Глава 1

Волнение зашкаливало, ладони увлажнились. Рампы слепили глаза. На меня смотрели десятки телекамер и до отказа забитый зрителями зал телестудии. Сколько их? Человек сто? Двести? Казалось, что тысячи... Холодок пробежал по моей спине, но я взяла себя в руки. Поздно говорить: «Я боюсь, уйдите все».

– Я пацифист и за мир готова бороться, – сказала я громко в ответ на вопрос, прозвучавший из динамиков. – И за угнетённых. Увы, автоматов таким, как я, не дают, поэтому использую то, что есть. Мой блог.

Я перевела дух, отбросила назад волосы и с вызовом посмотрела на заламинированную в гламуре ведущую. В глаза ударил свет из квадратного прожектора. А в голове прозвучало дальше цитатой из моего собственного блога, словно заученное стихотворение: «Я люблю не таких людей. Не таких, как все. Особенных. Они классные и в чем-то изначально герои. Впрочем, сама я ничем особенным от других не отличаюсь. Мне скоро тридцать. Рост чуть выше среднего, внешность обычная. Миллионов не заработала. Звездой не стала. Пока никого не посадила, сына не родила, мужа не построила. Потому что его пока нет. Я такая, как есть: не идеальная, зато настоящая, и не вижу смысла меняться». Конечно, вслух я этого не сказала. Кто хочет, прочитает в моём аккаунте в Инстаграме...

Ведущая улыбнулась, напомнив искусственными губами, носом и скулами симбионта из фантастического сериала. Она была до зубной боли красивой, с золотыми локонами до бёдер, в синем, почти вечернем платье.

Прожектор снова ослепил меня, как в голливудском кино на допросе у дознавателя. Я отвернулась, предъявив операторам свой профиль. Ведущая со звучным именем Катерина Белинская продолжала улыбаться.

– Ни для кого не секрет, что сегодня социальные сети набирают всё больший вес, – заметила она, глядя в объектив камеры напротив. – Рита, как вам пришло в голову написать петицию о защите Самшитовой рощи?

– Мне хотелось что-то сделать, я не люблю сидеть, сложа руки, и я не могла наблюдать за тем, как погибает редкий вид. Сегодня вопросами экологии никто не занимается, включая министерство, за него отвечающее. – Я выпрямилась в алом кресле, которое только на экране казалось удобным, а на деле приходилось бороться с глянцевым дерматином, чтобы не сползти вглубь у всех на виду.

Какого чёрта я вообще волнуюсь? Всё это просто театр, постановка, комедия, но... в животе снова стало холодно.

– Именно поэтому вы, Рита, создали петицию с требованием призвать к ответственности самого министра? – спросила меня гламурная дива и тут же, не дожидаясь ответа, повернулась к подъехавшей камере и объявила: – Напомню, наш гость, блогер Рита Мостер, – автор петиции, которую за две недели подписали двести пятьдесят тысяч человек! Это потрясающий результат!

Зрители аудитории дружно зааплодировали и удивились хором так, словно ими кто-то дирижировал за кадром. Ведущая вспомнила обо мне:

– Рита, почему вы занялись именно растениями? Есть ведь множество проблем, которыми вы бы могли озвучить...

– Да, проблем много. Мы живём, увы, не в идеальном мире. Но если люди могут хотя бы что-то сказать, у растений этой возможности нет, – ответила я. – И некоторые этим пользуются. Вырубают рейнфорест в долине Амазонки, воруют лес, уничтожают прекрасные уголки природы только ради собственной жадности!

– О да, Рита, я помню: в своей петиции вы также обвинили одного из богатейших бизнесменов России, девелоппера Ивана Красницкого, в том, что из-за развития его компанией черноморской территории редкий вид самшита начал исчезать. У вас были для этого основания? Доказательства?

– Конечно, были! Я и мои друзья, мы собрали материал...

Правое крыло аудитории почему-то хором замычало, выражая недовольство.

– А кто его проверял? – подскочил «эксперт», похожий на дворняжку в костюмчике для чихуахуа. – Уверен, всё фальсифицировано!

Я растерялась.

– Надо таких гнать в шею, а не приглашать на телевидение! – заорал кто-то из зрительного зала.

– Позор! – подхватил другой.

Я сжала в руках микрофон, чтобы было не видно, как от волнения и негодования они затряслись.

– Все факты подтверждены учёными-экологами из Национального заповедника... – начала я.

Ведущая снова не дослушала меня и радостно объявила операторам:

– Для объективности любую ситуацию стоит рассматривать с двух сторон. Поэтому мы пригласили в студию человека с кардинально противоположным видением проблемы! Встречайте: владелец строительной корпорации «Герос Групп», меценат, один из самых молодых бизнесменов, занимающих N-ю строку в списке Форбс, Иван Красницкий!

Меня бросило в жар. При обсуждении сценария передачи о нём не говорили! Вот мерзавцы, эти телевизионщики! Им подавай шоу и отвисшую челюсть. От меня не дождутся! Я боец! Мне плевать на этого зажравшегося, смазливого плейбоя! Я ему и в глаза скажу всё, что написала в петиции! Да, мне абсолютно всё равно...

Я расправила плечи, чувствуя, как кровь закипает в венах и сворачивается в животе увесистым сгустком и страстным желанием долбануть тяжёлым того, кто только что появился на фальшивой триумфальной лестнице, ведущей в студию.

Студия заполнилась овациями. Нашли героя...

Никогда с ним не встречалась, но заочно его ненавижу! Есть за что!

* * *

Я не удержалась, повернула голову, чтобы увидеть мерзавца в лицо. Надела при этом на себя маску холодного равнодушия. Много чести Красницкому — знать, как он меня бесит. «Хищник от бизнеса» даже не взглянул в мою сторону. Он проследовал на уготованный продюсерами дерматиновый трон так, словно перед ним отряд рабов разворачивал ковровую дорожку и рассыпал пятитысячные купюры за неимением розовых лепестков. Сел, вальяжно закинув ногу за ногу, и занял весь диванчик, попутно прихватывая собой половину студии. И я поняла: «плейбой» — это не о нём. Сидящий в полутора метрах от меня мужчина лет тридцати пяти был ни разу не «бой1», а скала с упёртым лбом, в сером костюме, лакированных туфлях и при галстуке. Совсем не такой, как в журнале.

Меня подкидывало от циничной полуулыбки на его лице. Красивом? Мои девчонки наверняка бы ахнули от восторга. Я таких не люблю. Штампованный брутал и владелец мира, осовремененный подтянутый викинг, хотя в душе такой же ворюга и разбойник с копьём. Я вообще от блондинов всегда ожидаю подвоха, а этот ещё и улыбается, машет публике...

Как посмел, когда целая древняя роща по его вине вымерла?! Гад!

Я стиснула зубы, перекатывая негодование по нёбу языком. Стало жарко так, что захотелось оттянуть ворот водолазки и попросить врубить кондиционер, несмотря на то, что на улице было минус десять. Мне не терпелось высказать всё хлёстко, чётко, в лоб, но ведущая обо мне будто забыла.

– Иван Аркадьевич, – цвела Катерина Белинская, подсознательно поправляя грудь, – расскажите, пожалуйста, о вашем вкладе в развитие черноморского побережья.

Красницкий чуть подался вперёд.

– С удовольствием. Большой Сочи для меня не просто географическое название, это территория моего детства. Там я проводил с семьёй лето, и поэтому когда встал вопрос, какой регион развивать, я прежде всего подумал о нашем море! Я — россиянин, и этим всё сказано. На сегодняшний день существует масса недостроенных участков, домов, а также полуразрушенных санаториев, пионерлагерей. Заброшенные, они выглядят уродливым пятном на фоне морских пейзажей. Я не инвестирую, как многие, в турецкие, испанские проекты, не покупаю зарубежные спортивные команды и принципиально ничего не строю за границей. Я считаю, что должен вкладывать деньги там, где живу.

– Чтобы потом грести их лопатой... – буркнула я себе под нос.

Красницкий впервые взглянул на меня, и наши глаза встретились. Я даже не разглядела, какого они у него цвета, но вдруг мурашки пробежали по коже, и что-то сжалось в животе, в бёдрах, в коленях, словно перед прыжком. Странное чувство длилось всего секунду, а затем я взяла себя в руки.

– Я деньги и душу инвестирую в Россию, – парировал Красницкий, глядя на меня, как дуло автомата. – А некоторые завистники и просто недобросовестные информационные хулиганы... хулиганки... – журналистами у меня эту братию язык не повернётся назвать, – пытаются сделать себе имя на чужом труде.

Я вспыхнула и задохнулась от возмущения.

– Гнать таких надо! Гнать! Гнать! – подскочил, как науськанная собачка, толстяк из экспертов, радостный, что нашёл, куда вставить слово.

У него перехватил микрофон очкастый чинуша.

– Сажать надо за клевету! Интернету давно нужна цензура!

– Возможно, – кивнул Красницкий тем, как император петрушкам. – Свобода слова – вещь прекрасная, но только до тех пор, пока она не начинает вставлять палки в колёса реально важным процессам. Я хочу лоббировать законопроект о цензуре в Интернете, и поэтому, – я хотел сказать об этом лично, – я планирую выставить свою кандидатуру на следующих выборах. Интернет — это не помойка для убогих и недовольных жизнью!

Я дала знак ведущей, что прошу слова. Белинская демонстративно отвернулась.

Они решили устроить мне показательную порку?!

Волна негодования подтолкнула меня с дерматинового шеста, и я направилась к ведущей сама. Протянула руку:

– Дайте мне микрофон.

– Сядьте, Рита, вам дадут слово.

– Нет, я ждать не намерена. Мне есть, что ответить, – громко произнесла я, и мой голос заглушили сдирижированные вопли публики.

Я заметила простуженную брюнетку, по знаку которой дрессированные зрители выдавали урезанную палитру эмоций: от “уууу” до «вау». И мне стало пофиг! Клочок самшитовых угодий ещё жив. Я должна говорить об этом людям и спасти то, что пока можно спасти!

Я отобрала у опешившей ведущей кичевый микрофон и проговорила:

– Даже если это вырежут, я всё равно скажу. Вы, господин Красницкий, вкладываете деньги только туда, откуда можно выгрести в десятки раз больше. Мне без разницы, гребите! Я – не налоговая полиция и не ОБЭП. Главное другое – вы стали причиной гибели целого вида на Чёрном море — самшита колхидского, редкого, уникального растения! Деревья в роще возле территории, которую вы «облагородили», относятся к реликтовым, они пережили динозавров! Но вас, господин Красницкий, им пережить не удалось! По-видимому, динозавры по сравнению с вами – котята.

Я надвигалась на бизнесмена, чувствуя себя валькирией, супергероем с файерболом в кармане. И вдруг снова наткнулась на его взгляд. Слова в горле застряли комом, будто электричество внутри меня закоротило, и осталась секунда до возгорания. Потому что он – СМЕЯЛСЯ! Надо мной...

* * *

Красницкий развалился на диване, всем видом выказывая мне полное неуважение, а затем сказал:

– Сложно серьёзно воспринимать женщину, которая живёт такими крайностями: котята — динозавры.

– Я не женщина...

– Дело принимает интересный оборот!

– Я блогер. Я — общественный деятель. И я, а не вы, волнуюсь за нашу планету, потому что такие, как вы... – у меня перехватило дух от избытка эмоций или от того, что я снова встретилась с ним глазами.

– Я, по-вашему, питаюсь реликтовыми деревьями? О нет, у меня более взвешенный рацион.

Мерзавец! Он продолжал веселиться!

Публика гудела, эксперты вырывали друг у друга микрофоны, но я их не слышала. Камера наезжала на меня то с одной стороны, то с другой. В висках стучало.

– Проблема нынешних блогеров в том, что они воспринимают себя всерьёз, – продолжил Красницкий, поймав меня взглядом, как на крючок, – а стоило бы для начала поучиться журналистике и работе с фактами.

– У меня есть факты, – выдавила я, с трудом преодолевая гипноз его глаз.

– Мои юристы развеют каждый без труда, – ответил он. – И привлекут вас к ответу за клевету.

Что?!

1 мальчик по англ.