Глава 2

На рассвете их всех разбудили, особо не церемонясь. Завтрак на удивление был сытным, а значит они нужны им здоровыми, и это радовало Алана. После, всех отправили купаться, как им сказали, для того, чтобы они соответствовали нужным стандартам. Хорошо хоть один из слуг говорил на родном языке.

После купания их по очереди начали заводить в кабинет, из которого доносились жуткие крики, но ужаснее всего - обратно никто не выходил. Было немного страшно от неизвестности. Наконец подошла очередь Алана, и он старался не подавать вид, что боится.

В кабинете стояла кушетка как в больницах, а рядом стоял мужчина в белом халате. Он бесцеремонно стащил полотенце, которым были обвязаны бедра парня. Обнажив его тело и, осмотрев со всех сторон, велел лечь на кушетку и позвал двух слуг, которые раздвинули ему ноги, удерживая за щиколотки. Мужчина в белом начал мазать липкой смесью промежность и до Алана начало доходить, что они очищают тело от растительности. У него она была только там, из-за этого парни в приюте часто дразнили, говоря, что у него гладкое тело как у девушки.

Юноша понимал, что будет больно, когда начнут удалять волоски, и старался не думать об этом, но боль оказалась настолько неожиданно сильной, что у него даже выступили слезы. Он и представить себе не мог, что это будет так больно. Наконец мучения прекратились и ему показали на дверь, куда нужно уйти. Она была напротив той, откуда он пришел, теперь стало понятно, почему отсюда никто так и не вышел.

Парню было трудно передвигать ноги, было ощущение, что промежность окатили кипятком. Следом им выбрали одежду, непривычную, но удобную и провели в комнату, похожую на гримерную. Кого-то начали стричь, кому-то поправлять брови и ногти, словно они были девушками, а не парнями. Алану волосы оставили не стрижеными, но зато покрасили. Любые попытки сопротивления пресекались ударом тонкого кнута по спине. Удар был невероятно болезненным, словно рассекали кожу.

Отстранившись от всего, он закрыл глаза и постарался ни о чем не думать, погрузиться в свои мысли. Остались только ощущение того, что ему выщипывали брови, делали маникюр и, наконец, помыли волосы, а затем высушили их.

Похлопав по плечу ему дали понять, что все готово, и он может быть свободен. С большой неохотой он открыл глаза и увидел себя в зеркале, но там отображался совсем другой человек. Более утонченный юноша, с пепельными волосами, на фоне новой прически, голубые глаза казались еще ярче. Теперь, он выглядел, словно парень с обложки какого-то модного журнала и трудно было узнать себя в этом отражении. Вдруг Алан услышал голос Бруно за спиной.

— Я же говорил, что при должном уходе, ты превратишься в прекрасного лебедя. Его глаза хищно осматривали парня. — Ты станешь самым дорогим из всех моих приобретений. Я словно выиграл в лотерею... Год обучения и я продам тебя какому-нибудь шейху, повезу в Эмираты, здесь, к сожалению, нет людей, которым ты будешь по карману.

— Для чего я им нужен?

— Ты же неглупый и понимаешь, зачем вас так тщательно готовят. Но я все же скажу, некоторых мы продадим на аукционе для любителей мальчиков, а те, кого не сможем, я отправлю в бордель для утех. Не волнуйся, тебя я приберегу для особого случая, так как такая внешность как у тебя очень ценятся в наших краях.

Он потянул Алана, заставляя, подняться с кресла и притянул его к себе, заключая в объятия. Затем, неожиданно, Бруно поцеловал его жёстко, словно собрался проглотить целиком. Юноше стало трудно дышать, и было очень противно от его прикосновений и скользящего внутри языка. Наконец поцелуй оборвался, Бруно отстранился и сказал:

— Если бы я так сильно не любил деньги, которые ты мне принесешь, я бы сам тебя попробовал. Жаль, девственником ты стоишь дороже.

От его слов Алана передернуло. Не сказать, чтобы он увлекался девушками, но парни точно ему не нравились. И как теперь пережить, если ему придется, ложиться под какого-нибудь толстосума... Ребята выяснили, что в другом конце этого же дома находились девушки, которых привезли с ними. Их держали отдельно во избежание проблем.

Дни тянулись похожие один на другой. Всех заставляли учить турецкий и английский, а Алана вместо английского, который он знал в совершенстве, учили отдельно - арабскому. Следом шли танцы, они больше походили на стриптиз, но выбора не было. За каждый проступок парней били тонким кожаным кнутом. Его удар был ужасно болезненным, но следов на теле не оставалось.

Так прошло полгода. Как-то вечером Бруно зашел в комнату перед сном и сообщил, что все кроме Алана завтра едут на аукцион. Теперь у парней точно не было шанса сбежать. За эти полгода они перепробовали всё, но дальше чем до центрального холла им так и не удалось дойти. На окнах были решетки, а двери всегда закрыты на ключ. Все сидели и не могли уснуть, их страшила неизвестность будущего, которое отныне придется преодолевать в одиночку. Утро настало слишком быстро и парней увезли, нарядив как кукол, в красивые восточные одежды.

Вскоре пришли и за Аланом, сообщили, что он переезжает в отдельные комнаты, и с сегодняшнего дня Бруно лично будет учить его тому, что он должен знать для удовлетворения будущего хозяина. Парень прекрасно понимал, какие это уроки.

— А разве я не должен оставаться нетронутым?

Слуга засмеялся:

— Поверь, есть много способов, не прикасаясь к тому месту, удовлетворится твоим телом. Мой тебе совет - не сопротивляйся, иначе в порыве гнева хозяин испортит тебя, тогда ты останешься его игрушкой надолго. По крайней мере, до того момента, пока не найдет тебе замену, а затем просто отдаст в публичный дом.

Алан понимающе кивнул и последовал за слугой. Его день не отличался от обычного дня, единственное, теперь он был абсолютно один. Ближе к вечеру Алана искупали и сделали массаж ароматным маслом, после которого все тело стало вялым и от прикосновений слишком чувствительным.

Его поселили в большой и красивой комнате. В середине стояла круглая кровать, и ее прикрывало множество, свисающих с потолка, нитей, украшенных капельками из стекла. На полу раскинулся мягкий ковер с большими ворсинками, ходить по которым было одно удовольствие. На окнах висели тяжелые шторы и конечно решетки за окном. Комната была почти вся белая, не считая кровати, которая была черного цвета.

Слуги принесли подносы. На одном стояла ваза с едой и напитками, а другая была прикрыта тканью, и с первого взгляда нельзя было понять, что там лежит. Ему протянули бокал с красной жидкостью.

— Я не хочу, — советую выпить или мне придется заставить тебя.

Алан залпом выпил все, лучше так, чем снова терпеть удары кнутом, на вкус он был похож на вино. Он прекрасно знал его вкус, как-то они с парнями украли у директора бутылку и попробовали его вместе. Жидкость, обжигая, пробежала по горлу, и следом Алан почувствовал тепло по всему телу. Сделав последние приготовления, все вышли, оставив его одного.

Почему-то стало слишком жарко, и он начал возбуждаться. Он прекрасно знал эти ощущения, так как в приюте они подсматривали за новенькой воспитательницей и охранником, застукав их за весьма интересным занятием. Тогда Алан возбудился в первый раз, после этого он пару раз удовлетворял себя сам, вспоминая их, но сейчас у него не было причин для возбуждения. Он непроизвольно начал снимать рубашку, но не успел расстегнуть последнюю пуговицу на рубашке, как в комнате появился Бруно.

— Смотрю ты начал без меня? Продолжай, а я посмотрю, чему тебя научили, — он сел на кровать и продолжил. — Потанцуй для меня.

Каждое движение давалось с трудом, тело горело от возбуждения. В танце кожа терлась об одежду и по всему телу пробегали мурашки. Бруно смотрел на парня глазами полными желания.

— Раздевайся.

Алан не стал спорить, так как одежда мешала ему, хотелось поскорее освободиться от этих тряпок, стать полностью свободным.

— Смотрю, возбудитель уже действует... – Бруно встал и начал медленно раздеваться.

Теперь юноше стало понятно, почему он себя так чувствовал. Он подумал, что, скорее всего это было в вине, которое его заставили выпить. Алан полностью разделся.

— Подойди ко мне, – приказным тоном произнес Бруно.

Он преодолел расстояние между ними и мысленно приготовился к неизбежному, понимая, что не сможет сопротивляться лекарству, которое ему дали, да и смысла в этом не было. Весь день Алан обдумывал слова слуги и решил плыть по течению, не сопротивляться.

Бруно нравилось завоевывать и подчинять себе, а раз он хочет заработать на нем, дальше чем ласки и, возможно, орального секса не зайдет, а если он будет послушным, то быстро надоест хозяину. Бруно начал медленно водить рукой по груди юноши задевая чувствительные места, уделяя особое внимание затвердевшим соски. Алан подался ощущениям и чувствам, отстраняясь от всего остального. Его усадили на кровать и завязали глаза. Бруно толкнул юношу на кровать и связал ему руки, закрепив их над головой, лишая возможности двигаться.