Глава 7

Голые стены, декорированные старой, облупленной плиткой, под ногами — стоковые решётки, около стен — пластиковые лавочки, а на одной из стен — огромное панорамное стекло, оклеенное тонированной пленкой. Такое, как в тюрьме, в комнатах для допросов. Я такие в одном фильме видела.

— Девушки! Внимание! Ведите себя хорошо. За вами наблюдают очень злые дяденьки. Если ослушаетесь — вам живьём сиськи отрежут и отправят на органы.

Рабыни испуганно забились по углам. Никто из них больше не плакал. По крайней мере в голос. Их запугали как загнанных овечек, перед казнью. Теперь понятно, что урод имел ввиду, когда предупреждал о том, что за нами наблюдают! 
Осмотревшись, я успела рассмотреть пленниц. Все они были красивые, стройные, разной национальности, разного возраста, разной внешности. Среди них я узнала своих знакомых девочек из приюта. Точнее, одну из них. 


В тесной комнатушке, помимо нас, пленниц, было ещё несколько мужчин. И Григорий. Облокотившись о стену, он лениво закурил, наблюдая за тем, как его подчинённые с яростью принялись разрывать на девушках одежду, сбрасывая их вещи в единую кучу.

— Осторожней там! Руки не распускать! — Грубо скомандовал главный, сделав затяжку.

До меня тоже дошла очередь. Высокорослый амбал зажал меня в углу и с силой стащил с меня платье, разорвав вещь как салфетку. Выродок угрожающее приставил нож к моей шее, растянувшись в ехидной улыбке. При виде ножа ноги подогнулись, но он не дал мне упасть на пол — крепко ухватил за волосы. Кончиком острого лезвия полоумный извращенец провёл по моему впалому животу снизу-вверх, возбужденно дыша, ноздрями втягивая запах моего страха, как одержимый наркоман при виде любимой дряни. Я обреченно закрыла глаза, попыталась проглотить острый ком ужаса, который перекрывал доступ к кислороду, готовясь почувствовать жуткую боль.

Никто не знает, что было у выродка на уме. Он лишь забавлялся. На самом деле нож ему был нужен для того, чтобы разрезать верёвки. И он это сделал. Быстро, неожиданно. Получив мизерную долю свободы, я отчаянно прикрыла руками грудь, но бандит лишь коварно улыбнулся, демонстрируя мне свои выбитые зубы. Узкоглазый, коротко стриженный бугай нерусской внешности, одной рукой — заломил мне руки за спину, а другой — с яростью срезал лифчик. После, ещё и трусики. Так стыдно, так грязно мне ещё никогда не было. Немощной тряпкой я просто сползла вниз по стене и, спрятав лицо в ладонях, горько заплакала.

Китаец что-то буркнул на своём «нерусском», схватил меня за локоть, швырнув в остальную кучу догола раздетых девушек. На нас со всех сторон брызнули острые струи ледяной воды, вперемешку с пеной. Ублюдки приказали нам мыться. Меня накрыло. Утопило в истерике! Я голыми руками принялась царапать собственную кожу, сдирая с себя мерзкие следы прикосновений подонков. Натирала себя резко, грубо, до боли, до красноты во всём теле, а они лишь ржали, поливая несчастных девушек из шлангов, как коров в коровнике перед забоем, с жадностью рассматривая их самые откровенные места.

Григорий что-то грубо закричал на иностранном, ледяная вода сменилась горячей, а тесное помещение наполнилось плотным туманом. На этом, массовая мойка рабынь завершилась.

После купания нам выдали полотенца и халаты. Чистые, новые, пахнущие цветами. После того, как мы высушили волосы и оделись, нас, выстроив гуськом, вывели из банной и повели в неизвестном направлении.

***

Босые, до смерти напуганные, с опухшими от слёз глазами, мы шли по тёмному коридору в абсолютном молчании. До тех пор, пока нас не впихнули в ещё одну комнату. Более светлую, в которой пахло медикаментами и в которой за письменным столом восседал немолодой мужчина в белом халате. Исходя из общего интерьера, я поняла, что мы оказались в медицинском кабинете.

— Итак, дамочки, времени у нас мало, поэтому, в порядке очереди, проходим к нашему высокопчтенному доктору Атхиту на осмотр. Сначала на гинекологический, затем на общий, — звучно объявил Григорий, — Больно не будет! Не надо бояться! Атхит мужчина нетрадиционной ориентации. Дырки для него — всего лишь работа. — Его пошлая шутка оказалась неуместной и никого не успокоила.

Девушки запаниковали. У одной, симпатичной светловолосой блондинки, началась жуткая истерика. Она не хотела раздвигать ноги для досмотра, поэтому её просто распяли на столе. Один из бандитов загнал ей иглу от шприца под ноготь, наказывая за неподчинение. Остальные невольницы моментально притихли. В очередной раз бунт был подавлен, а у меня в очередной раз заболело сердце от ужаса.

— В следующий раз я просто отрежу тебе палец и отправлю в бордель для дешёвых шалав, а не на элитный аукцион, где вас может купить богатый дяденька-шейх! — Рыкнул Григорий, кивком приказывая обработать окровавленный палец рыдающей девушки. После чего, пленница сама залезла в смотровое кресло и широко развела ноги перед пожилым мужчиной в медицинской маске нерусской внешности. Тот, неторопливо ввёл ей в промежность гинекологическое зеркало, после чего, повернувшись к Григорию, отрицательно качнул головой.

— Я понял. Порченая, значит? Какая-то тварь уже успела втащить! Суки! Всё равно узнаю! В документах она должна быть нетронутой! И что теперь делать? Башкир нас всех на консервы пустит!

— Зашить. — Выдал идею один из бандюганов.

— Зашить?! — Перекривлял главный сутенёр. — Чёртовы ублюдки! Кастрирую всех на хрен!

Затем, снова к гинекологу обратился. На тайском. В ответ тот лишь вяло пожал плечами, кивнул, буркнув нечто невнятное. Охранники быстро засуетились и также быстро огородили переносной ширмой кресло, на котором, подергиваясь от испуга, с широко разведёнными ногами лежала светловолосая девушка.

— Подержите её! Может есть у кого верёвка?

— У меня есть ремень.

— И у меня тоже! — Отозвались подельники.

— Отлично. Тогда ноги ей свяжите, чтобы не дёргалась.

— Так может «сахарку» вколоть?

— Идиот! Башкир ведь узнает! Она не должна выглядеть как сова под утро! Он должен видеть её естественной! — Огрызнулся главный, хрустнув костяшками пальцев.

— Понятно, кэп.

— Итак, милые дамы! — Григорий вышел в центр кабинета. — Всем оставаться на своих местах. Десять минут, и мы двигаемся дальше. Хочу напомнить, что сейчас вы сами управляете своим будущем. Если будете послушными — вас купит какой-нибудь обеспеченный красавчик-миллиардер. А если ещё и будете умными — то всю жизнь проживёте в Раю. Да кто вы вообще такие? — Взгляд на меня, тело колотит от его чёрных, бездушных зрачков. — Нищенки, оборванки, безродное отребье! Да с вами как с собаками обращались! Не так ли? — Несколько девушек утвердительно закивали. — Вы никто! Сейчас вы никто… По документам вы уже трупы. Никто вас не будет оплакивать. Мамочек и папочек нет, или они конченные наркоманы с пожизненным стажем. А ведь у вас есть шанс стать кем-то! И если вы ублажите вашего нового хозяина, будете мудрыми, покладистыми женщинами — вас ожидает успех! Тонны денег, шикарная одежда, дорогие тачки, роскошная жизнь! Кто так считает, поднимите руку!

Девять человек согласились с его фальшью. Те девушки, которые подняли руки, больше не плакали. Их лица заметно преобразились, слёзы высохли, а в глазах появилась наивная надежда.

— Отлично. — Григорий довольно хлопнул в ладоши.

Он врал! Сейчас мужчина был без своих стильных очков, поэтому я видела каждую его лживую эмоцию. У сутенёра подёргивался левый глаз, да и нос постоянно чесался.

Наивные, глупые дурочки! Никто не подхватит вас на руки и не унесёт в красивую жизнь. Так не бывает. Только не в нашем беспощадном мире, где власть принадлежит деньгами и таким вот бессердечным уродам, вроде Григория. Ложь! Грязная, жестокая ложь!

За ширмой послышалась возня. Та бедняжка, которую привязали к креслу, застонала. Захрипели и охранники, переговариваясь между собой на повышенных тонах. Там, за тканевой завесой, проходила мини-операция. Бедную девушку вновь превращали в девочку.