Глава 12. Неблагодарная

Дарья провела рукой по щеке Маргариты, зловеще улыбнувшись:

— После сегодняшнего дня Костя будет считать, что ты спасла меня. Я не позволю ему испытывать к тебе чувство вины, поэтому сегодня ты должна умереть на операционном столе!

«Она хочет убить меня!» — Маргарита злобно уставилась на неё в ответ. Лицо налилось кровью от напряжения.

Дарья убрала руку и, словно вспомнив что-то, добавила:

— Ты ведь всегда считала меня неблагодарной?

Неожиданный вопрос застал её врасплох. Та с холодным выражением на лице продолжила:

— Ты думаешь, что раз твоя мать спасла мне жизнь, то я должна быть благодарной и ей, и тебе?

Глядя на всё более мрачное лицо Дарьи, Маргарита нахмурилась. Когда та тонула, её мама спасла её, но сама оказалась поглощена волной. Маргарита видела всё своими глазами. Это был её ночной кошмар на протяжении многих лет.

Вспоминая эти события, она чувствовала невыносимую боль. Почему она не научилась плавать раньше, чтобы помочь маме? Почему не проверила спасательный круг на наличие повреждений? Почему они вообще поехали на этот злополучный отдых у моря? Если бы они не поехали – ничего этого бы не произошло!

Её дыхание участилось. Глаза наполнились слезами. Дарья, заметив раскаяние в её глазах, насмешливо наклонилась к её уху и прошептала:

— Скажу тебе правду: это было не случайностью.

В голове Маргариты моментально раздался гул. Это было не случайностью? Тогда что за этим скрывалось? Она пристально посмотрела на Дарью, не упуская ни одной детали в её выражении. Та выпрямилась и, коварно вскинув бровь, добавила:

— Тот спасательный круг повредила я. Тогда должна была утонуть ты, но я ошиблась и взяла не тот круг. К счастью, твоя мама бросилась меня спасать. Поэтому она умерла вместо тебя.

Маргарита оцепенела. В глазах застыл шок. Значит, спасательный круг был повреждён нарочно? Её мама погибла из-за Дарьи! Было трудно поверить, что в десятилетнем возрасте та могла быть настолько коварной. Дыхание стало прерывистым. В горле стоял жгучий привкус крови. Она изо всех сил попыталась поднять руку, чтобы ударить Дарью, но введённый транквилизатор оказался слишком сильным. Она совершенно не могла пошевелиться. Единственное, что она могла делать, – это пронзать её полным ненависти взглядом.

Сейчас она ненавидела себя за то, что не могла ударить убийцу своей матери, которая стояла прямо перед ней. Дарья же всё больше и больше улыбалась. И очень скоро эта улыбка переросла в громкий, резкий смех:

— Как же приятно всё это наконец рассказать. Я столько времени это планировала. Теперь ты можешь спокойно отправиться к своей мамочке.

Она ещё осмелилась упомянуть её мать! Если бы не ради её спасения, то её мама ни за что бы не умерла! Даже если она сама умрёт сегодня, то ни за что не простит её и в загробной жизни!

Тем временем врач сделал прокол в области подвздошной кости Маргариты и начал собирать гемопоэтические стволовые клетки из её костного мозга. Боль была невыносимой. Она крепко сжала губы. Со лба стекали крупные капли пота. Дарья стояла рядом, с энтузиазмом снимая весь процесс на телефон и наслаждаясь каждым мгновением.

Ногти Маргариты вонзились в ладони, из-под которых сочилась кровь. Она изо всех сил пыталась сопротивляться, но не могла ничего сделать – только наблюдать, как её костный мозг медленно уходит из тела. Наконец пришло осознание того, что она оказалась в этой ситуации из-за своей глупости. Она верила, что преданность и терпение могут вернуть искренние чувства Константина. Она думала, что искренность сможет сделать Дарью доброй.

Сейчас же она смотрела на ту с полной непримиримостью. Всё, что с ней случилось, она заслужила. Если бы ей дали второй шанс, то она никогда бы не вышла замуж за Константина и заставила бы Дарью за всё заплатить. По щекам медленно стекали слёзы. Она постепенно теряла сознание…

***

За дверью операционной.

Константин стоял с тяжёлым выражением лица. Пересадка костного мозга не должна была нанести серьёзного вреда, и когда Маргарита выйдет из операционной, он собирался компенсировать ей это. Но её отчаянный взгляд перед операцией никак не выходил у него из головы. Почему она так сопротивлялась? Ведь они росли вместе с самого детства. Неужели она может спокойно смотреть, как Дарья умирает от рака? Он сжал губы, стараясь не думать о её взгляде.

***

Так пролетели три часа, которые показались ему целой вечностью. Наконец, красный свет на двери операционной сменился зелёным, и дверь открылась. Он увидел, как вывозят Дарью. Глаза той были закрыты; лицо всё ещё бледное. Обмотанные бинтами запястья по-прежнему кровоточили. Дыхательная маска покрылась лёгкой дымкой, подчёркивая, насколько серьёзным было её состояние три часа назад.

Он нахмурился. На лице отразилась вся его внутренняя боль. Дарья всегда была слабой, а теперь, после такой серьёзной операции, неизвестно, сколько времени потребуется на восстановление. Вслед за ней из операционной вышел врач, Антонин Иннокентьевич. На лице того читалась усталость. Константин шагнул вперёд, нахмурив брови:

— Как прошла операция?

Антонин Иннокентьевич, притворяясь, устало потёр висок:

— Операция прошла успешно, но сможет ли она проснуться, зависит от её организма.

— Что это значит? — он нахмурился ещё сильнее, бросив взгляд в её сторону. В глазах показалась тревога.

— Пациентке нужно провести три дня в отделении интенсивной терапии. Если она не придёт в сознание… есть риск, что она станет овощем, — серьёзно ответил он и, сославшись на необходимость составления отчёта, быстро удалился.

Как всё могло быть настолько серьёзным? Константин с мрачным выражением лица направился в отделение интенсивной терапии, совсем забыв о том, что Маргарита так и не выехала из операционной.

***

В операционной.

Маргарита лежала на столе. Сознание становилось всё более рассеянным. По всему телу от позвоночника распространялась пронизывающая боль. Воздействуя на нервные окончания, та поддерживала её в слабом состоянии бодрствования. Постепенно она перестала ощущать и её. Лишь холод проникал всё глубже, пронизывая её до костей. Тело становилось легче. В полубреду ей показалось, что она видит, как её зовёт мама.

«Мама, мне так больно, так больно… Забери меня с собой. Я скучаю по тебе…» — она протянула руку в сторону матери.

***

Максим, закончив работу, направился в палату Маргариты, чтобы проверить её состояние. Он не знал, стало ли ей сегодня лучше. Однако, проходя мимо поста медсестёр, он услышал, как они обсуждали пересадку костного мозга. Услышав об этом, он ускорил шаги и поспешил к её палате. Её не оказалось внутри!

Сердце тут же пропустило удар. Он понял, что что-то здесь было не так, и бросился к регистратуре операционной. Запыхавшись, он остановился у стойки и начал лихорадочно перелистывать переданные медсестрой записи пациентов. В глаза тут же бросилось имя Дарьи. Операция началась три часа назад.

Три часа? Значит, она уже закончилась! Глаза расширились от ужаса. Он изо всех сил помчал к операционной. Дверь той была приоткрыта. Он резко распахнул её. В комнате царила зловещая тишина – лишь звук работающих аппаратов нарушал её. Пройдя через стерильную зону, он увидел врача, который вводил что-то лежащей на операционном столе Маргарите.

— Что Вы делаете?! — его холодный голос заставил врача вздрогнуть.

Тот поспешно спрятал шприц, не смея встретиться с ним взглядом:

— Максим Фёдорович.

Максим нахмурился. От вида бледного лица Маргариты, его сердце тут же сжалось:

— Убирайтесь!

Антонин Иннокентьевич, чувствуя свою вину, поспешно покинул операционную.

— Рита, Рита, ты меня слышишь? — Максим подошёл ближе, зовя её по имени.

Она лежала с открытыми глазами, но её взгляд был пустым: словно душа покинула тело, оставив лишь оболочку. В ушах раздавались нерегулярные сигналы кардиомонитора, вызывая у него ещё большую тревогу. Он в полном отчаянии продолжал звать её имя. Но она не реагировала. Вскоре кардиомонитор издал резкий сигнал тревоги. Он с ужасом наблюдал, как её сердечный ритм стремительно падал, приближаясь к нулю. Глаза постепенно теряли блеск. Почувствовав, как его охватывает паника, он схватил её за руку:

— Рита, держись!

Но она уже ничего не слышала. Он бросился за дефибриллятором. Разряд, ещё раз, ещё раз… Она, лёжа на операционном столе, никак не реагировала. В один момент кардиомонитор издал продолжительный звуковой сигнал, словно подтверждая, что её жизнь оборвалась. Он окоченело застыл на месте, легонько коснувшись её руки. Почему та была такой холодной? Мир внутри него тут же рухнул.