Волчица поневоле. Зов сердца

Спешно перебирая лапами, огромный волк мчался по лесу. Под натиском его тяжелого тела снег хрустел, разлетаясь в разные стороны. Зверь, не замечая ничего вокруг, просто бежал, стараясь вытеснить мысли из головы, прогоняя образ очаровательной девушки, которую он любил… Нет! Любит до сих пор!

Волк рыкнул и прибавил скорость. Воспоминания причиняли дикую боль. А там, с левой стороны, где отчаянно билось заледеневшее сердце, внезапно образовалась первая трещина.

Каждый раз, стоило ему лишь подумать о ней, как все тело пронзало привычным жаром, гоняя кровь еще быстрее, заставляя дыхание прерываться. Она была, как глоток свежего воздуха, как капля влаги после сильной засухи… как самое родное и, увы, недоступное существо на этом свете…

Из-за воспоминаний волк не выдержал и вмиг прекратил бег. От резкой остановки перед глазами поплыла картинка. Присев, он поднял морду и всмотрелся в невероятно светлое небо без единой звездочки.

Была ночь. Тихая. Нарушаемая лишь уханьем совы да другими звуками леса.

Резкий порыв ветра принес с собой еле уловимый запах дичи… Сколько же он уже не ел? День? Два? Или целую вечность?.. С того самого дня, как Глеб покинул родную стаю, он до сих пор так и не обратился в человека. Для него перестало существовать время, он и сам, казалось, перестал существовать в этом мире. Иной раз ему чудилось, что по лесу бежит не он, а его призрак, гонимый неизвестно куда и зачем. Волк думал, что просто в какой-то момент покинет этот мир. Умрет от тоски. Но что-то заставляло жить. Не отпускало.

Не задумываясь, он бросился по следу, выслеживая добычу. Нужно подкрепиться! Силы его стремительно покидали.

Он выскочил перед кроликом, да так, что тот не успел среагировать. Сердце зверька отчаянно забилось, гулко отдавая висках пульсирующей болью. Острые зубы зверя вцепились в глотку, прерывая жизнь кролика. Терзая маленькое тельце, волк урчал, насыщаясь мясом. Постепенно, силы возвращались. Лапы больше не подрагивали. Он был готов двигаться дальше. Куда? Не имеет значения. Главное идти и не думать!

Лия

Сидя на лекции по философии, я лениво водила ручкой в тетради. Писать совершенно не хотелось. Вообще ничего делать не желаю... Подняв голову на препода, мазнула по нему скучающим взглядом и вновь уткнулась в тетрадку. Философ что-то восхищенно рассказывал, вероятно, надеясь, что студентов увлечет его новая тема. Ага, какой наивный! Намного больше эффекта на нас бы произвели волшебные слова: «Все свободны!»

Обернувшись, не смогла сдержать грустную улыбку. Мои подруги, Витка и Ксюха, заговорщицки спорили. Они собирались сегодня куда-то идти гулять. С тяжелым вздохом повернулась обратно. Вспомнилось, каким триумфальным было мое возвращение через неделю после того, как мы с Ромкой официально стали парой.

В универ мы приехали вместе, как бы я ни просила не давать огласку нашим «отношениям».

Обойдя машину, парень галантно подал мне руку и помог выйти. Мой взгляд, полыхающий глухой яростью, он, конечно, проигнорировал и, обняв за талию, с самодовольным видом повел меня в здание.

Каждый, кто попадался на нашем пути, делал такие огромные глаза от удивления, что мне пришлось признать собственное поражение. Ко второй паре, когда подтянется основная масса студентов, о том, что я девушка Маркова, не будет знать разве только глухой…

Расстались мы с ним у аудитории маркетинга, где у меня должна быть пара. Под ошарашенные взгляды одногрупников, Рома, не стесняясь, поцеловал меня, шепнув на прощанье: «До встречи после пары». Хотя шепнул так, чтобы его обязательно услышали все, кто стоял неподалеку…

Хорошо, что Ксюхи и Вики не было, но им не преминули рассказать все в ярчайших подробностях. И между второй и третьей парой мне устроили настоящий допрос с пристрастием.

— Да ты, Пахомова, совсем оборзела! — возмущенно начала Ксюха.

— Ага! — капризно бросила Вика, поддакивая ей.

Уж в чем, а в наезде на меня, они действовали на удивление слажено.

— Мы тебе подруги или как? — у девчонок только пар из ушей не валил. — Ты встречаешься с Марковым, а мы об этом узнаем самые последние.

Хмуро наблюдая за их недовольными мордашками, скривилась еще больше, когда в конце коридора заметила объект нашего разговора. Что же ему в аудитории своей не сиделось-то? Он, лыбясь во весь рот, слушал наш разговор.

— Больше вам скажу, мы теперь и живем вместе… — пробурчала еле слышно и с недовольным видом уставилась в окно, через секунду ощутив горячую руку парня на своей талии.

— Привет, девчонки, о чем секретничаем? — и этот гад на глазах у ошалевших девчонок развернул меня к себе лицом и поцеловал.

Увернуться не успела, да и подруги не поняли бы такую реакцию, ведь сам Марков тискает меня в объятьях, я же должна быть на седьмом небе от счастья!.. Только отчего же так паршиво?

Жизнь, как показывает скромный опыт, вообще штука не справедливая.

Ксюха, как самая смелая, ни чуть не смущаясь, задала интересующий вопрос прямо в лоб парню:

— Ром, вот скажи, как ты умудрился нашу Лийку покорить? — Вика покраснела и толкнула в бок девушку, а я лишь глаза закатила, да злорадно улыбнулась. Вот пусть теперь этот Казанова местного розлива придумывает красивую сказку о любви, зато мне хоть не придется соловьем заливаться и объяснять суть происходящего.

Думала, он заикаться начнет да мямлить неубедительно, но этот волк блохастый так красноречиво описал нашу «неземную любовь», так поэтично-романтично, что даже я прониклась…

И как он долго не решался рассказать мне о своих чувствах, ведь я бы не поверила ему просто так. И как потом таскал мне цветочки, пел серенады под окном, писал любовные записки и бла-бла-бла… Клоун, блин!

Хотя после боя парень, правда, изменился… Больше не было бесчисленной вереницы поклонниц, он и из телефона все номера девиц удалил, сам мне хвастался, даже в стае перестал обращать внимание на девчонок, отчего те еще больше меня возненавидели.

И вообще, в стае меня приняли не с распростертыми объятьями.

Женское население так вообще в штыки, а мужчины посматривали с каким-то диким огоньком в глазах, за что Ромка парочке молокососов морды разукрасил.

Марков обещал, что меня никто не тронет, но пятой точкой чувствую, как-нибудь объединится этот серпентарий и устроит мне темную.