2

Гром раскалывает серое небо. Яркий зигзаг молнии летит в человека, но тот успевает подставить под него оружие. Металл краснеет, небесный пух падает на кельт и поднимается к небу облачками пара. Человек чуть горбится и начинает приближаться к противникам.

Человекомедведь отшвыривает волколака, и тот сбивает мужчину с ног. Бородач вскакивает первым и заносит над поверженным оборотнем раскаленный топор. Черный зверь отталкивается лапами от заснеженной земли, и кельт вонзается между мохнатых конечностей. Огромная пятерня бьет в ответ. Мужчина отлетает на добрый десяток саженей. Топор остается торчать в заледеневшей корке.

Над топорищем пролетает бурый снаряд, и звери вновь сливаются в яростной схватке. Брызги алой крови прожигают дырки в снежном покрывале. Длинные когти впиваются в черную морду, клыки до половины окрашиваются алым. Человековолк не отстает от своего противника, рвет так же отчаянно, стремится не защищаться, а нападать.

Человек достает из-за пазухи несколько острых багровых стержней. Он что-то шепчет, но ворон не в силах разобрать слова за завыванием ветра, рычанием и смачными шлепками. Бородачу не удается воспользоваться иглами, также, как и топором…

Человекомедведь успевает перехватить удар. Он поднимает человека за руку и несколькими движениями вырывает иглы из окровавленной ладони. Заносит лапу, чтобы снести кучерявую голову, но в этот момент зубы волкодлака впиваются в мускулистую ногу, и огромный зверь взвывает, выронив человека…

Ворон срывается с места и поднимается над полем битвы. Видит, как уклоняется от замаха человек, как машет лапами черный зверь, как приседает и отпрыгивает человекомедведь... Битва продолжается долго, трое бойцов вытаптывают широкий круг, увлажняют его кровью.

Никто не может взять верх. Ворон парит и чувствует, как снег прилипает к крыльям и делает их тяжелее.

Наступает короткий миг передышки, когда бурый зверь отшвыривает в сторону волкодлака и отбрасывает человека. Трое встают по краям грязно-алого круга – проведи между ними прямые, получится правильный треугольник. Трое смотрят друг на друга. От усталости дрожат руки, ноги, лапы. В глазах сверкает бессильная злость. Они понимают, что не могут одолеть противников.

– Договор! – хрипло выкрикивает человек.

– Договор! – рычит черный зверь.

– Договор! – грохочет человекомедведь.

Трое сходятся посередине круга. Ворон опускается рядом, но не слышит, о чем говорят трое истекающих кровью существ – их словно окружает хрустальный кокон и звуки не проникают за его пределы. Ворон мелкими прыжками подбирается ближе и в этот момент человек резко выпрямляет руку. Коротко сверкает багровый всполох, и ворон на краткий миг видит летящую в его сторону медную иглу…

Я сел на кровати, пот попал в глаза. Защипало. Я стер влагу со лба и посмотрел на мокрую ладонь.

Мда, слишком уж часто в последнее время снится этот сон. Опять никто не побеждает, а я почему-то всегда оказываюсь в теле ворона и наблюдаю за сражением, надеясь на иной исход. И всё это началось с тех пор, как мы расстались с Людмилой. Вернее, она уехала на каникулы к родителям в Тейково и не вернулась…

Тихо забрала документы из техникума и исчезла. Эх, Людмила, Людмила.

На прикроватной тумбочке стоит фотография в синей пластиковой рамке. С глянцевой поверхности улыбается девушка, которая так неожиданно ворвалась в жизнь первокурсника и так внезапно из неё исчезла…

Всё! Не хватало ещё расплакаться! Соберись, тряпка!

Разнюнился...

Свет на ней не сошелся клином, будут в жизни другие встречи и расставания. Сейчас нужно подняться, заправить кровать, взять мыльно-рыльные принадлежности и привести себя в порядок. Сегодня день посвящения в студенты, принимается первый курс, так что будет дискотека, начнутся танцы и, возможно, какая-нибудь соблазнительница составит мне компанию в отпугивании ночных кошмаров.

Вот-вот забежит сокурсник, так что нужно поторапливаться. Хотя, если придем раньше, то рискуем напиться до начала мероприятия, если же придем позже, то вечер грозит пройти на сухую.

«Точность – вежливость королей и долг всех добрых людей» – как говаривал Людовик Великий, а дядька, который правил семьдесят два года, вряд ли фигню сморозит.

Всё, почти всё. Оглядел себя. Вроде ничего. Высокий, плечистый парень с резко очерченными скулами. Светло-русые волосы. Немного кривой нос – память о секции по рукопашному бою. Слегка оттопыренные уши добавляют мальчишеского задора вполне серьезному выражению лица. Не красавец писаный, но и далеко не урод.

Я сделал бедрами известное движение Майкла Джексона – самец готов выйти на охоту. Берегитесь, девчата!

Единственная родственница, тетя Маша, не устает повторять, что я очень похож на отца, только глаза мамины, синевато-желтоватого оттенка утреннего неба. О сходстве я могу судить только по оставшимся фотографиям…

– Ну что, ты готов? – дверь распахнулась, и в комнату влетел ураган по имени Женька.

Он увидел, что я причесываюсь, и попытался изобразить боксера, а мне досталась незавидная роль груши.

– Готов, готов, осталось «туалеткой» брызнуться!

Я уклоняюсь от двух ударов и отвешиваю ему щелбана. В ответ на это огорченный сокурсник исподтишка дает мне пендаля и кидается к столу, где лежит собранная закуска. Хлеб, вареные яйца, зелень и кольцо «Краковской».

– Всё, обожремся и помрем молодыми. Завязывай прихорашиваться, нас батя подкинет. Да и ребята уже ждут. Давай шустрей! – Женька помчался к дверям, я пошел следом.

Напоследок окинул взглядом студенческую комнату общежития, где стояли три кровати, тумбочки, шкаф и стол с табуретками. Вроде бы всё выключено. Вышел и закрыл дверь. Отгородился деревянной панелью от сна про бородатого человека и оборотней.