Глава 8 Нам лучше развестись

Мне никогда не забыть, что Сун Цзяминь довела мою мать до такой степени, что у нее даже денег на операцию не было. Я также никогда не забуду, как она, чтобы прибрать к рукам имущество семьи Нин, показала всем фотографию тайного романа между мной и Чэн Цзиньши, и мне тем более не забыть ее подлое, довольное выражение лица. Теперь она заявляет, что ее изнасиловали, да такого и в сериале не увидишь!

Я, превозмогая боль, оттолкнула его руку и сказала:

– Ха, ты веришь всему, что она говорит. Когда–то она сама мне сказала, что жалеет, что у тебя денег меньше, чем у моего отца! Изнасиловали? Я скорее поверю в то, что она сама его соблазнила!

– Бац...

Раздался звук пощечины, мою голову резко откинуло в другую сторону, из глаз посыпались искры, и на мгновение все замедлилось.

За эти четыре года, хоть он и не испытывал ко мне ни капли любви, но он и пальцем меня не тронул. Сегодня же вдруг ради Сун Цзяминь ударил меня.

Я от бессилия прислонилась к стене, нахмурилась и разочарованно посмотрела на него.

– Я что–то не так сказала или сделала?

Бросив эти слова, я посмотрела в зеркало на шкафу и увидела, насколько жалко я выгляжу, растрепанные волосы, опухшая щека, будто брошенная жена.

Он медленно замахнулся, в глазах его кипела ярость, затем он холодным тоном произнес:

– Если бы ты тогда не сказала ей отнести твоему отцу отрезвляющий чай, то у него не было бы возможности воспользоваться ей! Она уговаривала меня не винить тебя, ты же всеми силами пытаешь опорочить ее, ты неисправима!

Отрезвляющий чай... В ту ночь мой отец был абсолютно трезв, они с мамой безостановочно ссорились. Мама в порыве гнева пришла спать в мою комнату. А Сун Цзяминь понесла ему отрезвляющий чай, что за чушь?

Никогда бы не подумала, что Сун Цзяминь такая выдумщица, что она может до такой степени все переврать.

Я лишь чувствовала, как в моих венах начинает закипать кровь, я сжала кулаки и истошно прокричала:

– Да, что бы она ни говорила, ты всему веришь! Но это не меняет сути, женщина, которую ты любишь, всего лишь проститутка, которую можно купить за деньги!

Эти слова взбесили его, он схватил меня за запястье и с силой швырнул меня на кровать, взгляд у него был кровожадным.

– Сейчас ты узнаешь, кто на самом деле проститутка!

Я была одновременно и взволнованна, и в гневе, попыталась оттолкнуть его всеми силами.

– Отпусти меня!

Он, одной рукой держал мои запястья, а затем грубо поцеловал меня.

Я лишилась сил, хоть я и пыталась сопротивляться, тело по–прежнему не в силах было отвергнуть его, я постепенно сдалась.

В момент, когда я потеряла самообладание, раздался его низкий и ровный голос:

– Ну что, увидела? Вот кто проститутка.

Я мгновенно пришла в себя, кровь застыла в жилах. Эта фраза, как острый нож, быстро и безжалостно вонзилась в мое сердце, было так невыносимо больно, что я не могла дышать. Он раз за разом всеми способами напоминал мне о том, что на самом деле представляет наш брак, но в этот раз мне вдруг стало просто невыносимо.

Он встал с кровати. Было ощущение, что он больше не хочет оставаться здесь ни на секунду, затем он оделся и собрался уходить. Куда он собирается? К Сун Цзяминь и их ребенку?

Сердце мое сжалось, от отчаяния я не могла дышать.

Я сделала глубокий вдох и крикнула ему в спину:

– Нам лучше развестись.

На эти три простых слова будто ушли все мои силы, больше я была не в силах что–либо произнести.

Для него этот брак был, как сделка, а развод – всего лишь увольнение сотрудника.

Но для меня это было, как вырвать из сердца глубоко любимого человека.

Он тут же замедлил шаг и с легкой издевкой сказал:

– Нин Си, не стоит пользоваться одним и тем же трюком, это уже надоело, – сказав это, он тут же ушел, снизу до меня донесся оглушительный звук закрывающейся двери.

Я впервые видела его таким злым, и все это было из–за Сун Цзяминь. Что же до меня, то даже предложение развестись он воспринял, как маленькую уловку с моей стороны.

Я встала с кровати и оперлась на окно, которое было во всю стену. Глядя на то, как его машина все дальше удаляется от меня, я чувствовала, будто в сердце моей кто–то проделал дыру, оно абсолютно опустело. В глазах моих защипало, сдерживаемые столько времени слезы вдруг градом хлынули из глаз, скатываясь по лицу.

Так я простояла всю ночь, отчаяние было все глубже, желание развестись прочно засело в моих мыслях.

На следующий день после работы я стояла у дверей, не в силах пошевелиться.

Сун Цзяминь и Сяо Бао уже переехали, с ними вместе приехала няня Хэ, десять с лишним лет служившая семье Чэн.

Няня Хэ, улыбаясь, пригласила меня внутрь.

– Молодая госпожа, у вас нет няни, поэтому господин приказал мне прийти и позаботиться о вас и молодом господине.

Я не знала, что и сказать, мне и Чэн Цзиньши не нравились посторонние в доме, поэтому мы никогда не приглашали няню.

Теперь моя свекровь беспокоится о том, что никто не будет заботиться о Сяо Бао, поэтому она логично пригласила няню Хе.

– Ох, спасибо Вам за помощь, – я кивнула головой, неловко сняла туфли на высоком каблуке, как обычно поднялась наверх, проскользнула в спальню, будто я тут была посторонней.

С разводом больше нельзя было тянуть. Я никак не смогу жить вместе с Сун Цзяминь и ее ребенком.

Я достала свой телефон и позвонила Чэн Цзиньши, но его мобильный был выключен. В течение нескольких дней он не возвращался и не связывался со мной.

Была уже суббота, я проснулась и начала собирать вещи, я хотела переехать жить в гостиницу. Может я слишком мелочная, но я больше была не в состоянии это терпеть. Каждый день, возвращаясь в дом, который когда–то принадлежал мне, я слышала радостные голоса и смех.

Каждая улыбка Сун Цзяминь казалась мне ничем не прикрытой провокацией, она будто говорила:

– Смотри, когда–то я уже разрушила брак твоих родителей, вскоре я разрушу и твой брак, и что же ты будешь делать?

Я даже была рада, что Чэн Цзиньши эти дни не возвращался домой, иначе мне было бы еще более невыносимо наблюдать за их семьей из трех человек.

Когда я положила последнюю вещь в чемодан, Сун Цзяминь толкнула дверь в мою комнату и надменно вошла, увидев чемодан, она со смехом сказала:

– Ой, уже уходишь?

Мне так хотелось в клочья изорвать ее фальшиво улыбающееся лицо, но я холодным тоном сказала:

– Убирайся отсюда.

Эти несколько дней перед няней Хэ она притворялась, будто очень внимательна ко мне и всячески пыталась мне угодить. Это было просто отвратительно.

Она перебрала своими нежными белыми пальцами волосы, упавшие на ее грудь, уголки ее губ дрогнули, она склонилась к моему уху и сказала:

– Если бы ты не решилась уйти, я бы сделала так, что ты бы не смогла тут находиться, слабачка.

Я сделала шаг назад и с отвращением отошла от нее.

– Сун Цзяминь, тебе всегда так нравится бороться за чужое добро. Но мне это все уже надоело, дарю тебе то, что ты так хочешь.

Надоело, я просто устала от всего, я хотела, несмотря ни на что, любить Чэн Цзиньши, но я больше не могла терпеть то, что наш брак превратился в такой балаган.

Лицо ее вдруг стало каким–то некрасивым, не дожидаясь, пока она опять заговорит, я взяла чемодан, спустилась вниз и ушла.

Когда я переехала в отель, меня потихоньку начало отпускать, я достала телефон, но от Чэн Цзиньши по–прежнему не было никаких сообщений.

Ха, бросил на меня свою любовницу и внебрачного сына, а сам исчез без следа.

Я отправила ему смс:

– Когда будет время, пойдем оформим развод.