ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Конец декабря

Москва

Вдохновенно, забыв обо всем на свете, Тина вместе со своим виртуальным двойником сражалась в придуманную Кириллом игру – ускользала от врагов, рисковала, зависала над пропастью, сражалась со злом, но вдруг… На этот раз девушка на экране не смогла избежать опасности – она и ее верный спутник – огненный кот Лис попали в смертельную ловушку. Увидев, как герои умирают, Тина обмерла: неужели это конец? и в ту же секунду поняла, что экранные Тина и Лис погибли. Девушка сжалась от боли, по ее лицу покатились крупные слезы.

Кирилл поспешил утешить подругу: – Ну что ты, это всего лишь игра! Да и наша версия мира – всего лишь одна из тысяч возможных!

Тина глотала слезы – в этой версии мира ее горе было беспредельно.

– Тина, – вздохнул Кирилл, – просто представь, что здесь и сейчас разворачивается только один из возможных вариантов событий, а на самом деле их тьма тьмущая. Где то в одной из мульти вселенных рыжая Тина сейчас танцует, радуется жизни, и ее судьба складывается не так, как здесь. А в другой версии вселенной – все иначе, может, та Тина вообще не любит танцевать, у нее не рыжие, а малиновые волосы, и она обо мне знать не знает. И этих вселенных, как тропок в дремучем саду – офигенное множество, Тина, выбирай любую!

Тина перестала реветь и с недоверием посмотрела на Кирилла: скажешь тоже?!

– Точняк, – кивнул Кирилл, – так и есть. К тому же из квантового опыта мы знаем, что именно разум может создавать реальность, и в этом смысле вселенная – ментальная конструкция. Знаешь, один умный дядька физик сказал, что вселенная больше похожа на великую мысль, нежели на гигантский супер механизм, и что то становится реальным, лишь становясь объектом нашего внимания. Короче говоря, это мы сами объективируем реальность, секешь?

– Ну видишь, я же говорила, что реальностью можно управлять! – вскинулась Тина.

Кирилл огорчился, потому что Тина «усекла» его мысль неправильно, сведя все к своему излюбленному трансерфингу, и с досадой помотал головой: – Нет, не управлять, я имел в виду другое…

Тина махнула рукой – разве ей разобраться в этой сложной физике?! Переведя взгляд на экран монитора, она всхлипнула: все таки ей было жаль свою экранную сестру и Лиса.

– Не расстраивайся! – взмолился Кирилл. Отчаявшись утешить Тину, он решил сегодня же переписать версию игры с тем, чтобы сделать ее проще.

Увы, – он не мог переустроить вселенную так, чтобы исключить из нее боль и страдания, но он мог хотя бы переделать эту конкретную игру, сделать так, чтобы в самом опасном месте компьютерной Тине стало чуть легче – дать ей больше шансов на выигрыш.

– А смерть? – вдруг тихо спросила Тина. – Что ты думаешь о смерти?

Кирилл растерялся – вопрос застал его врасплох. В конце концов, кто знает о смерти что то определенное? Лично он предпочитал верить в то, что сознание в нашей бесконечной мультивселенной не умирает вместе с физической оболочкой – телом, а переходит после смерти в параллельный мир – на новый этап развития.

– Я думаю, что смерти вообще нет, – улыбнулся Кирилл, – на самом деле мы верим в смерть, потому что нас заставили в нее поверить, внушили нам эту мысль. Вот мы и считаем, что с отмиранием нашей физической оболочки для нас все заканчивается, но это не так – умерев, мы просто перейдем в параллельный мир.

Тина покачала головой: красивые теории, параллельные миры, и все таки жизнь – одна, и… смерть – одна.

* * *

Ноябрь

Мехико

Впервые Агата задумалась о смерти в пять лет, когда умерла ее бабушка. Бабушкина смерть была внезапной, по крайней мере, для Агаты: вот только что она гостила у бабушки на выходных (пироги с капустой, подарки, сказки на ночь для любимой внучки) и вдруг «бабушки больше нет». Агата даже сначала не поверила, что так вообще бывает – что кого то родного, близкого вдруг может не стать; внезапно не стать – так быстро, что ты к этому не успеешь подготовиться. Не стать папы. И мамы. И кота Буси. И целого мира. И ее самой. Нет, поверить в это невозможно. Ей казалось, что это какая то злая сказка, в которой с ее бабушкой случилось что то недоброе, но при этом бабушку, конечно же, можно спасти, как и делают в сказках – окропить ее мертвой водой, а потом живой, и смерть отступит, потому что в сказках смерть всегда отступает перед сильными и умными героями.

Чтобы узнать, где же взять эту живую и мертвую воду, Агата стала лихорадочно (нужно успеть!) изучать толстенный, подаренный бабушкой, сборник сказок – там – то должны рассказать, где можно добыть волшебной воды?! Она листала страницу за страницей – всю ночь накануне похорон, потом продолжила искать «оживляющую воду» днем, когда родители уехали на кладбище (на похороны бабушки Агату не взяли – родители сочли, что лучше избавить ребенка от стресса). Сказка за сказкой – где же рецепт спасения?! К вечеру, так и не найдя рецепта и не поняв, как отменить бабушкину смерть, Агата расплакалась; впрочем, она и тогда не поверила в то, что бабушка умерла.

На следующий день Агата сбежала из детского сада и понеслась в любимый бабушкин двор. Старый дом, заросли сирени, обшарпанная парадная, второй этаж – изо всех сил молотить кулаками в дверь! Сейчас бабушка откроет! Так было всегда – сначала за дверью раздавались шаги, потом распахивалась дверь, и радостная бабушка бросалась навстречу Агате, бормоча: давай же быстрее, пирог остывает! и вот уже позвякивали чашки, и по квартире тянулся вкуснейший сдобный запах.

Теперь за этой дверью была тишина. И пустота. Агата долго стучала, потом стала кричать – в квартире было тихо и пусто. Смерть – это когда тихо и пусто, – поняла Агата и отчаянно разревелась под бабушкиной дверью. В тот день она поняла, что в любой миг может стать «тихо и пусто» и для нее, и для мамы с папой, и для кота Буси, и никакая волшебная вода от этого не поможет. Все могут умереть. И она может. И когда Агата это поняла, она испытала такой ужас, словно бы провалилась в черную яму – без дна. Да, у охватившего ее ужаса не было дна – падай и падай – бесконечная бездна.

Родители, узнав о ее переживаниях, постарались утешить дочь, как могли: надарили подарков, повезли к морю, а главное, заверили, что они никогда ее не оставят. «Клянетесь?» – уточнила Агата. Родители обещали, что всегда будут с ней. Такое же обещание Агата взяла с кота Буси: «котя, ты ведь никогда не умрешь?» Кот заурчал, свернулся клубком у нее на коленях – нет, умирать он не собирался.

И постепенно Агата успокоилась – смерть отступила. А потом стал умирать Буся. Он умирал долго – полгода старый кот угасал, проваливаясь в смерть: перестал есть, исхудал, его шерстка поблекла, а в глазах застыла такая тоска, что Агата боялась в них заглядывать. Кота возили к ветеринарам, пытались лечить – не помогало, Буся попросту был стар – кончался его звериный век. Двенадцатилетняя Агата садилась рядом с ним, обнимала его и шептала – просила, чтобы кот выздоровел. «Не уходи, Буся, не бросай меня, помнишь, ты обещал». Кот смотрел на нее, тоска из глаз сочилась слезами (Агата точно их видела) – он просил у нее прощения за невыполненное обещание, и прощался. В день, когда умер Буся, Агата перестала разговаривать – замолчала. Ее снова обступили тишина и пустота.

Взволнованным родителям врачи говорили, что молчание девочки – «реакция на сильный стресс», и что со временем это пройдет. И точно – через месяц Агата заговорила, постепенно возвращаясь к обычной жизни. В юности ведь жизнь такая полнокровная, что о смерти некогда думать – в ненасытной жажде юность стремится высосать из жизни «весь ее спинной мозг». Юная Агата жила, влюблялась, спешила совершать ошибки, опьянялась, разочаровывалась – надо спешить жить! При этом за спиной она всегда чувствовала надежный тыл – родительскую поддержку. Родители – великая сила родительской любви – позволяли ей оставаться ребенком, даже когда она уже стала взрослой женщиной.

Все изменилось после их смерти, – она вмиг осиротела и повзрослела. Из этой пустоты и оглушающей мертвой тишины было очень сложно – практически невозможно выбраться. Кто – то верно сказал, что наши родители, пока они живы, словно бы стоят на краю бездны и защищают нас от смерти, а когда они умирают, мы оказываемся беззащитны. Похоронив родителей, Агата долго жила с ощущением вот этой открытой, распахнутой бездны. Но жизнь вновь постепенно взяла свое: замужество, рождение сына, карьера – пустота заполнялась. Агата надолго – на годы – забыла о смерти. Но месяц назад, когда Агата узнала свой диагноз, смерть вышла откуда то из темноты и предъявила на нее права: «ты – то обо мне не вспоминала, а я всегда была рядом!» Что то черное, злое тянуло к Агате руки, стараясь утащить ее за собой – в абсолютную пустоту.

Отчаяние, страх боли и смерти были настолько сильны, что Агата, скорее всего, покончила бы с собой, не дожидаясь мига, когда ее убьет болезнь, если бы вдруг, невесть откуда не появились странные люди из странного агентства, предложившие ей исполнить ее заветную мечту о настоящем морском путешествии. Отчаявшаяся Агата приняла их предложение, решилась на безумную авантюру и отправилась в путешествие со своими попутчиками Иваном и Варей, однако вместо моря ее зачем то привезли сюда, в Мексику, на праздник мертвых.

…С самого начала все происходящее здесь шокировало Агату и казалось ей омерзительным. Наблюдая повсеместный нелепый маскарад, Агата чувствовала сильнейшее раздражение: «ну что эти люди знают о смерти?! Устроили пляски на костях, играют дурной, пошлый спектакль!». Ее, считавшую смерть чем то сакральным, исполненным ужаса и трагизма, оскорбляла такая опереточная игра в смерть. Ей не хотелось покидать отель и выходить на улицу – она не желала вливаться в этот безумный карнавал, не желала не то, что разделять, а и просто видеть всеобщее ликование и радость. Но даже в отеле было невыносимо, безумие просачивалось и сюда; посреди гостиничного холла стояли два гроба, подаренные хозяевам их друзьями, а стены «украшали» плакаты с объявлениями об экскурсионных турах на кладбища.

К вечеру первого дня в Мехико Агата почувствовала такую усталость и растерянность, что заперлась в своем номере и твердо решила не выходить в город вплоть до самого отъезда из Мексики. Она лежала на кровати и давилась слезами, когда в дверь постучали.

На пороге стояла Варя. Улыбаясь, Варя предложила Агате поехать на кладбище вместе с хозяевами отеля. «Нас приглашают на большой праздник, едем?»

Агата вздрогнула, но почему то сказала: да.

* * *

Ноябрь

Мехико

Зажженная неизвестно кем свеча мерцала на подоконнике; на вечерний Мехико наступали сумерки. Иван подошел к окну и увидел, как прямо под окнами отеля танцуют два скелета – он и она; страстно прижимаются друг к другу, целуются, изображая этакое «танго смерти». «Вот ведь – другая культура и совсем другое отношение к смерти, – усмехнулся Иван, – своеобразная местная экзотика. Но разве меня можно удивить, а тем более, напугать экзотикой?!» Уж он – то с лихвой навидался и экзотических стран, и странных ритуалов в своих военных командировках. Кстати, может, именно из за военных командировок все южные страны у него теперь ассоциируются с войной и опасностью? И даже сейчас, здесь, в фешенебельном отеле в центре Мехико, он чувствует себя как на войне. Правда, он пока не понял, за что воюет, и за кем будет победа, но то, что это война – дело ясное; именно война, но не та – внешняя, в которой все предельно понятно, где есть враги, цели для поражения, рубежи Родины, которую нужно защищать, а внутренняя – борьба с самим собой и своими страхами, неуверенностью, слабостью – война, где ты и есть свой главный страшный враг.

В этой поездке Ивана не покидало чувство, что судьба сейчас испытывает его на прочность, и что это самое главное испытание в его жизни. Признаться, ему было объективно тяжело со своими спутницами – Агатой и Варей. Мало того, что женщины, так ещё и с какими странностями! С ними ему было тяжелее, чем со своими самыми невыносимыми сослуживцами из предыдущей жизни – а таких там было немало. Особенно нелегко ему приходилось с Агатой. Поначалу он совершенно не понимал, как ему к ней относиться, и как себя с ней вести. Ну как себя вести с человеком, который обречен, которому жить осталось месяц два?! Он боялся сказать не то, посмотреть не так, а потом махнул рукой: как будет – так будет.

Бывало, кстати – по – всякому. Иногда Агата плакала, порой жаловалась на физическую боль, временами срывалась на истерики, задавала гневные вопросы. Сегодня, к примеру, Агата спросила его «зачем мы здесь?!», имея в виду, что на ее мечту о морском путешествии эта мексиканская экзотика никак не похожа. Иван вздохнул: что он ей мог ответить? Что поездка в Мексику – часть сценария, придуманного для нее криэйторами агентства, а он – всего лишь солдат, выполняющий их приказы?!

…Простодушный солдат Иван Шевелев не знал, что криэйторы агентства «Четверг» придумали сценарий не только для Агаты, но и для него самого.