Глава 4

Гордей

— Да я не голоден, — судорожно соображаю, как бы мне отмазаться и пойти искать ту самую пышную малышку в красном.

Меня словно переклинило. Член стоит колом, стоит ее вспомнить. А я ведь уже целую неделю без секса. Организм требует свое. Только вот раньше пышные крошки были не в моем вкусе, а теперь…

Боже мой, эти пухлые губы! А то, что она отправила меня в Нижние Прудищи, поначалу взбесило, а потом завело еще сильнее. Булочка с корицей. Ох, блядь…

— Гордеюшка, ты о чем задумался? — качает головой бабуля Виола.

— Да я сам себе завтрак сварганю, не нужно беспокоиться.

— Я настаиваю! — голос пожилой женщины пронизывает сталь. — Это не обсуждается, молодой человек. А то позвоню твоему отцу и сообщу, что ты наводишь смуту!

В общем, пять минут спустя, наспех накинув футболку, я обреченно ковыляю к домику Виолы Гавриловны, которая продолжает пиарить со всех сторон свою Машу.

А я хочу булочку в красном! И тут меня посещает идея.

— Кстати… я вчера девушку тут на подходе встретил. Такую… такую… — бормочу, чувствуя новый прилив крови к члену, — красивую.

— У нас все девушки красивые, — фыркает бабуля Виола.

— Она полненькая такая, шатенка в красном платье. Вчера из-за нее я по округе кружил. В Нижние Прудищи аж укатил, будь они неладны!

— Так Машка ж! Я тебе ее уже битый час рекламирую! — бабуся всплескивает руками. — Ты чем слушаешь? Вон домик ее рядом с моим, через улицу.

Сердце замирает. Так я сейчас иду к своей нимфе? Подрываюсь и с третьей космической влетаю на участок пожилой соседки.

— Ишь ты! — прищуривается. — Понравилась Машуня-то наша? Ты смотри, городской, обидишь ее, отцу твоему все расскажу! Она девушка видная. Абы кому я ее не отдам.

Я не обижу. Наоборот! Сделаю приятно. Очень приятно.

— Ты мне кажешься мужчиной надежным, — продолжает бабуся, но весь мой слух, как и остальные чувства, уже стекли ниже пояса.

Захожу в предбанничек. Разуваюсь. И тут же сталкиваюсь с пристальным взглядом. Машенька, значит? Сглатываю.

Она сегодня в желтом платье по колено. Пышная грудь стиснута тугой тканью. А глаза… блядь, ее глаза! Ну и не только.

— Привет, — ухмыляюсь, оторвав-таки взгляд от совершенных сисек, — Машуня. Тебя-то я и искал.

Она выглядит испуганной. Не бойся меня, малышка. За Нижние Прудищи отшлепаю, конечно. Но потом…

— Проходи, Гордеюшка. Варенички остывают. И Машуня уже заждалась.

Я бы с радостью попробовал один вареничек на вкус. Маша, словно прочитав мои мысли, густо краснеет и опускает взгляд. Так, не пялиться! Но она красивая, я иначе не могу!

— Ну что, Маша, — сажусь с ней рядом, втягиваю носом легкий аромат цветочного парфюма, — давайте знакомиться. Я Гордей.

— Для вас Мария Анатольевна, — вздергивает подбородок, я усмехаюсь.

Гордая. Сверлит меня своими огромными зелеными глазами. Ничего, оттаешь, девочка. Я всегда добиваюсь, чего хочу.

— Ну так, Мария Анатольевна, — нагло рассматриваю ее лицо, взгляд постоянно съезжает ниже, к пышному декольте, — в отпуске? Отдыхаете от мужа?

Закидываю удочку. Кольца на пальчике нет, но нужно быть уверенным, что булочка свободна.

— Машеньке ее идиот изменил! — встревает бабуся Виола. — Такой красавице! Погнала она его поганой метлой и сюда отдыхать приехала! Хорошо, что пожениться не успели.

— Изменил? — хмурюсь. — Каков подонок!

Не замужем. Ставлю галочку. Теперь-то моя булочка не скроется от меня.

Отчего-то сильно хочется найти ее бывшего идиота и подчистить лицо. Ведь взгляд булочки с корицей становится грустным. А от этого и у меня на сердце не спокойно.

— Не нужно сарказма, Гордей, — заявляет строго, — измена — это больно.

— Я знаю, — вздыхаю, — потому и говорю: подонок. Оставьте его в прошлом, Мария Анатольевна. В настоящем у вас есть я.

— Вы? Прямо-таки есть? — она отправляет в рот сочный вареник и клянусь, я сейчас опозорюсь и солью прямо в штаны на глазах у женщины своей мечты.

— Вот, сметанки возьмите, — суетится соседка, словно не замечая, как между нами с Машенькой искры летят в разные стороны.

— Спасибо, — тихо произносит Машуня.

У нее очень нежный голос, я вчера еще заметил.

Подаю сметану девушке, наши пальцы соприкасаются.

По телу проходит мощная волна возбуждения. Да я рядом с этой булочкой как озабоченный подросток!

— Да, я, — гордо выкатываю грудь, — что по мужской части нужно, обращайтесь. Прибить, починить, подлатать.

— Ничего не нужно, спасибо, — сладкая булочка не идет на контакт, но я упорный.

— Точно? Может, все-таки… — чуть двигаюсь ближе, касаюсь ногой ее бедра.

Машуня густо краснеет. Подкладываю ей еще вареников. Щедро сдабриваю сметанкой.

— Кушайте, Мария Анатольевна. А то похудеете…

А я этого не хочу, мне безумно нравятся ее формы. Я хочу и буду их трогать, тискать, мять.

Но внезапно булочка с корицей гневно сверкает глазами. Резко встает из-за стола.

— Думаете, это смешно? — тихо спрашивает, затем выскакивает и убегает.

Громко хлопает дверью. Да что я такого сказал?

— Каков идиот, — вздыхает Виола Гавриловна, — беги давай за ней!

— Понял! — подскакиваю. — Спасибо за вкусный завтрак!

Бабуся закатывает глаза, а я со всех ног несусь за своей булочкой. Да, она моя! Я понял это, только ее увидев. А Гордей Демин своего никогда не упустит.