Глава 4

Комната оказалась забита под завязку девушками в нижнем белье. Все они суетились, бегая по помещению. Кто-то сидел перед зеркалом, поправляя макияж, другие примеряли наряды.

— Чего встала? — подхватила меня под локоть густо накрашенная брюнетка с высоким конским хвостом.

При взгляде на нее казалось, что из-за длины искусственных ресниц бедняга даже веки открыть не в состоянии. А глиттер, покрывающий лицо, делал ее похожей на русалку. Веки, скулы и даже губы, намазанные крупными блестками, мерцали серебром.

— Давай шевелись! Через десять минут начало! — девица подтолкнула меня к вешалке, расстегивая на моем платье боковую молнию.

— Начало чего? — Суета, шум, обнаженные девушки, вульгарный макияж — все это в совокупности отвлекало меня от смысла происходящего. — Похоже, вы приняли меня не за ту девушку!

— Что значит “не за ту”? — рявкнула прокуренным голосом брюнетка. — Сюда бы не пустили никого, кроме артистов и приглашенных.

— Но у меня есть приглашение, — я растерянно полезла в сумочку, показывая его девушке.

Она лишь мазнула по нему взглядом и усмехнулась.

— Ты думаешь, одна такая умная? — встала она, уперев руки в бока.

— Что-то не так? — не понимала я сути проблемы.

— Приглашение на другое имя. И поверь, если бы среди гостей должны были быть женщины, я бы об этом узнала первой. Сегодня по списку только мужчины. Если думаешь охмурить какого-нибудь богача, — она окинула меня понимающим взглядом, — тогда тебе лучше поторопиться и переодеться.

— Никого я охмурять не собираюсь. Точнее, собираюсь, но совсем не для того, что вы подумали, — по факту именно это мне и необходимо: найти нужного олигарха, разрекламировать перед ним наш проект и убедить вложить в него деньги.

— Да, да, конечно! Короче, либо ты сейчас переодеваешься и отрабатываешь вечер, как остальные девочки (а охмуришь ты там кого-то или нет, меня не касается), либо я вызываю охрану и тебя вышвырнут отсюда.

— Что значит “отрабатываешь вечер”? — меня пугала такая формулировка.

— Развлекаешь гостей. Не даешь скучать.

— Это проституция? — по позвоночнику пробежал холодок. Я с подозрением осмотрела наряд брюнетки, состоящий из серебристого корсета, расшитого стразами, и чулок на подвязках.

— О нет! — рассмеялась хрипло девушка, и я облегченно выдохнула. — В этом плане здесь все добровольно.

— Что? — я чуть не поперхнулась, поражаясь тому, с какой легкостью она говорила о таких вещах.

— Да шучу. Тебе нужен кого-то из того зала? — кивнула она на стену, за которой, по всей видимости, и проходил “закрытый вечер”.

— Да. Но я не хочу недопонимания.

— Поверь мне, милая моя, — назидательным тоном заговорила девица, — внимательнее, чем сегодня, тебя никто из тех индюков слушать не будет. Так что давай переодевайся. И чем глубже декольте, тем больше слушателей ты заполучишь.

— Мне лучше уйти, — я чувствовала подвох во всей этой истории. На душе было неспокойно. Меня хотели обвести вокруг пальца и еще обставить это так, будто совершают великое благо.

— Стой! — дернула меня за руку брюнетка. — Ну выйди ты в зал, пообщайся с кем-то из мужчин и уйди домой с хорошими чаевыми. У меня девочка не пришла. И если узнают, что я пропустила сюда постороннего, у меня будут крупные проблемы. Войди в положение, — больше в ее глазах я не видела надменности или насмешки. Кажется, она действительно боялась последствий.

— Но не ты меня привела сюда, — попыталась я разъяснить ситуацию.

— Будто кому-то есть дело, — фыркнула она.

— Готовы? — распахнулась дверь, и в гримерку вошел тот самый парень, что втянул меня во все это.

— Три минуты! — ответила ему брюнетка и, не дожидаясь моего согласия, начала стягивать с меня платье, быстро застегивая на груди корсет и накидывая на плечи крохотную шубку Снегурочки, застегивающуюся прямо под грудью и оставляющую декольте неприлично открытым.

— Новый год же! — приговаривала она. — Сделай доброе дело, — подсунула вместо моих лодочек белые сапожки на шпильке, а на голову водрузила кокошник.

Брюнетка так быстро меня переодела, что я даже не успела ничего толком осознать.

— А теперь вперед!

— Но что нужно делать?

— Быть красивой, улыбаться и получать наслаждение от вечера. Праздник же! Радуйся! — подтолкнула она меня к девушкам, толпящимся возле двери, расположенной с противоположной от входа стороны.

Поток девушек подхватил меня и понес к выходу в зал. Громкая музыка из детского мультика хлынула волнами в гримерку, откуда выплывали десятки разномастных Снегурочек, снежинок и Снежных королев. Двигаясь по инерции, чтобы не упасть под ноги безумной толпе, я шагнула на сцену, тут же оказавшись в свете прожекторов. Сердце ухнуло куда-то вниз живота, растворяясь в бездонной пропасти страха.

На лбу выступила испарина, а пульс разогнался до сверхскорости. Внезапно девушки выстроились стройной змейкой и пошли по сцене походкой от бедра. Подстраиваясь под шаг основной массы, я шла, стараясь не проглотить взбешенное от страха сердце и не глазеть в зал с круглой сцены, окруженной со всех сторон зрителями. Они расположились в удобных креслах за столиками, украшенными еловыми гирляндами и елочными шарами, потягивая спиртное. Я видела, что в зале не было свободных мест. Но из-за яркого света прожектора не получалось рассмотреть лица гостей.

Девочки приплясывали, кружась вокруг себя и дефилируя по сцене под песенный рассказ о приключениях Снегурочки и о том, где она была, так, чтобы их мог рассмотреть каждый гость. Они закружили меня в каком-то безумном вихре. Кажется, ноги двигались сами, без моего на то разрешения, и я с облегчением вздохнула, когда наконец-то этот странный хоровод закончился и мы замерли, каждая на том месте, где ее застало окончание песни.

— Добрый вечер! Добрый вечер! — выскочил на сцену Дед Мороз в блестящем пиджаке. — Добро пожаловать на парад Снегурочек!

В висках стучало так, что перекрывало голос ведущего. Я чувствовала на себе скользящие, заинтересованные взгляды мужчин, сидящих в зале. Они рассматривали нас, давали оценку и примеряли на каждую из девочек желаемую роль. Все, что мне оставалось, — это верить в то, что все сказанное ушлой брюнеткой правда и со мной не случится ничего дурного. А в качестве бонуса я смогу разговорить кого-то из нужных мне людей.

Но эти липкие взгляды, жар прожектора и ощущение того, что я совершила страшную ошибку, не покидали меня.

— И мы начинаем наш аукцион! — радостно сообщил гостям ведущий.

А я замерла, чувствуя неладное.

— Стартовая цена на Снегурку номер один — тысяча долларов! — послышалось у меня за спиной.

Кого-то из девушек продавали с аукциона. Я же стояла на месте и молилась, чтобы про меня забыли, чтобы никто не захотел меня купить. И когда, будто целую вечность спустя, меня обхватила за талию мужская рука и повела вдоль сцены, я попыталась вырваться. Крепкая хватка, не дала мне сделать даже шаг в противоположную сторону.

— Посмотрите, какая красавица, — демонстрировал меня мужчинам ведущий, а я даже возразить не могла. Язык во рту онемел, и сковало челюсти. — Две тысячи! — сделанные ставки поступали ему в наушник.

В ушах зашумела кровь. Я уже не слышала его слов, чувствуя себя загнанной в какой-то кошмарный сон.

Когда мы остановились посреди сцены, мне кажется, я уже была готова грохнуться в обморок. На меня смотрели десятки незнакомых глаз. Но я почувствовала знакомое жжение на коже и направила взгляд в ту сторону, откуда меня пытались испепелить взором.

Увидела знакомый прищур и на мгновение обрадовалась. Но радость так же быстро сменилась на липкий ужас.

В зеленых глазах плясали искры, желающие мне самых страшных мучений.

Разряд. Удар. И сердечная мышца снова начала качать кровь.

— Двадцать тысяч долларов! И это очередной рекорд! — радостно объявил ведущий. — Счастливым хозяином Снегурочки номер тринадцать становится щедрый Дед Мороз за столиком номер восемь! — ликовал проклятый Санта-ведущий.

Я отыскала взглядом столик с номером восемь и почувствовала, что тону. Тем щедрым гостем оказался мой бывший.