Глава 3. Первая влюбленность

– Ну и?

– Что «ну и»? – обернулся я к соседке.

– Как прошли занятия? Что делали? Много людей? Интересно было? Вы только историей занимались? – завалила меня вопросами подруга.

– Хорошо. Проходили правление Ивана Грозного, нет, было немного. Да, интересно. Конечно, только историей. Чем еще можно заниматься?

После своего ответа, я ощутила сильный укол локтем в бок.

– Вот ты, а! А ты знала...

Договорить она не успела, как в класс зашел преподаватель по математике и началась пара. После большого перерыва будет пара Истории Запада, которую вел также Игорь Дмитриевич.

Вчера я долго ворочалась и никак не могла заснуть. Мне казалось, что локоть все еще чувствует грубость ткани джинс, а ноги горят от мимолетного прикосновения рук. Возможно, это разыгралось мое воображение, но я не спешила делиться своими с подругой, насколько близки бы мы не были, я боялась, что она меня засмеет.

Я смотрела на часы над доской и следила за стрелками, как они медленно тикали, завершая минуты. Ноги в нетерпении отстукивали непонятный ритм по полу. Ручка постоянно крутилась в руке, выдавая мою нервозность.

Его волосы наверняка были очень мягкими. Они так красиво лежали волнами, будто он их специально каждое утро укладывал. На солнце они слегка переливались рыжиной, точь-в-точь как в описании Аполлона.

– Эй, ты чего? – ткнула меня ручкой Ира.

– Что?

– Ау, ты в каком лесу потерялась? Никифорова вот уже как минут двадцать дала задание, а ты витаешь где-то.

Я заглянула в тетрадь подруги и быстро переписала решение. В отличие от меня, Ира была чуть более подтянута в естественных науках, и бывало помогала мне с решениями задач. Я скрывала от матери этот факт, так как боялась ее осуждения. В обмен, я помогала подруге с другими предметами, с которыми у нее совсем не ладилось.

На большой перемене мы стояли около аудитории и меланхолично жевали свои принесенные бутерброды. Мы, как дети не очень обеспеченных семей, старались как можно реже тратить деньги на ненужные вещи. Если есть возможность самим готовить еду дома, то почему бы не воспользоваться шансом?

– Знаешь, устала я до чертиков, – сказала мне Ира с набитым ртом. – Хочется мне на свиданки бегать с парнями, а все некогда. То работа, то учеба. Сдохнуть хочется от скуки... Вон весна на улице, ребята во всю милуются, а я как прокаженная… и ты тоже!

Я прожевала еду.

– А что я? Я довольна своей жизнью, – ответила я ей.

– Ну-ну. Довольная она своей монастырской жизнью, – слишком громко фыркнула она. – Запретный плод сладок, Марфуша, один раз попробуешь, уже не захочешь остановиться. Знала бы ты, какое это удовольствие...

Мой щеки зарделись от непристойных мыслей. Ира не раз намекала мне на отношения с противоположным полом и даже на более глубокие, нежели простые объятия или поцелуи, но я все отмахивалась. У меня другой путь в этой жизни.

– Эх, секса хочется...

Я поперхнулась кусочком хлеба и чуть не выплюнула его на подоконник. Подруга участливо посмотрела, вздохнула и принялась постукивать мне по спине. Прокашлявшись, я восстановила свое дыхание.

– Что ты как маленькая девочка? Будто мама с тобой об этом не разговаривала.

Мама и вправду со мной о таком не разговаривала. Говорила, что это большой грех. Что только испорченные девицы занимаются такими бесстыдствами до свадьбы. Главное – это беречь свою честь, не отдавая ее направо и налево, ведь блуд и прелюбодеяние самые позорные грехи, которые может совершать человек.

– Полегчало? – она протянула мне бутылку воды.

– Да, спасибо.

– Ой, Марфуша, мужика тебе надо…

Я в тот момент стояла замерев, и смотрела на нее тупым взглядом, в голове мелькали мысли со страшной скоростью, но я не могла ухватиться ни за одну из них, чтобы хоть что-то ответить на высказывание подруги.

Мы познакомились четыре года назад, как только она перевелась к нам в школу. Со мной никто не хотел дружить, и вдруг новая девочка с криво заплетенными косичками подсела ко мне, после этого мы стали не разлей вода.

Она так и не знает, какая сложная ситуация у меня дома и как обстоят дела с моим распорядком дня вне учебы. Не знает, что мама запрещает общаться с мальчиками. Запрещает долго сидеть в интернете. Запрещает смотреть фильмы с категориями шестнадцать плюс. Запрещает носить вещи выше локтя и колена. Краситься тоже нельзя. Подстригать волосы – только дома, и то, не больше трех сантиметров.

– Что ты думаешь о нашем новом профессоре? Горяч, а?

Как понять, что он горяч?

– Не знаю...

– Ой, да ты как Незнайка, что ни спроси, ты вечно не знаешь. Мужик… он либо горяч, либо нет. Вот Игорек наш, горячее некуда. Смотри какие плечи, руки, а представь, как он тебя этими ручищами прижимает стене и…

Дальше я слушать не стала и рванула в аудиторию, где уже сидел тот самый… горячий Игорь Дмитриевич. Я потупила взгляд и как можно быстрее добралась до своего места. Следом влетела хихикающая Ира и на всю аудиторию крикнула:

– Здрасьте, Игорь Дмитриевич!

Энергии и жизнелюбие ей не занимать.

– Присаживайтесь, ребята. Здравствуй, здравствуй.

Я исподтишка посмотрела на профессора. Сегодня на нем была черная футболка со стоячим воротником и темные джинсы. Может даже те, что были на нем в тот раз. Футболка позволяла рассмотреть его красивые крепкие руки с выступающим венами. Я снова вспомнила про слова Иры и поспешно отвела взгляд. Не хватало мне еще этих неприличных мыслей!

В аудитории было жарко и я подумала, что зря надела кофту. Но она была любимой, и я ее надевала только по особым случаям. Кофта ничем не отличалась от других, но Ира говорила, что цвет очень хорошо оттеняет мои глаза.

Всю пару я чувствовала, как он задерживал на мне взгляд. Возможно, мне это показалось, и я бы хотела, что это было действительно так! Но я не уверена, потому что наши взгляды пересеклись несколько раз. Мне казалось, что он читает лекцию лишь мне одной.

Впервые материал пролетал мимо моих ушей, даже ни на секунду не задерживаясь в голове. Мои мысли лишь были о том, как его красиво очерченные губы произносят различные слова и предложения. Они были такими полными и розовыми. Еще очень четко выделялся желобок над верхней губой.

Как-то раз я слышала, как две пожилые женщины обсуждали, что чем ярче выражена впадина над верхней губой, тем сильнее… репродуктивная функция у человека. Услышав такое, я быстро сбежала от них. Это было одновременно стыдно и волнительно.

– Николаева, к возникновению какой цивилизации привели завоевания Александра Македонского?

Я медленно приподнялась, одергивая рукав как можно ниже. На меня смотрел суровым взглядом Игорь Дмитриевич, сцепив руки за спиной. Некоторые ребята с первых парт обернулись на меня. Я поняла, что прослушала его вопрос и теперь не знаю, что ответить.

– Какая возникла цивилизация после завоевания Македонского, – прошептал мне с задних парт Вова.

Я словно воды в рот набрала. Это было недопустимо, что я во второй раз так отвлекаюсь на парах, думаю, о чем угодно, кроме учебы. Мне было неимоверно стыдно за свое поведение. Мама бы точно отругала меня за свою невнимательность.

– Николаева?

Профессор приблизился ко мне. Он был выше меня на две головы и мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него, но в этот раз мой взгляд упирался в край парты.

– Вы не знаете ответ, Марфа?

Я молчала.

– Садитесь, – сказал он, разочарованно вздыхая. – Кто ответит?

К удивлению, руки подняла Киселева Аня. Когда она поднялась, то на миг засветила своим красным нижнем бельем. Некоторые студенты даже приподнялись, чтобы рассмотреть это.

Ее ответ был верным, отчего мой желудок сжался. Игорь Дмитриевич просто отвернулся от меня и спустился к ней. Его удовлетворительный кивок, заставил мне на минуту возненавидеть Аню. Я испугалась своей внезапной вспышкой ненависти, и мысленно отругала себя. Никогда в жизни я не могла себе такое позволить! А тут, мало того, что сама не ответила на вопрос, еще и рассердилась на другого человека.

После пары, я вместо того, чтобы пойти за Ирой, подошла к профессору. Он даже не взглянул, когда я оказалась рядом.

– Я просто растерялась, – сказала я.

– От чего? – спросил он, так и не подняв голову.

– Я думала о другом, вместо того, чтобы внимательно слушать Вас.

Он сложил свои конспекты в портфель, а затем все же посмотрел.

– Я больше так не буду.

Боже, как же вышло по-детски! Профессор улыбнулся и погладил меня по голове.

– Николаева, что за детский лепет? Ты для себя учишься, а не для меня. Будь внимательнее.

Он ушел, а я осталась стоять, как вкопанная. Я и в самом деле застыла, никак не могла сдвинуться. Как он мог так просто ко мне прикоснуться?

– Марфа, что застыла?

– Ир… Он погладил меня по голове...

Взрыв хохота едва не оглушил меня.

- Марфа, твою дивизию… И что? Боишься залететь? Ну, ты даешь. Погнали уже.

Той ночью мне снились совсем невероятные сны. В котором были крепкие мужские руки и мое тело без одежды. Это было очень непривычно. Я никогда такого не видела и не ощущала, но чувствовала будто все мое тело просило о большем, чем просто прикосновение к волосам.

Меня насквозь пронзали тысяча маленьких иголок, и в районе ниже пупка, было наибольшее количество. Там сосредоточилось и боль, и непонятное приятное чувство. Мне хотелось прикоснуться к тому месту, но я не смела, так как мама запрещала даже смотреть туда. Я не знала, что со мной. Почему все тело горит и хочет чего-то, что мне неведомо. Я все крутилась в кровати и никак не могла подавить свое непонятное состояние.

На утро пришли те самые дни. Мама называла их грязными, такими они и были. В эти дни я всегда чувствовала себя плохо. Мама говорила, что в этот период надо постоянно молиться. Потому что, чем больше будешь молиться, тем больше выйдет из тебя все плохое.

Меня постоянно тошнило и сильно болела спина. Я ненавидела, когда происходило такое. На биологии нам рассказывали, что это менструация. Я горела со стыда, когда проходили тему человеческой анатомии, ведь в классе были и мальчики, а учителю было все равно! После того как я рассказала маме, то пробыла дома неделю.

На утро, заметив мое состояние, мама скривила губы и со стуком поставила тарелку каши на стол, едва не расплескав содержимое.

– Ты молилась? – грубо спросила она.

– Да, – кивнула я.

– Одеяла ты знаешь где.

Также в эти дни, мне запрещалось спать в кровати. Я могла спать только на полу с тонким одеялом. Если я что-либо испачкаю, мама позже жестоко наказывала.

Средства личной гигиены она хранила в отдельном шкафчике. Она выдавала мне их, как только прошу, самой мне никогда не разрешалось брать. После всех процедур, мне приходилось полностью промывать ванную хлоркой. Также, мыться мне можно было только холодной водой, таким способом я закаляла свое тело, давая сопротивлению грязи.

В университет я пришла в плохом настроении. Еще стояла пасмурная погода.

– Марфуша! – ко мне подбежала радостная подруга и мы обнялись. – Что недовольная такая? О, смотри!

Я обернулась назад посмотреть, что ее так привлекло. На стоянке, возле машины профессора крутила Аня. Она сегодня вырядилась в такое короткое платье, что мне казалось, было видно ее нижнее белье. Высокие сапоги до колена придавали ей распутный вид.

– Небось, подкатывает, – хмыкнула Ира. – Смотри, как старается.

Мне и не надо было говорить, потому что я и так не могла оторвать взгляд от этих двоих. Игорь Дмитриевич так красиво ей улыбался, будто она подробно рассказывала лекцию по его предмету. В груди вновь становилось неприятно. Почему он мне не улыбался так, когда я отвечала ему на дополнительных занятиях? Сегодня как раз был день занятий, и думаю, что должна еще усерднее подготовиться.

– Пошли, – я сильнее, чем должна, дернула Иру за рукав и потащила ее к входу в здание.

Она не знала, что творилось у меня внутри. Да и мне самой было непонятно. Почему каждый раз, когда возле него оказывается Аня, меня этот факт так сильно выводит из себя?! С какой стати я так реагирую на него? Да еще и вижу бесстыдные сны с его участием.

К счастью, в расписании не было его пары, и я в этом видела хороший знак, я наконец-то смогу успокоиться перед вечерними занятиями с ним…

День пролетел так быстро, что я очнулась только когда прозвенел звонок с последней пары и все радостно засобирались домой. Но для меня все еще только начиналось и сердце бешено вытанцовывало какой-то нелепый ритмичный танец в груди.

В назначенное время я уже стояла перед дверью кабинета, легко постучав, я зашла. В классе было только трое учеников. Мы поприветствовали друг друга, после этого ребята сразу же уткнулись в телефоны.

– Всем привет, – поздоровался с нами Игорь Дмитриевич.

Он уже успел переодеться в другую одежду. Волосы его слегка растрепались и это было даже привлекательнее, чем идеально уложенная прическа.

После занятий я заколебалась. В тот раз, Игорь Дмитриевич сказал, что подвезет до дома, но с другой стороны, я боялась его обременять. А вдруг он подумает плохое обо мне?

– Марфа, задержись, – сказал он прежде, чем я вышла из класса. – Присядь пока, я закончу с бумагами, а потом я тебя подвезу.

Мое сердце радостно затрепетало. Просидев недолго, он собрался и подошел ко мне.

– Прошу, – он протянул свою широкую ладонь, и я уставилась на нее.

Мне хотелось прикоснуться к его ладони, но в голове звучали наставления матери о контакте с мужчинами.

– Спасибо.

Его ладонь была теплой и больше моей собственной в два раза. Мне показалось, что в момент прикосновения между нашими руками пробежало электричество. Это длилось недолго, но искра, что вспыхнула, была очень сильной и яркой.

Оказавшись в машине, я снова ощутила то странное чувство, что возникло, когда я лежала в кровати. Будто все тело пульсировало от головы до пальцев ног.

– Ты что так ерзаешь? – заметил он мое состояние.

– Простите.

– Да брось, не такой я уж старый, чтобы вечно выкать. Когда мы вне университета, можешь обращаться со мной на ты, я не против, – улыбнулся он мне, не забывая следить за дорогой.

– Хо...хорошо.

Конечно, ничего хорошего. Он же преподаватель, а я студент. Как я могу так фривольно обращаться к нему?

– Ну, что, Марфа. Как все успеваешь? И учиться хорошо, и на свидания бегаешь, а? Ты не против, если я закурю?

Я покачала головой.

– Я не бегаю на свидания...

– Что?

– Я не бегаю на свидания, – еще громче проговорила я.

Он смахнул пепел и повернул направо. Его глаза подозрительно сощурились.

– Врешь. Как у такой красивой девочки нет поклонников?

Мама говорила, что, когда люди делают что-то приятное, значит им что-то нужно от меня. Особенно те, кто просто так льстят. Но… Что может понадобиться от меня Игорю Дмитриевичу?

– Нет.

Он многозначительно посмотрел и как-то странно хмыкнул. Заезжая на остановку, он убавил громкость радио и повернулся корпусом в мою сторону.

– Нечего постоянно быть погруженной в учебу, развлекаться тоже надо, Марфа. Если хочешь, могу помочь с этим, – совершенно по-мальчишески подмигнул он.