Глава 8. Марисса

Молодая принцесса была вне себя от гнева. Мало того, что этот хвостатый нахал скрыл от нее, кем является, так он еще и вел себя, как последний… хвостатый нахал!

Девушка не находила слов. А как широко он улыбался Харре своей наглой кошачьей мордой! Только усов с шерстью и не хватало, да шершавого языка, которым он мог бы облизать жрице ногу!

А, собственно, чего она злилась? Ведь сила внушения нимф ей прекрасно известна. Она и сама попадала под влияние чарующего голоса Харры. Недаром она – Верховная. Ее власть над мужчинами должна быть особенно сильна.

Но до чего же болезненно было представлять, что вот прямо сейчас в самом большом шатре на острове тонкие жемчужные ручки гладят его мускулистое тело… Алые женские губы целуют его лицо, ласкают немного смуглую горячую кожу… А он сильно прижимает к себе ее вечно молодое тело, сжимая пальцами, нежно прикусывая зубами, заставляя стонать от восторга…

Нет, это было совершенно невыносимо. Марисса взъерошила волосы, стараясь выкинуть из головы дурацкие мысли, но все бесполезно. Она нервно ходила из стороны в сторону, меряя шагами расстояние от иглолиста до пальмодрева. К своей палатке, наспех сооруженной из веток, она не пошла. Пробралась к ближайшему кустарнику, скрывшись от глаз других нимф, и стала напряженно думать.

Откуда взялась в ней эта ревность? Какое ей дело до того, чем занимается Фьералин в свободное время? Еще вчера она знать не знала о его местонахождении, и помнить не помнила о том, что когда-то у нее был такой друг.

А теперь чрезвычайно яркая картинка слившихся в экстазе тел его и Харры заставляла кровь закипать.

Нет уж, так просто она этого не оставит. Это он изменил привычный ход ее жизни. Это он вторгся вслед за ней туда, где она жаждала спрятаться от всего мира. И это он должен за все ответить!

И начнет пусть с признания, что его имя не Лин. Пусть скромно потупит свои черные кошачьи глазки и извинится за все! За ложь, за то, что бросил ее пятнадцать лет назад, за то, что позволил мерзкой Харре себя трогать!

Да уж, Марисса и сама понимала, что ее заносит. Но ничего поделать не могла, тихонько направляясь обратно к шатру жрицы. По крайней мере, она дала себе слово, что постарается вывести наглеца на чистую воду. Он должен сознаться во всем сам.

А сейчас у нее был всего один план: осторожно приподнять крайние листья у шатра Харры и подглядеть, что там происходит. Да – бесстыдно, да – аморально. Но иначе принцесса боялась, что ее загрызет жестокое и нестерпимое любопытство.

Но, стоило подойти ближе к огромному жилищу Верховной жрицы, как оказалось, что количество шныряющих вокруг нимф превышало все мыслимые пределы. Подглядеть хоть что-то не представлялось возможным.

Марисса была готова впасть в истерику. Но уже через мгновение она выдохнула с облегчением, прячась в тени широкого дерева, потому что Фьералин вместе с Харрой вышли из палатки.

Жрица, как и прежде, ласково и излишне фамильярно держала мужчину под руку. А Фьералин улыбался так широко, будто ему только что отдали бесплатно невероятно дорогую и ужасно популярную китовую щеточку для пальцев ног.

– Вот пушистый наглец, – процедила девушка, резко приседая и прячась в густой листве. Она, не переставая, кусала губы, стараясь не думать, почему на самом деле ее так волнует дальнейшая судьба Фьералина на этом острове.

То, что старая Харра решила взять в оборот мужчину, вовсе не удивляло Мариссу. Жрице было больше семидесяти лет, из которых пятьдесят она провела на этом острове. И тем сильнее принцессе была отвратительна эта ситуация.

Наверно, у себя в мыслях она все еще представляла Фьералина дерзким, диким и своевольным хищником. Эринием, тигром, зверем, которому невозможно навязать чужие желания. И видеть теперь, как он превращается в безвольную куклу под чарами какой-то нимфы, ей было больно.

Тем временем “сахарная парочка” двинулась в обход по острову, а Марисса, почти незаметная среди густой островной растительности, незримой тенью следовала за ними. Ее поступь была легкой, а сохранившаяся со времен побега привычка прятаться помогала оставаться незамеченной.

Прогулка оказалась невыносимо долгой. За час, что Фьералин с Харрой осматривали остров, Марисса успела трижды устать, десять раз взбеситься, и еще двадцать – обругать Верховную жрицу за распущенность.

Жемчужная нимфа, как принцесса еще продолжала иногда называть Харру, всеми силами пыталась охмурить эриния. Она касалась его руками, периодически прижималась грудью и даже пару раз решилась почти насильно поцеловать. Но, как ни странно, Фьералин все время или отворачивался, будто случайно, или неожиданно восклицал что-нибудь, или вообще вдруг перехватывал руки женщины, восхищаясь “обворожительным” цветом ее кожи.

Они прошли самые важные места на острове. Осмотрели селение, прогулялись вдоль Священного озера, видели даже хижину отшельницы, куда Харра строго настрого запрещала ходить всем нимфам.

Под конец прогулки Марисса уже уверилась, что Фьералин не так прост, как ей сперва показалось. Становилось очевидно, что обольщение Харры работает не так успешно, как та думает.

Но уже на подходе к самому лагерю Харра вдруг запела. У Мариссы оборвалось сердце. Магия голоса – единственная магия, которая работает почти безотказно. С ее помощью простой человек может изменить свойства растений, вылечить болезнь, улучшить урожай. А нимфа может свести с ума, заставить моряка прыгнуть за борт, или просто поработить волю любого человека. Особенно, если нимфа так сильна, как Верховная жрица.

Звонкий голос, как жидкое серебро, разлился в воздухе, наполняя все вокруг плотным слоем приторной магии. Остекленевшими глазами Марисса следила, как резко остановился Фьералин, вдруг с силой прижав Харру к дереву. Как завел ее руки за голову, склонившись к женской шее.

Больше ничего видно не было. Широкая мужская спина, на которую жрица еще в селении успела накинуть неизвестно откуда взявшуюся рубашку, закрывала весь обзор.

Но все и так было ясно. Сжав кулаки, Марисса с непонятной злостью развернулась и ушла в лагерь. Пожалуй, с нее было достаточно. Пусть делают, что хотят. Только в груди почему-то непривычно ныло.

Рядом с собственной палаткой ее встретила молоденькая рыжеволосая нимфа по имени Рейли. Когда Верховная нашла эту огневолосую красавицу, она была еще совсем юной девушкой, бесчувственно лежащей на побережье близ зачарованного утеса. Ей не было и шестнадцати лет. Она оказалась единственной выжившей в кораблекрушении. И, конечно же, после внушения Харры оказалось, что кроме Эденрейса малютке и податься-то некуда.

С тех пор прошло более тридцати лет, но Рейли выглядела все также молодо и наивно. Как шестнадцатилетняя фея.

– Привет, Мари! – воскликнула она. – Что такая хмурая? Ты слышала, к нам на остров попал мужчина! Говорят, он чудно красив! Вот бы посмотреть! Может, он меня поцелует, как думаешь? Я в жизни не целовала мужчину. Ну, был один мальчик, сын плотника на нашем корабле…

– Рейли, Рейли! – прервала ее Марисса, зная, что, если рыжую вовремя не остановить, она может говорить вообще без пауз. – Пожалуйста, зови меня Ива, когда мы будем рядом с этим мужчиной. Я ему так представилась и теперь не хочу, чтобы настоящее имя вскрылось.

– Так вы знакомы?! – захлопала в ладоши девушка. – А ты меня с ним познакомишь? А какой он? А когда вы успели? А сейчас он где?

Марисса глубоко вздохнула, залезая в палатку и скидывая уже давно высохшую прямо на теле тунику. Надела купальник, связанный местными мастерицами прямо из тонких травяных нитей и ракушек, и вылезла обратно.

– Сейчас он со жрицей Харрой, – выдавила принцесса. И голос вышел крайне недовольный.

Но Рейли оказалась очень даже солидарна в этом вопросе со своей подругой:

– Вот нахалка! Первый мужчина за столько лет, а она нас его лишает. Это нечестно! Кстати, ты сегодня идешь на купания? Вот и правильно, чем больше народу, тем веселее! Я уже час в купальнике хожу! Хочу сегодня Северину в ветромяч уделать. Будешь со мной в команде?

Марисса никак не могла привыкнуть к такой быстрой смене тем для разговора, но, признаться, сейчас легкомысленность и говорливость рыжей нимфы очень помогали ей отвлечься от мыслей о Фьералине, целующем старую жрицу.

– Посмотрим, Рей, ты же знаешь, я не очень люблю командные игры.

В любом случае довольная подруга уже тащила Мариссу к пляжу. Там у кромки воды прогуливались полуобнаженные красавицы в разноцветных купальниках из ракушек.

Принцесса оглядела два десятка ослепительно красивых тел, сверкающих изгибами, округлостями и рельефом, и глубоко вздохнула. В голове мелькнула лишь одна мысль: “Хорошо, что хотя бы здесь нет Фьералина. Такое количество соблазнительных нимф он бы не выдержал…”

И, словно по заказу, все девушки разом начали приглушенно ахать и перешептываться, указывая куда-то в сторону.

А там по узкой песчаной дорожке спускался к морю, удовлетворенно улыбаясь, сам сын Ледяных холмов Эреба. Он на ходу снимал дурацкую рубашку, что ему дала Харра, и любопытно оглядывался по сторонам, очевидно наслаждаясь представшим видом женских тел.

Марисса от раздражения топнула ногой и отвернулась, скрестив руки на груди.

– Смотри, мужчина идет! – радостно воскликнула Рейли и вдруг стремительно начала краснеть.

А в следующий миг до плеча принцессы дотронулась обжигающая ладонь. Марисса вздрогнула, почувствовав, как волна мурашек прокатилась по спине до самых бедер. И на миг закрыла глаза.

– А, вот ты где, малышка, – раздался мурлыкающий мужской голос, от которого в груди мгновенно становилось горячо. – Я соскучился, куда ты пропала?

Принцесса развернулась, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но к собственному изумлению – промолчала, замечая, что Харры нигде поблизости нет.

– Ну, что ты молчишь, малышка? Ревнуешь что ли? – усмехнулся мужчина, чем заставил Мариссу покраснеть, как сушеный помидор. А ведь и правда со стороны ее поведение может показаться ревностью! И, казалось бы, с чего?

Прежде, чем принцесса открыла рот, чтобы невнятно оправдаться, Фьералин вдруг нежно провел рукой по лямке ее купальника, немного спускаясь вниз, к груди.

Марисса тяжело вздохнула, словно обожженная этим легким, но таким интимным прикосновением. Мужские пальцы словно ласкали кожу, мгновенно будя спящую чувственность. И, скользя по веревочке, едва остановились у самых чашечек.

– Не ревнуй, малышка, я – весь твой. Пойдем лучше купаться.

– Мар… Ива, ты нас не познакомишь? – воскликнула рядом Рейли, кокетливо взбивая рыжие локоны.

– Да-да, и нас! – раздались крики рядом, когда любопытные нимфы стали брать их в кольцо, напрочь убивая и так нездоровую романтику момента.

– Меня зовут Лин, – широко улыбаясь, ответил мужчина, пока Марисса, фыркнув, удалялась к морю. – А с каждой из вас, милые дамы, мы чуть позже успеем познакомиться поближе! Идемте купаться!

Радостная толпа сладкоголосых девиц тут же ринулась за убегающим в прибой Фьералином.

А Марисса поспешила отплыть подальше, чувствуя, что скоро придушит или самого эриния, или местных красавиц. То есть вообще всех нимф.

Но чем глубже и дальше от берега она отплывала, тем сильнее чувствовала странное покалывание на коже. И больше всего в том месте, где тела касалась рука мужчины.

Марисса уж было подумала, что ее сумасшествие по эринию набирает обороты, но через мгновение поняла, что это не так.

В тот день, когда она вошла в храм духа Воды, жизнь изменилась. Принцесса без магии обрела волшебную силу.

Собственные способности все еще были до конца не неизвестны Мариссе. А другие нимфы не стремились обучать ее. Но одно девушка знала точно: она могла чувствовать чужие чары. Теперь Харра уже не смогла бы просто повлиять на ее разум. Да и никто не смог бы сделать это так, чтобы принцесса не заметила и не постаралась защититься.

И вот теперь девушка чувствовала чужеродное колдовство на собственном купальнике. Это немного раздражало, пугало и даже заставляло нервничать. Но Марисса отчетливо ощущала: владелец чар – Фьералин. А значит, бояться должно быть нечего.

Она оглянулась назад, наблюдая, как недалеко от берега по грудь в воде стоит мужчина, и со всех сторон его облепили весело хохочущие девушки. Эриний улыбался и старался со всеми поддерживать беседу. Кто-то брызгался водой, а кто-то тянул нового знакомого поплавать на глубине.

Стальные тиски на сердце Мариссы сжались еще сильнее. Она закрыла глаза, гневно поджав губы, и пытаясь “нащупать” чужую магию, природы которой понять не могла.

Спустя несколько минут, ей это удалось!

Она увидела светящиеся золотые спирали, обвивающие зеленоватые веревочки и чашечки купальника. Попробовала потянуть за одну ниточку, и спираль стала вытягиваться. Но, стоило отпустить, как все возвращалось на свое место, по принципу пружины.

“Ну уж нет, мой дорогой, – подумала девушка, решительно плывя к мужчине, – играть будем по моим правилам…”

В толпе нимф Фьералин не сразу заметил незаметно снующую то здесь, то там Мариссу. А когда окликнул ее, она уже, помахав ручкой, довольная выходила на берег.

Не слишком удаляясь от полосы прибоя, девушка уселась на сверкающем янтарном песке и стала с удовольствием наблюдать, что будет дальше. Ведь пока мужчина ее не видел, она успела отвязать золотые спиральки от своего купальника и прицепить их на плавки Фьералина. Уже заканчивая свое нехитрое занятие, Марисса начала догадываться, какое колдовство вложил в волшебную нить эриний.

Мужчина, увидав девушку, что сидела на берегу, обхватив колени ладонями, широко заулыбался и начал выходить из воды.

Марисса предчувствовала отличное представление. Потому что, как только мокрые плавки Фьера соприкоснутся с воздухом, они растают на глазах. Точно так же, как растаял бы ее собственный купальник в области груди.

Медленно и уверенно показалась над поверхностью широкая мужская грудь, по которой плавно стекали в море хрустальные капли воды. Мокрые черно-белые волосы облепили плечи и лицо, обрамляя темный самоуверенный взгляд, направленный только на Мариссу.

Принцесса широко заулыбалась. Вот сейчас покажутся над водой мужские бедра, плавки исчезнут, как и наглое выражение лица с этой хитрой тигриной морды. Он испуганно посмотрит вниз, покраснеет и начнет прикрывать руками свое мужское достоинство. А, может даже, вообще превратится в зверя, обрастает шерстью, отрастит хвост. И, наконец, откроет свою истинную натуру, лишь бы не выглядеть смешным. Мужчины вообще не любят выглядеть смешными.

Чем ближе оказывался Фьералин, тем шире улыбалась Марисса. В какой-то момент она даже встала, чтобы продемонстрировать, что ее купальник все еще при ней.

Мужчина многозначительно склонил голову набок, рассматривая девушку, выпятившую грудь вперед и вставшую в самую вызывающую позу. Его глаза мрачно блеснули, на губах заиграла странная опасная улыбка.

Марисса никак не могла понять, чему он радуется. И в следующий миг плавки начали показываться над водой, одновременно истаивая на глазах.

Вот только Фьералин даже не сбавил шагу. Он уверенно двигался вперед легкой вальяжной походкой, продолжая смотреть только на стремительно краснеющую Мариссу.

Девушка автоматически опустила глаза туда, где белье больше ничего не скрывало, и прикусила губу. Ей стало жарко и стыдно. Словно это она оказалась обнаженной на глазах двух десятков мужчин и одного старого знакомого.

Эриний же широко улыбался, подходя все ближе, пока, наконец, не остановился прямо напротив Мариссы. Затем поднял руку, зарываясь в собственных мокрых волосах, невозмутимо разделяя слипшиеся пряди.

– Славно поплавали, да, малышка? – раздался его веселый голос.

Марисса громко сглотнула, но комок в горле никуда не исчез. Посмотрела в черные глаза напротив и хрипло пробормотала:

– Твои плавки… исчезли. Ты не заметил?

Фьералин даже не опустил взгляда. Только выражение лица вдруг стало еще более дерзким и хищным. Как и тонкая улыбка на алых губах.

– Хочешь посмотреть – смотри. Не надо стесняться.

У Мариссы покраснели даже уши. Сердце застучало, как бешеное.

– Я… не… – промямлила она.

А мужчина тем временем медленно повернулся боком, под напряженные возгласы нимф где-то в стороне и спокойно добавил:

– Если что, я буду у себя, малышка. Моя палатка рядом с большим иглолистом. Примерно там, откуда ты подглядывала час назад.

У Мариссы перехватило дыхание от осознания, что ее засекли за постыдной слежкой.

Тут же Фьералин пошел прочь, больше не глядя на девушку и самоуверенно сверкая обнаженными бедрами.

Марисса глубоко вздохнула, не понимая, кто кого обыграл в этом раунде. Потому что бедра у него, стоило признать, были умопомрачительные. Как, собственно, и то, что спереди...