Глава 4

Приснился мне тот самый выпендрежный грубиян в синей шляпе. Только он был теперь без коня. И без плаща. И без… В общем, он был только в шляпе. Что его нисколько не смущало. Зато сильно взволновало меня. Так сильно, что я зачем-то тоже поспешно разделась. Грубиян подошел ко мне и нежно поцеловал в плечо.

От этого поцелуя я и проснулась. Мне было так хорошо, что не хотелось открывать глаза. Пусть бы длился и длился этот сказочный сон! Признаться, я даже забыла, что совсем недавно думала об этом мужчине наяву. Какая разница, что было наяву! Мне бы снова заснуть и посмотреть мой сон дальше.

А дальше был явно не сон. Тем не менее он будто бы продолжался. Я до сих пор чувствовала на плече тепло поцелуя. А потом чья-то рука стала медленно, едва касаясь, подниматься по бедру. Я отстранилась, так и не открыв еще глаз. Не потому, что было страшно, а потому, что было… странно. Продолжение сна наяву… Такое бывает?.. А если я все-таки до сих пор в бреду, может, в коме, то что тогда сон, что не сон? То есть имеет ли смысл прерывать происходящее, если это не правда, но очень нравится? И тут с меня потянули одеяло. Шершавая травяная ткань приятно заскользила по коже. И стало прохладней. Нет, это все же не сон…

Я открыла глаза. Рядом со мной сидел мужчина в красном камзоле. В расстегнутом красном камзоле! И это был вовсе не тот, кто мне снился. Увидев, что я смотрю на него, он широко, по-идиотски некрасиво улыбнулся и продолжил стягивать с меня одеяло.

Я вцепилась в ткань и заорала:

– Что вы тут делаете?!

– Хочу с тобой позабавиться, – вновь идиотски улыбнулся мужчина. – Ты ведь тоже этого хочешь?

Он навалился на меня, прижал к земле. Ладонь снова заскользила вверх по бедру, уже уверенно, без лишних нежностей. Сама не знаю, как мне удалось вывернуться и, встав на колени, начать пятиться к выходу из шалаша. А мужчина все с той же идиотской, предвкушающей «забаву» улыбкой тоже на коленях двинулся следом за мной.

Я уже чувствовала приближение паники, как вспомнила вдруг о фейоне. Но ведь та просила не «светить» ее на людях! Хотя слышать меня и выполнять желания она все равно обещала!..

– Ага! – крикнула я, надеясь, что фея поймет это как надо, а насильник примет просто за возглас. Но где, кстати, Агаша? Я ведь легла спать без платья, а на бюстике брошки, конечно же, не было…

– Ага! – позвала я еще громче.

– Ага? – осклабился незнакомец. – Так значит, согласна позабавиться? Зачем же тогда убегаешь?

Он снова меня схватил и стал прижимать к земле.

– Ага! Пусть он провалится! – завизжала я, но ровным счетом ничего не изменилось.

Нет, изменилось. Я снова была под мужиком в красном камзоле, который одной рукой уже стягивал кожаные штаны.

И тут я подумала вдруг: какого хрена? Кого ты зовешь на помощь? Говорящую бабочку? Анька, очнись! Вспомни детдом! Вспомни, кто ты какая! Чтобы какой-то вонючий дрыщ заставил тебя визжать от страха?.. А пусть-ка он сам повизжит!

И я, извернувшись, так двинула ему коленом в нужное место, что насильник сначала хрюкнул, а потом не завизжал, но завыл – тонко и жалобно:

– У-ю-ю-ю-уй! Больно-то как! У-ю-ю-ю-уй!

Он повалился на спину, схватившись за то, чему было больно. Теперь над ним нависла я:

– Позабавимся еще или хватит?

Насильник молчал. Не просто не ответил мне, но и выть прекратил. С чего бы это? И куда он смотрит?..

Моей грубой ошибкой было то, что я оставила без внимания вход. Именно за спину мне и смотрел ушибленный. Я стала поворачиваться, но опоздала – кто-то схватил меня сзади за ногу и резко дернул. Я едва не уткнулась носом в то самое место первого негодяя, где до этого побывало мое колено. Меня поволокли к выходу. Я стала брыкаться свободной ногой, но недолго – схватили и ее. Первый насильник очухался, прижал к земле мои руки, пытаясь при этом поцеловать меня в губы, но я так мотнула головой, что едва не свернула ему лбом нос. Зато руки второго, пока не видимого мной, с щиколоток переместились уже на колени, потом на бедра, потом… А вот не надо столь опрометчиво отпускать мои колени! Я изо всех сил подбросила их кверху – на, получи! Мне не было видно, куда я попала, но сдается, туда же, куда и первому гаду. Во всяком случае второй завыл точно так же:

– У-ю-ю-ю-уй!

Первый, видимо от растерянности, ослабил нажим на руки, и я сумела их выдернуть. Быстро перевернулась на живот, поднялась на колени… Первый от моего взгляда попятился вглубь шалаша. На втором оказался желтый камзол. Цыпленочек, чтоб тебя! Он лежал, скрючившись, и громко стонал.

Эти стоны привлекли внимание кого-то еще.

– Э! Мне-то оставьте! – послышалось снаружи, а потом в шалаш протиснулся третий – в зеленом камзоле.

«Светофорные маньяки», – мелькнуло у меня в голове, но было уже не до шуток. Третий маньяк выглядел настоящим шкафом.

– Ах, красавица! – протянул он ко мне огромные руки. Но тут заметил в непонятных позах своих товарищей и хмыкнул с явной завистью: – Эк вас перекорежило! Такая горячая штучка? Я тоже хочу!

– Хочешь – получишь, – буркнула я очень тихо, но шкаф услышал.

– Жду с нетерпением! – и опять протянул ко мне руки.

Я бы увернулась, но сзади меня схватил краснокамзольный. За талию, гад, схватил, к себе, как родную прижал. Я ему, конечно, локтями-то двинула, но наугад же, не знаю, куда попала. А третий, зеленый, меня уже спереди лапать начал. Попыталась его пнуть – не тут-то было: очухался «цыпленок» и как был, лежа, обхватил мои ноги.

– А почему так нервничаешь, красавица? – усмехнулся шкаф, тиская мои груди. – От радости, что так много вокруг настоящих мужчин?

Коне-ечно! Особенно желтый – «вокруг». Лежа на земле. А настоящие – точно все. Паразиты маньячные! Плесень светофорная! Ух, вот я сейчас по-настоящему разозлюсь…

Первый, краснокамзольный, продолжая обвивать мою талию, приложился поцелуем к шее. Шкаф полез толстыми пальцами под чашки лифчика. Желтый цыпленок встал на колени и пополз липкими от вожделения ладонями все выше, и выше, и выше… До трусиков осталось совсем ничего.

А вот этого я уже терпеть ну никак не собиралась! Тут еще и шкаф потянулся мокрыми губищами к моим губам. Первый же пиявкой присосался к шее. Я выдохнула, собираясь с силами. Кто-то из троих понял это по-своему и горячо зашептал:

– Ага, расслабься и получай удовольствие.

Пальцы всех троих обнаглели до крайности: у толстяка вовсю гуляли под чашками бюстика, у краснокамзольного гладили мой голый животик, а у гадкого цыпленка добрались наконец до трусиков.

И тогда я, рванувшись, взревела:

– Ага?! Ага! А ну, катитесь все в ж…!

Громыхнуло так, что шалаш подпрыгнул. «Светофорных маньяков» бросило на одну из стен, они пробили в ее ветках мощную дыру и закувыркались вдаль по полю. Я вышла наружу проводить их взглядом, а заодно отчитать мою волшебную помощницу за разгильдяйство, но наткнулась на четвертого страдальца. Этот выбивался из цветовой гаммы – был одет в черный плащ. Увидев меня, он всплеснул руками:

– Как хорошо, что я успел вовремя!

– В смысле, свою очередь не проспал? – сжала я кулаки, решив, что с этим разберусь без волшебства.

– В смысле, спас вас от насилия! Негодяи почуяли меня, испугались и… разбежались, – дернул он с напускной важностью подбородком.

Лишь тогда я его узнала. Это был сумасшедший Калиостро из театра, подсунувший мне липовый договор.

– Та-ак! – сказала я, не разжимая кулаков. – Ты и в самом деле вовремя. У меня как раз настроение подходящее.

– Для чего?

– Скорее для кого, – стала я медленно поднимать правый кулак.

И тут – бздыньк! – расстегнулся бюстик – последствие игрищ толстяка… Я успела подхватить чашки, не подарив гадскому психу бесплатной радости. Но драться с ним по причине занятости рук я пока не могла. Да и не пристало даме драться в неглиже – этот хоть и чокнутый, но выглядит поблагородней «светофорной» гопоты.

– Жди здесь! – сказала ему я. – Сейчас переоденусь – и продолжим.

– Непременно подожду, – кивнул Калиостро.

– Только отойди на сто шагов и отвернись.

Я как чувствовала, когда его подальше отправляла, – занырнула в продырявленный шалаш, а там… нарезала в воздухе круги Агаша.

– Ага, – подбоченилась я, забыв про лифчик, который сразу упал, но мне было пофиг.

– Ага… ша… – сглотнула та, зависнув в воздухе на манер колибри.

– Ты не Агаша, – злобно шипя, проговорила я. – Ты моль протухшая!

– Почему протухшая? – пытаясь показаться обиженной, заморгала та.

– Потому что зеленая! И потому что у моего доверия к тебе закончился срок годности. Лети отсюда, чтобы духу твоего не было!

– Но я… Но почему?.. Но как?.. – беспорядочно заметалась в воздухе фейона.

– Почему?.. – чуть было не заорала я, но вспомнила о психе снаружи и сбавила тон. – Почему? Ты еще набралась наглости спрашивать?.. Потому что ты бросила меня, когда больше всего была нужна! Ты оставила меня на растерзание насильникам! Я, можно сказать, едва чести не лишилась!

– Можно сказать, или…

– Тебе точно можно не говорить! Ничего! Потому что у тебя нет ни чести, ни совести! Вот куда ты уперлась?

– Я… – завертелась юлой подлая феечка. – Я летала на цветочки пить нектар. Мне же нужно насыщаться.

– Насытилась? Что-то долго ты насыщалась! Сколько в тебя этого нектара влезает-то? Наперстка и то много.

– Я увлеклась… Он такой вкусный! И чем больше пьешь, тем больше хочется…

– Вот и лети, насыщайся дальше, алкашиха нектарная!

– Ну прости, прости меня, пожалуйста! – взмолилась фейона. – Я больше никогда так не буду делать! В смысле, пить буду, но…

– Курить я буду, но пить не брошу, – буркнула я.

– Я не буду курить, – приложила к груди маленькие ручки Агаша. – Честное слово! Фейонам вообще нельзя курить, замучают газики. А если я не буду пить нектар, то просто умру. Но если ты этого хочешь…

– Ах ты поганка мелкая! – подняв бюстик, замахнулась я на фею. – Ишь как вывернулась! Теперь уже я – садюга и сволочь. Но это не так. Я понимаю, что у тебя могут быть свои нужды: попить или попи… Короче, любые могут быть. Но ты ведь могла меня предупредить? Зачем мне такая помощница, на которую нельзя положиться?

– Но ты же спала…

– Это отговорки! Тебе что, прямо вот ночью приспичило хлопнуть стопарик нектарчику? Или ты правда нектарозависимая? Тогда тебе лечиться надо.

– Не но-очью, – всхлипнула Агаша. – Уже со-олнышко вста-ало!.. Не прогоняй меня, Анелюшка, пожа-алуйста!

– Меня на жалость не купишь, – проворчала я, надевая и застегивая лифчик. Но вообще-то мне ее уже стало жалко – как-то быстро привыкла к этой зеленой мелочи. – Я тебя вообще не звала, ты сама ко мне прицепилась и клялась быть моей навеки. Обещала меня защищать и… Кстати!.. – шагнула я к фее и вытянув руку, схватила ее. – Ты меня не просто бросила, а еще и обманула!

– Когда?! – затрепыхалась та в кулаке, пока еще не очень крепко сжатом.

– Ты сказала, что поставишь вокруг шалаша защиту!

– Я ее поставила! – пискнула маленькая вруша.

– А как же тогда в него попали аж целых три урода?!

– Но это же люди!

– И что?

– А ты велела поставить защиту от зверей и от нечисти!

– Это я так просила?

– Да! Честно-честно!

– Тьфу на тебя, – разжала я кулак. – У тебя не только стыда и совести, но еще и ума нету.

– А если я сделаю тебя… – едва слышно начала фея, но тут же замолкла.

– Что ты сделаешь? – насторожилась я. – А ну, договаривай!

– Это нельзя… – залопотала Агаша. – Это большое нарушение! Просто огромное.

– В царстве фей? – спросила как бы между прочим я.

– Да, у нашего народа.

– Но ты же одна! – воскликнула я. – Где твой народ? Сама же говорила, что царства фей больше нет! Так что не надо мне вешать лапшу, говори, что хотела! Иначе все, разговор окончен навсегда! На этот раз я не шучу. Улетай и не возвращайся!

– Хорошо… – поникла фейона. – Я нарушу… Только ты… Только пообещай, что не прогонишь меня! Пожалуйста, очень прошу, для меня это так важно!

– Ничего себе. Предлагает мне кота в мешке, а я должна…

– Это не кот, – очень серьезно сказала Агаша. Настолько серьезной она и правда еще не была. Говоря откровенно, я как-то сразу прониклась и приготовилась слушать. И вот что услышала: – Чтобы ты была в безопасности и в мое отсутствие, я могу передать тебе магическую силу фейонов. Не всю, но какую-то часть.

– Мне?.. – опустилась я на матрас, потому что затряслись вдруг колени. – Ты можешь сделать меня настоящей волшебницей?

– Не совсем… Я не могу… не потому что не хочу, а потому что это невозможно, впустить магическую силу в человека. Но я могу напитать этой силой предмет.

– К-какой предмет? – стала вдруг я заикаться. – Волшебную палочку?

– Можно и палочку, но это неудобно, тебе ведь придется всегда держать ее при себе. Лучше что-то из предметов одежды… Нет, тоже плохо, ты ведь не можешь носить одно и то же, не снимая.

– А если… – я нашарила в углу шалаша, где было сложено платье, нить жемчуга и протянула фейоне. – Если это?

– Годится. Только учти, ты не станешь совсем всемогущей. Не сможешь совершать крупные превращения, надолго замедлять время, много чего еще не сможешь. Так что я тебе все равно буду нужна.

– А что могу? – спросила я, хоть у меня и закралось подозрение, что Агаша хитрит, не хочет отдавать мне сразу все козыри, чтобы не оказаться бесполезной. Но я опасалась торговаться – даже в урезанном виде подарок мог оказаться слишком дорогим, не хотелось по глупости его упустить.

– Сможешь поставить защиту – как от людей, так и от нечисти, сможешь замедлить время, чтобы успеть увернуться от удара, вызвать и потушить огонь, призвать к себе воду и высушить влагу, сделать твердое мягким… Много чего еще, потом сама попробуешь. Только пообещай мне две вещи… Нет, три!

– Какие же? – едва выдавила я, так пересохло во рту.

– Ты никому и никогда не расскажешь, что это сделала я…

– Обещаю.

– Ты никогда не используешь эту силу против фейонов.

– Клянусь!

– И ты не прогонишь меня.

– Вот зараза!.. Обещаю, горюшко мое зеленое.