Глава 9.1

Спокойной ночь не получилась. Первый раз Юри проснулся, когда что-то большое с противным шорохом потерлось боком о стену здания. Впечатление было таким, будто шкура или чешуя твари счесала со стены штукатурку и облицовку под ноль.

Стоны, всхлипы, даже плач, редкие вопли — все эти звуки заставляли содрогаться всем телом, замирать, боясь даже дышать. Юри слышал, как менялся ритм дыхания Юрки. Слышал напряженную звенящую тишину, что воцарялась всякий раз, когда мимо, всего-то за такой тонкой стеной, проходил очередной ночной бродяга.

Он слышал, как Крис разбудил Жана. Слышал, как Жан будил Отабека. Он то проваливался в мутное забытье, то снова выныривал, когда дрему разрушал новый монстр. И еще один. И еще. Променад у них здесь? Аналог Бродвея? Или все дело в том, что твари чуют их запах, так и не истаявший до конца? Потому и шарахаются туда-сюда.

Оцарапанное осколком плечо ныло и тоже не давало нормально спать. Жаль, что в вылазках нельзя использовать снотворное. А ведь обычно такое вот состояние его нагоняло в Анклаве. Вроде и спокойно, а расслабиться и отдохнуть — никак…

Мутные сны. Будто в грязной, непрозрачной воде что-то есть. И это что-то ведет охоту, притом не только на одного из них. Стоило только Юри ненадолго забыться сном, как рядом снова вскинулся Юрка. Напрягся всем телом, будто пытаясь выломиться из мучившего кошмара, задрожал каждым напряженным до звона мускулом, задыхаясь, даже во сне кусая губы, забился, пока с них не сорвался мучительный, полный боли стон.

Юри резко сел, лихорадочно оглянулся, потянулся, но Виктор оказался быстрее. Стремительной тенью метнулся откуда-то из своего угла, сгребая кажущегося совсем мелким Юрку, прижал спиной к себе и накрыл ладонью его губы.

— Тш-ш-ш, малыш… — зашипел в ухо под спутанными волосами и напряженно уставился куда-то в стену. Сквозь планки роллет лунный свет еле пробивался, но даже его такого хватило, чтобы разглядеть напряжение во всей фигуре и настороженный взгляд Виктора. Несколько секунд он просто прислушивался, а потом вдруг начал раскачиваться, словно баюкая Юру. Пальцы прикрывающей рот руки чуть расслабились, но отпускать пока явно не собирались. Что он там услышал? Цокот. Подобный звук Юри уже слышал, стоя за дверью рядом с хранилищем всего-то несколько часов назад.

— Гидралиск? — Юри не шептал. Не дышал даже. Артикулировал одними губами, до рези в глазах вглядываясь в эфемерно-бледное лицо Виктора.

Из-под спутанных волос светились кошачьи зеленые глаза Танцора. Он был напряжен почти до звона, и обеими руками сжимал запястье Виктора. И не понять: то ли просто держался, то ли готовился сломать.

Только Виктор в сторону Юри не смотрел, и вопроса его не услышал. За окном появилась тень, похожая на порождение чьего-то кошмара. Удлиненная голова, увенчанная шипами, словно короной, плавные четкие линии настоящей машины убийства и мощный хвост, который на миг завис в воздухе, а потом вдруг с силой ударил в стену совсем рядом с окном. Стекла задребезжали, но выдержали, и Виктор вскинулся, словно вспомнив, что он здесь не один. Поспешно разжал пальцы, давая Юре глотнуть немного воздуха, вместо этого устроив руку на плече. Поймал взгляд Юри, покачал головой, призывая к молчанию, и с беспокойством оглядел остальных. Отабек, чья вахта как раз подходила к концу, не спал. Замерев на своем месте, он переводил взгляд с Виктора на окно, на Юри и обратно. Остальные не шевелились тоже, хотя в такой темноте разобрать, спят ли они или нет было невозможно.

Наверное, они все ждали, но второго удара не последовало. Цокот возобновился и через несколько показавшихся вечностью минут удалился, пока не затих совсем.

— Оно вернется? — раздался в темноте едва слышный напряженный выдох Джея, в кои-то веки без шуточек.

В руках Виктора поежился Юрка, вздохнув уже куда ровнее и спокойнее. Расслабился, точно кот, согревшийся в коконе пледа.

— Он ушел, ведь так? Но скорее всего вернется утром…

— Этому плевать на время суток, — шепнул ему куда-то в плечо Виктор. — Больше никаких ночевок ниже третьего этажа.

— Мы можем подняться на второй этаж, — Отабек бесшумно переместился поближе.

— Нет смысла, — подал голос Крис. — До утра осталось не так много времени. Мы больше шума поднимем.

— Просто отойдите подальше от окон. И утром раньше меня на улицу выходить даже не думайте.

Забавно, но только сейчас у Виктора прорезались по-настоящему командные нотки. Впрочем, спорить с ним сейчас смысла не было: он действительно знал больше, чем они все вместе взятые.

— Еще есть время поспать. Как минимум пара часов, — он потянулся, откинулся на край сидения дивана так, что Юрка оказался почти лежащим на его груди.

— Неплохо смотритесь, парни, — фыркнул Крис, снова зарываясь в свой кокон.

— Как только ты начнешь верить в свою силу, ты проиграешь, — ответил ему Виктор.

— Кассандра нашлась, — проворчал Крис и затих.

— Как твоя рана? — Отабек подобрался еще ближе и теперь смотрел прямо в лицо Виктора. Требовательно и почти строго.

— Нет у меня никакой раны, — усмехнулся тот. — Отдыхай, кэп.

— Есть, — тихо возразил Плисецкий. — И я сам ее зашивал. Выглядела не очень, но была в общем и целом поверхностной. Неделя на регенерацию… Сейчас моя вахта. Иди спать, капитан. Тебе нужно отдохнуть и не стоит обсуждать эту тему.

— Юра, — негромко одернул его Кацуки. — Субординацию никто не отменял.

— Я… знаю, лейтенант. Но сейчас не до мелочей. Спите. А я как раз проснусь. И разомнусь немного.

— Никакого движения до утра, — Виктор разжал руки, отпуская. Он выглядел, да и ощущался уставшим. Очень уставшим. Хотя если он чувствовал тварей, то эта ночь для него явно была нелегкой. И когда Юре приснился кошмар, среагировал слишком быстро для спящего. Значит, не спал. — Мы не знаем, кто здесь еще ошивается. И… нет у меня раны, Юра. Можешь сам посмотреть.

— Покажи, — требовательно приказал тот. От звука его шепота вздрогнул даже Юри. — Я не понимаю, как такое может быть.

Виктор несколько секунд смотрел на него, а потом фыркнул и повернулся спиной. Повел плечами и стянул куртку. Повязка была на месте, но ни капли крови на белом бинте.

— Снимай. Все равно уже можно.

Поерзав, Юрка под недоверчивым взглядом Ронина снял повязку и кончиками пальцев прочертил ровный розовый шрам. На ладонь упали тонкие шелковые нити. Тело исторгло из себя шовный материал.

— Я не понимаю, — повторил он, хмурясь еще сильнее.

— Губами еще попробуй. Это приятно. Правда. Но я буду ревновать, — снова подал голос из темноты Джей, широко зевнул и, кажется, повернувшись на другой бок, снова задремал.

— Усиленная регенерация, — пожал плечами Виктор. — Но никогда не заживает полностью. Даже мельчайший порез оставляет шрам. С давностью лет некоторые просто стираются, но все равно не уходят до конца. Повышенная температура сразу после и еще куча мелких вещей, которыми я плачу за это. Если рану хорошо обработать, есть шанс, что без части них я обойдусь. Если нет — обычно хватает суток, чтобы зажило.

Юра правда сделал это. Легонько коснулся губами кожи. Вздохнул. Отстранился.

— Горячая.

— Юрка! — возмутился Юри, совершенно не ожидавший такого поворота событий, хотя от Танцора можно ожидать чего угодно, в принципе. Первые полгода службы его перекидывали из отделения в отделение и из группы в группу. Никто не оказался способен понимать или хотя бы мириться с его закидонами и странностями. Но иногда какие-то Юркины выходки казались просто из ряда вон.

— Мне правда интересно, — точно извиняясь, ответил тот. — Это правда приятно? Потому что мне, к примеру, показалось не так плохо.

Отабек, явно этого не ожидавший, не нашел слов. Зато Крис предложил из темноты:

— Это нужно почувствовать с другой стороны, малыш. Попроси Виктора сделать тебе так же. Будешь удивлен.

— Приятно, — Виктор оглянулся через плечо. Кажется, он не был шокирован так же сильно, но все равно не ожидал. — Кожа там, где были шрамы, очень чувствительная первые два года. А потом чувствительность теряется почти совсем.

— Это плохо, — снова нахмурился Юрка. — Чувствительность необходима чтоб понимать, жив ты или тебя уже доедают.

— Это моя цена, — Виктор пожал плечами и потянулся за курткой.

— И как давно? — подал голос Отабек.

Виктор прожег его взглядом:

— Прикидываешь, можно ли уже назвать меня монстром или еще нет?

— Что-то вроде.

— С тех пор, как получил свое первое украшение. Десять лет назад.

— Меня тоже десять лет назад… — на мгновение горло перехватило, и Танцор фразу так и не закончил.

— Ты не чудовище, Юрка, — Юри на секунду обнял его за плечи и отпустил. Большего Плисецкий не примет. И не позволит.

— Так считают немногие, — возразил Танцор. — Кэп, кажется, так не считает тоже.

Отабек потемнел лицом.

— Я не считаю монстром Витю, — сухо произнес он. — Никого, кроме тех уродов, наподобие которых мы видели вчера. Просто… я должен знать, от кого что ждать, — закончил он и отвернулся, пряча глаза в разливающемся полумраке. За окном снова кто-то прошел в опасной близости, но кафе не заинтересовался.

— Да вашу ж мать, — выругался Крис и сел в своем мешке. Кажется, сон откладывался на неопределенное время. — Может, просто скажешь, что не так, чтобы парни стесняться перестали?

Отабек передернул плечом, и Крис скривился.

— Окей, тогда я. Без красивостей только. На самом деле все просто. Года два тому назад нас отправили на поиски отряда, который перестал выходить на связь. Парней нашли там, где они и должны были быть. Обычные такие ребята, ели консервы, объясняли, что связь вышла из строя. А ночью перебили почти всех наших. Мы с Беком в дальней палатке были, только потому и проснуться успели до того, как до нас добрались. Никогда этого не забуду: человек вроде и рожа знакомая, а в глазах не пустота даже. Тварь там. Самая настоящая. Мы еле успели убраться оттуда, но одного с собой прихватили. Потом туда целый отряд зачистки отправили. А они даже не додумались место сменить. Так и были там, ждали вертолетов с напалмом.

— Это был Кукловод, — глухо произнес Отабек. — Мы потом узнали, спустя почти полгода. Мелкая тварь, которая заражает кровь. Как личинки Чужого подсаживает. Только эта штука живет с тобой всю жизнь. Спит днем, а ночью живет.

— Мне жаль, — выдохнул Юри. Ну что тут еще скажешь? Ситуации бывают разными. То, что произошло тогда, было страшно. То, что с ними происходит сейчас, пока что за отметку «странно» не перевалило.

Юрка без слов выбрался из своего кокона, подошел к капитану, положил ладони тому на плечи и вдруг прижался губами к губам. Совсем как ребенок, подражающий взрослым.

Отабек изумленно замер, а потом потянулся, взял за плечи, со странной, словно сломанной улыбкой отстранил Юру от себя.

— Кэп, это ж пиздец, если тебя начали даже малолетки утешать, ты понимаешь, да? — выдал Крис и снова спрятался в свой спальник, ворча что-то по поводу сумасшедших идиотов, которые тратят на всякую херню столько времени вместо того, чтобы просто поспать. Но Отабек его слов, кажется, даже не услышал.

— Юра… — он закусил губу, мучительно подбирая слова. — Я не считаю монстром никого из вас. Просто иногда прошлое становится сильнее. Полнолуние, наверное. Спасибо. Правда.

Тот кивнул, не отводя глаз.

— Я не малолетка, Джакс. Вполне себе взрослый для того, чтоб убивать монстров.

— Раз уж мы все здесь не спим, и уже почти утро, почему бы нам не позавтракать? Раньше начнем, раньше освободимся? — предложил Кацуки.

— Говори за себя, Ронин. Я б еще пару часов поспал, — отозвался Жан. — Но вы своей мм… санта-барбарой отвлекаете меня от этого дивного занятия.

— Я уже говорил, как вы меня заебали? — тоскливо вздохнул Крис.

— Не раз, — ответил Виктор, натянул куртку и отполз подальше в темноту, которой, кстати, становилось все меньше. Ночь подходила к концу. Странное почти-утро. Неловкое. И дрожит между капитаном и Юрой что-то… такое.

— Тогда я спать. И упаси вас бог разбудить меня раньше, чем через два часа по иной причине, кроме атаки, — затрахаю до смерти, — Крис громко зевнул и почти демонстративно развернулся ко всем спиной.

Отабек покачал головой и потянул Юру вниз, на пол.

— Крис прав. Надо хоть немного отдохнуть.

— Моя вахта, — произнес тот. — Это вам всем надо… мы это повторяем в какой-то там раз. Я не сосчитал.

— Просто закрой глаза и спи. А я буду дежурить вместо тебя. И не спорь. Это приказ, Танцор, — шепнул Юри, ползком выбираясь из своего кокона и перемещаясь ближе к Виктору. Ночь — она такая. Слишком много страхов. Слишком много тяжелых мыслей и волнений. Слишком много всего.