2

ГЛАВА ВТОРАЯ

90-е годы, Лос- Анджелес

Прекрасная блондинка с пронзительными голубыми глазами на загорелом лице откинулась на подушки с тяжелым вздохом. Только что она сделала непростую работу – произвела на свет существо. Хм, ну ладно. Свою дочь. Та где – то жалобно попискивала, раздражая своим голоском и портя солнечное утро. Лучи его заполнили собой одну из самых лучших и баснословно дорогих палат современной больницы. Здесь было комфортно, с десяток людей из медперсонала, готовых прийти на помощь или же выполнить какой-нибудь каприз. Все это было оплачено.

- Посмотрите, какая хорошенькая у вас дочь, - обращаясь к роженице, произнесла врач-неанатолог. В своих руках она заботливо держала крошечный комочек, ребенка, совсем недавно родившегося у своей красавицы – матери.

- Хм, - выдохнула Кейт, оглядывая лицо своей дочери недовольным взглядом.

Что тут может быть хорошенького? Сморщенная, слегка синеватая кожа, опухшие глаза и русые волосы на головке. Русые. А не чистый блонд, как у нее, Кейт. И ЭТО она родила? Именно это существо растерзало ее там, внутри? Толкало? Вызывало приступ изжоги, спазмов и, апофеоз, словно разодрало ее, когда выходило на свет?! Неужели нельзя было быть покрасивее, хотя бы в качестве утешения или компенсации за эти месяцы мучений?

Доктор непонимающее глядела на красотку. Обычно, даже очень утомленные роженицы, завидев своего ребенка, сияют и словно наполняются силой. А затем непременно берут на руки и восхищаются своим дитя. Неужели эта пациентка равнодушна к своему ребенку? Грустные размышления врача оборвались. В палату ворвались двое – высокий, темноволосый мужчина и женщина с благородной проседью в волосах, в годах. Это были муж и мать роженицы.

- Какая прелесть! – выдохнул Говард, забирая ребенка из рук доктора. Малышка сосредоточила на лице отца удивительно мудрый взгляд. Мужчина невольно улыбнулся, пораженный первой встречи со своей дочкой.

- Она – просто ангел, - благоговейно произнесла Мередит, бабушка, любуясь внучкой. Женщина подошла к дочери, тепло улыбаясь. Все – таки, Кейт наконец-таки стала матерью, а ведь она, Мередит, едва не потеряла надежду, думая, что светская жизнь слишком увлекла ее дочь. Но появление Говарда – долларового миллионера, изменило отношение Кейт к семье.

- А теперь, думаю, вам нужно приложить ребенка к груди, это очень важно и для вас, и для малышки, - улыбаясь, начала доктор.

Кейт нахмурилась и окинула всех горящим взглядом, а затем громко, почти срываясь на крик, сообщила:

- Вы в своем уме?! Вы знаете, кто я? Тратить красоту моей груди на это? Нет уж, спасибо! Подберите подходящую смесь для ребенка и наймите необходимый медперсонал! В ближайшие недели я намерена заняться не вскармливанием вечно орущего младенца, а своей фигурой! Скоро Каннский кинофестиваль, и я собираюсь затмить там всех!

Повисло тягостное молчание. Говард, слишком влюбленный в свою жену, не смог возразить ей. К тому же, быть вместе с ней, на фестивале – это было престижно. Они были женаты меньше года, и не успели насладиться прелестями жизни молодоженов, так как беременность Кейт сопровождалась токсикозом, дурным настроением и слабостью. Мужчина еще не знал, что дурное настроение – это никак не следствие беременности жены.

- Я сама займусь внучкой, - промолвила Мередит. Она посмотрела на дочь и зятя задумчивым взглядом. – Как вы ее решили назвать?

- Мне все равно, - буркнула Кейт. – Лишь бы легко произносилось.

- Тогда, пусть будет Миа, - выдохнул Говард.

- Пусть будет Миа, - повторила Мередит, унося внучку.

9 лет спустя

Кейт сняла солнцезащитные очки, окидывая дочь задумчивым взглядом. Да, не случилось. Чуда не произошло. Дочь так и не стала красавицей.

Миа, учащаяся в пансионе, расположенном в одном из отдаленных северных штатов, услышав, что к ней приехала мама, летела к той, будто на крыльях. Завидев элегантную блондинку в голубом костюме от Шанель, девочка замерла. Ее мама была эталоном красоты – изящная, невысокая, с приятным глазу загаром, с волосами – уложенными волнами, она стояла и ждала ее, Мию.

Голубые глаза заскользили по фигурке дочери – да, изящества тут нет, видимо, пошла в породу отца. Лицо ничем невыразительное. Глаза – серые, а не как у нее, Кейт, голубые. И, что самое печальное, волосы. Они потемнели и были почти каштанового цвета. Все от Говарда.

- Мамочка! – Миа попыталась обнять Кейт, но та чуть отстранилась, ложа свою ладонь на голову дочери. Темный лак на ногтях неплохо смотрелся на каштановых волосах девочки – это красивая женщина сумела заметить.

- Миа, у меня печальные новости – Говард умер.

Девочка замерла, силясь понять. Потом в ее памяти всплыло лицо отца – задумчивое, улыбчивое. Она видела его последний раз два года назад. Он приезжал на ее семилетие. Затем, на следующие дни рождения мужчины так и не явился, слишком занятый своим бизнесом и проблемами, нахлынувшими внезапно. Компания начинала разваливаться, оборот денег стал стремительно снижаться. К этому времени отношения Говарда с Кейт необратимо скатывались в бездну и, чтобы спастись от боли, охватившей его, мужчина подсел на наркотики. Именно из-за передозировки им он и скончался.

Говард. Кейт даже не назвала его «папой». Миа нахмурилась, ощущая горечь в груди. А затем эта горечь разлилась по всему телу, оглушая.

- Миа, ты слышишь? – Кейт строго смотрела на нее, едва сдерживая нахлынувшее раздражение. – Тебе придется продолжить гостить на каникулах у бабушки, а по завершению пансионата, жить у нее.

- Да, - кивнула головой Миа, глядя прямо перед собой. Слезы стекали по щекам девочки. Жить с бабушкой – это было привычным, почти обыденным для нее. Но вот жить без отца, пусть и столь редко посещающего ее – это предстояло ей впервые.

Как и сказала, Кейт, по окончанию элитного, но очень закрытого пансионата, Миа в пятнадцатилетнем возрасте перебралась жить к бабушке и поступила учиться в местный, ничем не примечательный колледж, прославившийся лишь тем, что обучение в нем не требовало больших затрат.

Кейт же, по прошествии года в статусе вдовы, удачно (в ее понимании) вышла замуж второй раз. На этот раз мужем женщины стал очень успешный банкир, ценящий красоту. А Кейт был красива. Состояние Говарда быстро истратилось на предметы роскоши, к которым так привыкла женщина. Отказываться от привычного комфорта Кейт не намеревалась. Поэтому замужество стало идеальным путем решения этой проблемы. Правда, оставалась еще одна маленькая проблема. Но она была уже почти решена.

Миа. Дочка, которой красавица стыдилась. А то, чего стыдишься, нужно было запрятать как можно дальше. Что Кейт, не дрогнув сердцем, и сделала. И дом Мередит стал идеальным местом для девочки. В качестве откупа женщина даже первое время перечисляла энную сумму денег на счет матери, затем, окунувшись в богемную, счастливую жизнь, стала забывать об этом, пока, наконец, совсем не перестала быть хотя бы материальной помощью для своей дочери и пожилой матери. Кейт с головой ушла в свою новую, беззаботную жизнь, поселившись с мужем в одной из самых богатых стран Европы.

Миа же осталась жить в Корваллисе – городке, расположенном на северо-западе, в штате Орегон. Это было почти максимально далеко от Кейт, как та и хотела. Небольшой город, почти не популярный для туристов и уж тем более, звезд, тихий, отдаленный – он стал местом, где Миа провела свои детские годы во времена каникул, он стал местом, где она повзрослела.

2002 год

Боль – это ничто. Боль всего лишь чувство. Чувствами возможно управлять. Научившись же управлять ими, ты станешь свободным и неуязвимым.

Именно это себе мысленно повторял Акира, пытаясь заглушить боль, раздирающую его правое плечо, с которого уже сочилась кровь. Мужчина окинул тяжелым взглядом поверженных врагов – те, рассеченные лезвием его катаны, уже не дышали. Двенадцать убитых. Задание было выполнено. К сожалению, среди убитых было и два соплеменника Акиры – они были смертельно ранены врагами. Воин подошел к ним, скользя взглядом по знакомым лицам – теперь уже ни один из них не посмотрит на него и не заговорит. Но по этим лицам их враги могли определить к какому клану относились воины. Молодой мужчина сжал челюсти от нахлынувшей горечи и душевной печали. Подняв руку с катаной, он дважды – каждому по одному разу – нанес удары - по головам погибших друзей – теперь, обезображенные, они были неузнаваемые. Даже для Акиры. А теперь прочь. Прочь. Прочь чувствам, разрушающим его мир.

- Покойтесь с миром, воины тени, - еле слышно прошептал Акира. Спустя мгновение, незамеченный никем, он уже спускался по стене небоскреба вниз…