, Ян приехал на ней. Ее бросают на сиденье, тут же расстегивают шорты и стягивают их вместе бельем.

— Черт, черт, черт! Детка, ты настоящий соблазн.

Кира приподнимается на локтях, смотрит на парня, стоящего в открытых дверях машины, его грудь тяжело поднимается, на шее пульсирует вена. Ян жадно рассматривает ее, а она совсем голая, раскрытая, он забирается в салон, снова целует, притягивая к себе. Пальцами трогает ее между ног, Кира уже вся мокрая, возбужденная.

— Боже мой… а-а-а… а-а-а…

Стонет, двигает бедрами навстречу, Ян отрывается от нее, встает на колени, насколько позволяет высота салона, тянется к «бардачку» через сиденье, достает презерватив, надрывает зубами упаковку. Спускает шорты, член стоит, бордовая головка блестит. Они оба смотрят на то, как он ловко раскатывает по члену тонкую резину.

Снова наклоняется, целует грудь, что-то шепчет, Кира раздвигает ноги шире, сгибая колени. И почему у нее нет даже мысли о том, чтобы отказать, чтобы сказать «нет»? Ведь наверняка в этой машине вчера и завтра будут кого-то трахать, этот парень будет также умело натягивать презерватив, а потом кого-то натягивать на свой член. Но нет, ни одной мысли, словно ее отключили, словно рядом с ним стоят глушилки на ее рациональные мысли.

— А-а-а… сука…

Кира стонет, даже выражается нецензурно, когда он входит в нее. Большой, напряженный. Входит сразу до конца, так неожиданно, до боли и удовольствия растягивая ее.

— Какая же ты узкая. Ненавижу резинки, потом будем без нее. Хочу чувствовать тебя.

Но Кира опять не слышит этого, потому что то, что с ней происходит, это что-то невероятное. Все ее мужчины до этого были гораздо меньших размеров, ей не хватало именно этого, того, что происходит сейчас. Наполненности до предела.

Толчки резче, Ян подхватывает ее под ягодицы, чуть меняя угол, проникает глубже, а она кричит в голос от удовольствия, накрывающего ее.

— Еще… еще, малыш… еще… да-а-а!..

— Да, сладкая, кончай, кончай, детка.

Кира царапает его плечи, оставляя на красивых узорах татуировки багровые следы, тело горит, внизу все пульсирует, крутит вихрем наслаждения. Она так быстро еще не кончала никогда. Она вообще так не кончала никогда. Выгибает спину, всхлипывает, тело колотит, скручивает узлом, вся мокрая, сердце выпрыгивает из груди.

— Вот же дьявол.

Яна самого трясет, еще пара толчков, и он следует за ней, выплескивая сперму в презерватив, а сам чувствует, как она сжимает его изнутри, словно тисками, все еще кончая на его члене. Тяжело дышит, смотрит в лицо девушке, она закрыла глаза и приоткрыла искусанные им губы. А в воздухе — запах секса и тех цветов.

У него еще не было таких девчонок, таких, чтобы так крыло и срывало планку в один момент. Когда он увидел ее, было забавно наблюдать за тем, как она строит из себя независимую и неприступную. Ян лишь улыбнулся, но то, что она ему позвонила через час, было судьбой, никак иначе.

— Как тебя зовут?

— Что?

Кира открыла глаза и с непониманием посмотрела на него, в его голубые глаза с синими лучиками.

— Ты не сказала мне своего имени, детка.

— Только давай без этого пошлого «детка».

— Хорошо, детка.

Он улыбался, наглым образом скалился, все еще находясь в ней.

— Кира, меня зовут Кира. И слезь с меня. Ты тяжелый.

— Совсем недавно тебе было не тяжело. Ты так орала, что я чуть не оглох.

— Паршивец.

— Что, детка?

Теперь Ян засмеялся, но все-таки вышел из нее, снял презерватив, выкинул в траву.

— Дай мои вещи, ты где-то там раскидал их по всему лесу.

— Хорошо, детка.

Кира даже не пыталась прикрыться, когда брала вещи, заметила, что дрожат руки, быстро начала одеваться. Ян ушел смотреть ее колесо, а ей жутко захотелось курить, а лучше выпить. Припасть губами к горлышку бутылки с водкой, влить в себя дозу анестезии, чтобы потом очнуться и ничего не помнить. Пригладила растрепанные волосы, сняла с руки резинку, собрала их в высокий пучок.

— Сумасшествие какое-то.

Ян возился с колесом, а Кира пыталась собрать себя в кучу. Она потом пыталась это сделать всю дорогу домой, выходило плохо. Сейчас она сидела под горячим душем, а тело все еще помнило его ласки, болезненные поцелуи и яростное вторжение.

Опустила руку между ног, накрыла возбужденную плоть, прикусила губы. Несколько движений по набухшему клитору, она кончает, сжимает ладонь в кулак, до боли впиваясь ногтями в кожу, громко стонет.

— Черт…