7

Корделия и не думала замедлять шаг. Она уверенно направлялась к тяжелым деревянным дверям.

— Как ты смеешь отворачиваться от меня?! Повернись, когда с тобой говорят!

Корделия дошла до дверей и безуспешно потянула створку.

Она все-таки обернулась, презрительно бросив через плечо:

— Кто же вы такая, чтобы отдавать мне приказы? Это вам нужна моя милость, а не мне ваша. Так что… подумайте лучше, как умаслить меня, а не угрожать. Жизнь всего вашего клана сейчас зависит от моего хорошего настроения. Вы же притащили меня в это неприятное место, даже не предложили присесть, кричите и угрожаете. Не так нужно вести себя с той, кто держит ваше семейство в кулаке. – Корделия сжала ладонь и улыбнулась. Заколдованные змеи из бисера, украшающие волосы, тихонько зашипели.

Госпожа Агнаман вздрогнула и вцепились в подлокотники деревянного кресла.

Полным ненависти взглядом она пыталась испепелить Корделию, но, конечно же, у нее ничего не получилось.

Корделия усмехнулась, взялась за холодное кольцо и снова потянула дверь.

— Как это открывается?

Неожиданно дверь резко распахнулась, отбрасывая Корделию в стороны. Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но окоченевшее тело не слушалось.

Что-то горячее коснулось ее пальцев, а затем сжало ладонь в пылающих тисках.

Кордедию потянуло вперед.

Старший наследник клана Агнаман, сидящий в инвалидном кресле, сжимал руку Корделии, не позволяя ей упасть. Но беда в том, что теперь она летела прямо на него.

Вытянув вперед свободную руку, Корделия каким-то чудом уперлась во что-то твердое и устояла на ногах, нависнув над мужчиной в нелепой позе.

Чем-то твердым оказалась его грудь, неожиданно крепкая и горячая даже под слоями намокающей одежды. Капли дождя с ее волос и лица сейчас текли прямо на бледного болезненного юношу.

Их взгляды заблудились, как два потерянных ребенка в лесу. Корделия почему-то боялась смотреть ему в глаза, чувствуя странное смущение, а он, наоборот, без стеснения, открыто рассматривал ее лицо, волосы и одежду.

— Матушка, вы все же пригласили госпожу Корделию? – Его голос согревал, делая теплым и уютным этот холодный неприветливый зал. Он обращался к матери, но продолжал смотреть на Корделию. А она продолжала упираться ладонью в его грудь.

Опомнившись, Корделия попыталась отодвинуться. Еще чего доброго, первый наследник скончается, не выдержав ее веса.

Он до сих пор сжимал ее ладонь, и пришлось приложить усилие, чтобы выдернуть руку из неожиданно крепкой и сильной хватки.

— Хэвейд, что ты здесь делаешь? Отправляйся к себе и отдыхай. – Старшая госпожа поспешила спуститься с помоста и направилась к сыну, бросая на Корделию ненавидящие взгляды.

Бледный наследник, который сейчас напоминал призрака, смотрел на Корделию со счастливой улыбкой. Его затуманенный взор был направлен только на нее.

— Я хотел поприветствовать госпожу Корделию. – Он улыбнулся еще чуточку шире, но тут же закашлялся, сотрясаясь всем телом.

Корделия постаралась незаметно отодвинуться. Его восторженный преданный взгляд немного пугал. Неужели она напортачила с зельем и налила слишком много? Или же он просто надеется, что она сможет его вылечить? Судя по сероватому оттенку его кожи и почти черным мешкам под глазами, денечки его сочтены.

Старшая госпожа окатила телохранителя суровым взглядом:

— Немедленно сопроводи юного господина в его покои!

— Постойте! – Он снова закашлялся и прижал ко рту платок. – Постойте… Госпожа Корделия… в прошлый раз… нас не представили друг другу… Но вы преподнесли мне ценный подарок, а я даже не смог вас поблагодарить…

Корделия наконец немного пришла в себя.

Встряхнув руками и разбросав вокруг себя сотни сверкающих дождевых капель, она с трудом усмехнулась онемевшими губами:

— Ах вот оно что… Тащить меня в такую грозу выслушивать оскорбления вашей матери – это благодарность… Боюсь даже думать, что вы придумаете, когда разгневаетесь на меня. Что ж… вашу… благодарность… – Она скривилась: – …я уже получила. Теперь же позвольте отправиться обратно. Путь не близкий.

Старший наследник тут же заглотил брошенную ею наживку и сотрясся всем телом, пытаясь схватить ее за руку:

— Разве матушка не пригласила вас остаться?! – Широко распахнутыми глазами он посмотрел на мать.

Главная госпожа поджала губы и отвернулась.

Пока она пыталась взять себя в руки, ее сын, сбиваясь, затараторил:

— Возможно… возможно, вы могли бы проявить милость ко мне?

— Хэвейд! – Главная госпожа пришла в себя: – Не смей унижаться перед ней!

Вот, как его звали… Хэвейд… Корделия произнесла про себя, пытаясь понять, как бы это звучало, слетая с ее губ. В его имени чувствовались сталь и сила. Короткое, но вместе с тем удивительно тягучее. Жаль, что она не может произнести его вслух…

Корделия осознала, о чем именно думает, и едва не зарычала. Это еще что такое?! Какая ей разница, как звучит его имя?

Она промокла до костей, окоченела, едва дышит от холода и думает неизвестно о чем!

— Разве желание жить – унижение?

Корделия хмыкнула. Госпожа опалила ее уничижительным взглядом, а ее сын, наоборот, посмотрел с мольбой и восхищением:

— Я нуждаюсь в вашем милосердии и колдовском искусстве. Изберите этот дом своим домом и… помогите мне излечиться.

Корделия сцепила зубы, чтобы ненароком радостно не взвизгнуть. Она и не думала, что все будет настолько легко.

И все-таки нельзя сдаваться так скоро.

— Думаете сделать меня своей бытовой ведьмой?

Среди черных ведьм эту братию презирали.

Бытовые ведьмы занимались тем, что следили за порядком в доме. Эдакая прислуга, которой не нужен утюг, чтобы погладить одежду, и, которые в одиночестве могут перемыть все полы в доме. Естественно, с помощью колдовства. По началу позволить себе это могли только самые богатые семьи. Но колдуньи вырождались, их сила становилась слабее, и даже бытовые ведьмы были уже не так сильны, как прежде.

Любой мало-мальски знатный род стремился нанять на службу бытовую ведьму. Чаще всего колдуньи проводили всю жизнь с семьей, которой служили.

Черные ведьмы, не признающие над собой ничьего господства, кроме Жизни и Смерти, презирали выбор бытовых ведьм. Добровольно стать слугами людей? Черная ведьма лучше умрет, чем опустится до подобного.

Первый наследник быстро помотал головой:

— Простите мою глупость! Меня взволновала весть о вашем приезде…

Ну да, как же! Взволновался он! Ты должен быть в ужасе от того, что натворила твоя мать, дружочек! И думать, как загладить ее вину.

Корделия посмотрела на дохлячка, решая, сколько еще можно его помучить. Тут главное – не перегнуть палку. И в то же время она должна довести его и его мерзкую мамашу до отчаяния.

— Вы!... И вы… – Корделия указала сначала на старшую госпожу, затем – на ее сына: – …мне не нравитесь. Я принесла вам подарки, которые стоят целое состояние. А вы оскорбили меня. Затем вы прислали своих грубых слуг, которые практически похитили меня и притащили в этот мерзкий дом. Я ехала через бурю, замерзла и устала, но вы не то, что не предложили мне присесть, наоборот: снова начали унижать и оскорблять. Какое же наказание я должна выбрать для вашей семьи?..

— Золото! – Старший наследник, широко раскрыв свои невероятные глаза, смотрел на Корделию. – За каждый день нахождения здесь вы будете получать десять монет золота. – Он повернулся к матери, словно ища у нее подтверждение своим словам.

Корделия хмыкнула:

— Я сама готова вам заплатить, лишь бы не видеть больше.

Она обошла Хэвейда и степенным шагом вышла из неприветливой залы. Каждая косточка ныла от холода. Зубы начали стучать, а тело сотрясаться мелкой дрожью.

Но Корделия намеревалась разыграть свой спектакль до конца. Как говаривала бабка: «Хочешь получить крупную добычу, приготовь крупную приманку.»

Бабуля ответственно подходила к охоте. Она украсила весь свой дом сладостями и выпечкой, чтобы заманивать глупых детишек!

Корделия шла по ее стопам. Ей тоже предстояло заманить мальчонку. Только постарше и покрупнее. А для этого и приманка должна быть соответствующей.

Очень-очень большой и очень-преочень аппетитной!