Глава 4

Ехать до дома Ирины было недалеко, но Марк, как назло, попал в стоячую пробку. Где-то впереди была авария. Не приведи Господь. Он терпеть не мог такие вещи. Людское горе, а вокруг толпы зевак, всем почему-то нужно притормозить, чтобы получше разглядеть, что там валяется на асфальте. Кровь, целлофан, части тел или просто кусочки битого стекла. Самая отвратительная вещь - человеческое любопытство.

Сто раз успел пожалеть, что не взял машину с водителем. Хотя смысл жалеть? Марку все равно претило носиться по городу с мигалками, мол, смотрите, вот едет такой-то. Тем более сейчас, когда он ехал к женщине.

Ему нравилось делить свой мир на официальный и личный. Это в официальном существовал крутой бизнесмен Марк Савельев, престижный холостяк, серцеед и плейбой, а в личном он хотел быть просто мужчиной. Но не сказать, чтобы у Марка были простые запросы.

Он никогда не был женат, наверное, именно потому, что не желал, чтобы его свободу что-то ограничивало. Женщины у него были, но не так уж много, гораздо меньше, чем приписывала молва. В женщинах, кстати, он ценил ненавязчивость и умение соответствовать. Терпеть не мог, когда начиналось притворное сюсюканье и розовые сопли.

Наверное, он и был уже несколько лет с Ириной, потому что она почти соответствовала его запросам. Немного не хватало, Марк и сам не смог бы сказать, чего именно, но он давно пришел к выводу, что соответствовать стопроцентно невозможно.

Они встречались, хотя и не жили под одной крышей. Марка устраивало, что они вроде бы вместе, но оба сохраняют свободу. С его точки зрения, их отношения были идеальны. Она не лезла ему в душу, была всегда приветлива и весела, и с ней не нужно было ничего изображать. Если женщина понимает, когда нужно отстраниться и дать мужчине чуточку жизненного пространства, это значительно облегчает сосуществование.

И потому за ее умение сохранять нужную дистанцию Марк готов был тратить на Ирину столько, сколько она захочет. Впрочем, она была разумной женщиной и не просила чего-то запредельного.

Кстати, об этом. Он вытащил телефон.

- Привет. Я немного задерживаюсь, - потом подумал и добавил: - Пробка тут. Все встало колом. У тебя как?

- Нормально, - послышался голос в трубке. - Жду тебя. Набрала ванну.

Мужчина усмехнулся. Пока он доедет, ванна точно остынет.

- Можешь смело сливать воду.

- Да? А жаль...

- Ничего, наберешь новую.

- У... - женщина засмеялась, а у него на этот тихий смех среагировал конец.

Но поскольку пробка ползла и делать ему с этим все равно вынужденно было нечего, Марк спросил:

- Ну, и что ты там себе присмотрела?

Секундное затишье в трубке, потом послышалось:

- Марк, ну ты не представляешь...

Он прикрыл глаза и усмехнулся, он-то как раз представлял.

- Сколько?

Женщина назвала сумму, голос чуть подрагивал от возбуждения.

- Хорошо, сейчас переведу.

Несколько манипуляций заняли совсем короткое время. Тут же получил сообщение:

«Марк! Ооо!»

Усмехнувшись, мужчина провел пятерней по волосам и уставился в окно.

Это были идеальные отношения. Он не собирался терять их или что-то менять в своей жизни.

***

Между тем пробка все-таки потихоньку двигалась. Они приближались к месту аварии, еще немного, миновать самое устье сужения, потом дорога свободна, он видел это уже отсюда. За это время несколько раз мимо проносились полицейские машины и скорые. Марк перекосился, значит, есть жертвы. Терпеть не мог аварии.

Чем ближе подбирались, тем плотнее становился кордон из полицейских машин. Мигалки, противный звук, все это становилось громче и действовало на нервы. Как и то, что каждый, кто протискивался в узкий проход, оставленный перегородившей дорогу полицией, обязательно замедлялся, как будто ему жизненно необходимо было насладиться зрелищем.

Наконец он и сам втиснулся в этот самый проход с мыслью, что вот оно. Еще немного, и он наконец будет свободен. Однако неожиданно для себя Марк тоже замедлился, невольно прикипев взглядом к картине.

Столкнулось несколько автомобилей. Смятые капоты, какие-то обломки, битые стекла. Люди, носилки, полицейские, медики, полосатые ленты. Но не это привлекло его внимание.

Мужчина. Молодой. Взгляд успел выцепить, что у того было несколько ссадин и кровь на лице, но и это было не главное. Мужчина кричал. Метался, бил себя по голове и по лицу и то падал на колени над чем-то, прикрытым черным целлофаном, то подскакивал, его оттаскивали. Но все начиналось снова.

В чем дело, Марк понял, когда подъехал ближе и опустил стекло. Из-под целлофана виднелась тонкая женская рука. А недалеко валялась туфля.

Он сам не знал почему, но неприкрытое, безудержное горе вызвало в нем какой-то взрыв чувств. Марк как будто испытал запечатление. Мелькнула мысль - а смог бы он так же любить кого-то? И тут же сам себе ответил.

Кому это надо? Бред.

Но где-то в подсознании это странное чувство осталось и продолжало знобить его еще долго. Даже когда приехал к Ирине. И даже когда отмокал с ней в теплой ванне после жаркого секса.

Зато во все это время он ни разу не вспомнил о «невесте».

***

Знакомство с мачехой заведомо прошло для Лизы в малоприятном ключе. То есть та ее попросту не замечала. И если бы могла, тут же спустила бы Лизу с невероятно дорогой, отделанной мрамором и позолотой лестницы, чтобы она не оскверняла своим позорным видом их музей. Однако присутствие Серова заставляло ее сдерживаться.

Поэтому Лизе была объявлена молчаливая война.

Вообще-то Лизе и не нужно было чье-то расположение, она тут не по своей воле. Но приятного мало. А вот Серов, судя по всему, веселился. Его хищные желтоватые глаза едко и насмешливо поблескивали, губы растягивались в оскал. Хотелось бы еще знать, для чего ему вздумалось тащить ее сюда, в эти их междусобойные интриги.

Наконец представление в гостиной закончилось. Лариса вызвала прислугу, приказала сопроводить Лизу в гостевую комнату и удалилась, так и не взглянув в ее сторону. Это было кстати, потому что Лиза вдруг почувствовала усталость.

- Позвольте вас проводить, - обратилась к ней девушка.

Но тут неожиданно вмешался Серов.

- Иди, Машенька, я сам провожу свою дочь.

Девушка бросила быстрый взгляд на Лизу, но послушно кивнула и удалилась. А Лиза подумала, что при иных обстоятельствах она и сама могла бы вот так устроиться горничной, чтобы заработать маме на лечение, говорят, у богачей прислуге хорошо платят. Но вообще... Ее удивило, что этот жесткий властный старик, прогибавший все и вся, знает прислугу по имени. Некая новая черточка к образу.

У самой двери комнаты мужчина остановился и сказал:

- Располагайся, отдыхай. А через два часа спустишься в столовую к ужину. И переоденься, вещи твои уже перевезли.

Вот чего-чего, а семейных ужинов, где все молчат, потому что ненавидят друг друга, ей точно недоставало!

- Я, пожалуй, поужинаю тут, - сказала Лиза.

В конце концов, раз уж из нее лепят светскую барышню, значит, можно начать обзаводиться привычками. Однако мужчина покачал седой головой:

- Только в столовую.

Опять подобие усмешки и взгляд этот хищный с искоркой интереса, как бы говоривший: « Ну что, поджала хвост, слабо?»

Секунду они смотрели друг на друга. Лиза ведь понимала, что этот человек ничего не делает просто так, все с какой-то тайной мыслью. Зачем ему с ее помощью дразнить эту гремучую змею, его жену? Но он явно ждал от нее ответа, и Лиза сказала:

- Хорошо.